Удивительно, но местные фемины, что подобрал в свою команду Зубери, поразительно спокойно вливались в любое общество. Что в «доме супруги бога», что здесь во дворце. Некоторые даже правдоподобно изображали моих «фрейлин» – высокородных дам.

Невероятно, но «быть проданными» пожелали все. Пришлось отбирать лучших, чтобы и драться, и бегать, и писать, (кстати, русскими буквами), и перевоплощаться могли на отлично. Каждой было обещано, что в случае гибели, её тело любыми способами доставят на родину и организуют самый лучший из возможных посмертных обрядов. А братьям Гора пришлось отправиться по храмам и даже злачным местам за новыми «сёстрами».

Но, долго заниматься только личными делами так и не получилось. Наступил двенадцатый день месяца Кахерка[49] и из храма Исиды, где я являлась верховной жрицей, прибыл паланкин. После завершения всех ритуалов, мне предстояло таинство оживления Осириса. Всё-таки именно я, здесь и сейчас, была воплощением супруги этого божества.

На закате, когда розовые отблески солнца покрыли храм, меня сопроводили в особый зал. В отличие от Фив, где в основном использовались бронзовые чаши-светильники, в этом месте я впервые увидела знаменитые египетские свечи «тека». Густо промазанный жиром и скрученный в жгут чистейший льняной фитиль был привязан к тростниковой палочке. Подсвечником служил бронзовый держатель, со знаком анкх на конце. Что удивительно, но эти свечи не коптили и не давали вонючего дыма. Кажется, жир для них настаивался на смеси различных трав. Да, и служили они довольно долго. Думаю, горели не менее часа, прежде чем заменили огарки. Правда… сильный и яркий оранжевый огонь сопровождался шипением и треском, будто вокруг всё кишело змеями.

А мне предстояло из речного ила, просеянного песка, ладана, увлажнённого ячменя и нильской воды создать шестнадцать фигурок Осириса. Благо на мои навыки как скульптора, никто не рассчитывал. Для этого имелись золотые формы.

Под чтение молитв, благо в памяти от Анхесенамон они сохранились, и песнопение хора, что доносилось сюда посредством звуковых ходов, мне и предстояло провести несколько часов в процессе лепки. Всё бы ничего, если бы не опьяняющий аромат голубых водяных лилий, которыми был украшен зал, и от которого реально подташнивало.

На рассвете эти фигурки в специальных ковчегах, переложенные влажными стеблями камыша, отправятся в наиболее значимые храмы страны. Их следовало аккуратно поливать ещё как минимум в течении недели, что бы с двадцать второго по двадцать шестой день месяца Кахерка две лучшие певицы в каждом из храмов, в роли Исиды и Нефтиды исполняли «горестный плач по Осирису» под удары бубнов, призывая того вернуться в мир живых.

В местном храме, естественно, богиню представляла я. При ежедневном выполнении ритуалов было странно наблюдать, как ростки пробиваются сквозь это подобие тела. В религии Та-Кемет символизм имел очень большое значение. А тут имелось олицетворение победы жизни над смертью.

В ночь с двадцать пятое на двадцать шестое наступал праздник «Шетау». В великом городе Абджу (*Абидос) происходил вынос ладьи Осириса, а во всех остальных городах храмы насквозь пропитывались запахом лука. Его возлагали на алтари, как знак бога. Но это ещё не всё. Каждый, от мала до велика, от простых крестьян, до жрецов носили луковые ожерелья. Этот запах преследовал меня даже во дворце.

Хорошо хоть в последний день ритуала верховной жрице Исиды надлежало варить чёрную мирру. А в её состав входило множество пахучих трав, в основном мне даже не известные. Но корицу и треклятую голубую лилию я таки унюхала. Сейчас была даже согласна на её запах, лишь бы не сшибающий с ног аромат лука.

Когда же красный закат опустился на город, я опять оказалось в том же потаённом зале. Теперь мне предстояло обмазать прошлогоднее «тело» Осириса, что перенесли сюда при появлении замены, приготовленной пахучей чёрной «ваксой» и уложить в подобие саркофага. С первыми лучами солнца его со всеми почестями захоронят на территории храма, прибавив к множеству собратьев. Естественно, я как воплощение Исиды, проводила и этот ритуал.

