Больше я к этой теме не возвращался. Болтали о всякой всячине, на отвлечённые темы. Я флиртовал напропалую, Евдокия краснела и смущалась. Тут, конечно, связь без брака порицалась и церковью, и обществом, но все же мы люди. Да и невинный флирт никак не задевал ни мою, ни её честь.

В конце концов я проводил Евдокию до ворот Кремля, тепло с ней попрощался, договорился увидеться на следующей неделе, и поплёлся к конюшням в тяжёлых раздумьях. Царицу однозначно надо спасать, но как? Я даже не знаю, кого обвинять в покушении на убийство. Но царский доктор был ещё одной ниточкой к правде, и я, вместо того, чтобы поехать к своим стрельцам, отправился на Английский двор.

Немецкой слободы, на которую бегал молодой царь Пётр к своей возлюбленной Анне Монс, ещё не существовало. Английский двор находился в черте города, практически рядом с Кремлём, в будущем Зарядье.

Англичан в Москве было не так уж много, жили они все поблизости друг от друга, обособленной диаспорой. Язык я знал, но, во-первых, нынешний английский разительно отличается от привычного мне, а во-вторых, знание английского мне лучше не раскрывать. Может, кто проболтается ненароком.

У них здесь имелся собственный постоялый двор, для английских купцов, регулярно прибывающих в Москву с севера, из Холмогор. Туда-то я и отправился. Там наверняка знают этого самого Ральфа Стендиша и где его найти.

Постоялый двор был деревянным, двухэтажным, с общим залом внизу и комнатками на втором этаже, и общий зал оказался запружен народом. До меня доносились обрывки иноземной речи, смех, звон посуды и журчание выпивки.

Моё появление особого удивления не вызвало, хотя одет я был совершенно не так, как большинство присутствующих, на русский манер, а не на европейский, с их чулками, ботфортами и широкими воротниками.

— Чего изволите? — почти без акцента спросил меня хозяин, когда я подошёл к стойке, разделяющей зал и кухню. — Есть вино, есть пиво. Выпить, закусить?

После прогулки с Евдокией я немного проголодался.

— Пива, — сказал я. — И поесть чего-нибудь.

— Белорыбица жареная, овсянка, колбаски свиные, говяжьи почки, мясной пудинг, — начал перечислять хозяин.

— Рыбу, — скривился я. — Постный день сегодня, вроде бы.

— Сию минуту, — расплылся в улыбке хозяин.

Пиво в высокой деревянной кружке принесли сразу же, рыбу пришлось подождать, но я всё равно пришёл сюда не для того, чтобы сытно поесть. Английскую кухню я никогда не любил, недаром британцы уходят в море, подальше от трёх вещей — английской погоды, английской кухни и английских женщин.

Я пришёл сюда, чтобы понаблюдать за англичанами, послушать разговоры и разузнать про доктора. Этим я и занимался.

Беседы вокруг, впрочем, шли на архаичном староанглийском языке, на языке Шекспира, а не Байрона, и понимал я едва ли половину. Да и разговоры шли про цену на пеньку, про скверную погоду, про раннюю осень и про возвращение домой, но никак не про убийства, заговоры и шпионаж.

Хватало здесь и русских, с которыми английские купцы вели дела, прямо здесь же совершались и обмывались выгодные сделки, на ломаном русском языке обсуждались поставки заморских товаров, холмогорские сплетни и многое другое.

Но были и те, кто просто заливался вином в одиночестве или в компании. К одному из таких пьянчуг я и подсел с кувшином вина после того, как утолил голод и выпил пива.

— Можно? — спросил я по-русски.

Красноносый дородный господин с сизыми прожилками под глазами и на щеках равнодушно махнул рукой, мол, садись. Мой кувшин с фряжским красным вином интересовал его в разы сильнее, чем я, так что готов поспорить, он даже не запомнит моего лица. Если вообще запомнит хоть что-нибудь из сегодняшнего вечера.

— Будешь вино? — спросил я, заранее зная ответ.

Он пробурчал что-то невнятное, и я воспринял это как согласие, наливая из кувшина себе и ему.

— За встречу? — предложил я.

— Yeah, — икнул мой собеседник.

Бесплатной выпивке он был явно рад, поэтому можно считать, что мы уже с ним подружились. Я едва смочил губы, мой визави залпом опрокинул в себя стакан вина. Он уже изрядно набрался, и надо было спешить, пока этот алкоголик не вырубился прямо за столом. Он уже был к тому опасно близок, а искать и поить другого пьяницу — что может быть подозрительней? А так это можно выдать за встречу двух старых знакомых.

— Слушай, друг… Ты, наверное, здесь всех знаешь? — спросил я.

— Англичан? — уточнил он.

Ну, хоть немного по-русски понимает. И даже говорит, хотя его акцент создавал впечатление, будто он набрал полный рот каши.

— Да, из англичан, — сказал я.

— Ага, — сказал он.

Я снова разлил вино по стаканам. За информацию приходится платить, и лучше, когда она стоит пару стаканов дешёвого кислого пойла, а не пару кошелей серебра.

— Я ищу доктора. Самого лучшего, — сказал я. — Мне говорили, среди англичан искать надобно.

— Чем болен? — бесцеремонно спросил мой собеседник.

Воспалением хитрости, мать твою, разве можно так спрашивать незнакомых людей?

— Не я… — пробормотал я. — Сестрёнка малая…

— Доктора… Ты его нашёл, — ухмыльнулся англичанин, хватая стакан и облизываясь, словно кот, нажравшийся сметаны. — Выкладывай, что там. Совет дам бесплатно, а ежели выезд потребуется, то это уже за деньги.

Вот это в мои планы не входило. На доктора этот красноносый иноземец походил слабо, во всяком случае, в моём понимании. Лично мне он напоминал бывшего интеллигента, какого-нибудь клерка или счетовода, тихонько спивающегося после работы. Но уж точно не врача и тем более царского.

И даже если это Ральф Стендиш собственной персоной, в моём представлении знакомство с ним должно было проходить совершенно иначе.

— Так что с сестрой? — спросил он, не дождавшись ответа.

— Мы не знаем, никто не знает, — поспешил ответить я. — Сколько дохтуров приглашали, все руками разводят. Чахнет девица.

— Может, от любви? — осклабился англичанин.

Мне захотелось выбить ему остатки зубов, так, чтобы они разлетелись по всему трактиру.

— Нет, — мне даже пришлось склонить голову, чтобы скрыть свои истинные эмоции. — Кашляет, чахнет, задыхается. Всё уже перепробовали.

— О, ну всё перепробовать вы не могли… — пробормотал этот алкаш, болтая вино в стакане. — Если бы она попробовала мою микстуру на основе камфоры, соли и одного секретного ингредиента, то уже была бы здорова, клянусь вам своим дипломом Кембриджа.

Я изобразил интерес, придвинулся поближе.

— Простите, могу я узнать, с кем имею честь разговаривать? — спросил я.

Англичанин шмыгнул носом, снова пьяно облизнулся.

— Доктор Стендиш собственной персоной, — с важным видом произнёс он. — Доктор медицины, выпускник Королевской медицинской академии.