Как цари и царицы умудрялись тут вообще править? Праздниками или молитвами, или ещё чем, расписан чуть ли не на каждый день. Устаёшь не меньше какой-нибудь крестьянки с полей. И вот, когда показалось, что я только заснула под скрип опахал в руках рабынь, меня безжалостно разбудили.

– Зубери, если никого не убили, то я не смотря на заслуги, отправлю тебя стирать дворцовое бельё на реку! – заявила недовольно, продирая глаза.

– Убили, Божественная, – тихо произнёс он, низко поклонившись.

– Кого? – спросила с замиранием сердца. Сон пропал, как не в одном глазу.

– Вашу хранительницу ключей от складов, моя госпожа.

– Тьфу, на тебя, зараза! Манифер давно мертва!

– Нет, Великая, я говорю о новой хранительнице.

– Ах, ну да… Аменемнеф… так её звали кажется…

– Вы правы моя царица.

– И как её убили?

– Скорее всего яд, но в семье считают, что отравилась несвежим мясом ежа, – встрял присоединившийся к беседе Аапехти.

– Почему же вы подозреваете отравление?

– Сведущий брат был послан по просьбе Эйя и тот опросил служанок. Симптомы слишком явные. Да и смерть наступила крайне быстро.

Не успела осознать случившееся, как прибыл чати. Оставив выяснение причин и следствий происшедшего на мужчин, подчеркнула, что у нас опять открыта вакансия «ключницы». В этот раз споров было меньше. Видимо у Эйя пока не имелось на примете нужной кандидатуры, и он согласился на выбранную мною спокойную вдову. Она не принадлежала ни к какой партии.

Думала, что, наконец, этот вопрос решился. Если бы знала, как я ошибалась! Через несколько дней женщина сломала ногу. Следующая хранительница утонула, а ещё одна задохнулась от дыма. На занимающих столь ответственный пост напал какой-то мор. Дошло до того, что список желающих просто опустел. И что теперь делать? Брать мужчину?

Выборочный мор именно среди хранительниц выглядел странно. Несчастный Зубери, с синяками под глазами от недосыпа, уже старался лишний раз не попадаться на моём пути. Потому, что пока ответа на неизменный вопрос «кто виноват?», не имел.

– Ну, раз вы не знаете инициатора этих инцидентов, то может хотя бы предложите, как мы можем решить сию проблему? – через несколько дней, в приказном тоне, мне всё-таки удалось собрать свой малый совет.

– Хепри вроде неплохо пока стравляется, – тихо произнёс Аапехти, с жалостью поглядывая на храмовника.

– По вашей просьбе уважаемый Фину – «отец кормилец» царского гарема, помогает ей и даже направил парочку своих самых опытных писцов, – всё-таки заговорил Зубери.

– Но самой проблемы это не решит. Даже, если Хепри научившись, через какое-то время и сама сможет справляться со столь ответственной должностью, как это нам поможет? Хранительницей ключей от складов может стать только честная замужняя дама или вдова. И где нам такую взять?

– Всё-таки рассмотреть на эту должность кого-нибудь из главных писцов или даже жрецов храма вы не хотите? – тихо поинтересовался Зубери.

– Или может кого из братьев? – добавил Аапехти.

– Увы… Манифер была идеальным кандидатом… ни детей, ни мужа… всё её помыслы были заняты моими делами… во всяком случае, до последних событий. Посему, готова немного смягчить условия и принять замужнюю даму. Но с безупречной репутацией всей семьи.

– Мы же ещё не перешли в Дуат[50], Божественная. Только там можно найти кого-то без изъянов, – бывший храмовник тяжело покачал головой.

Хранительница змей, сегодня тоже присутствующая на нашем «заседании», тяжело вздохнула.

– Хепри, – обратилась к ней, – а ты бы хотела остаться на этой должности?

– Не смею и думать о подобном, божественная, ведь я всего лишь жрица Рененут[51]. Мне надлежит заниматься только воспитанием ваших охранниц.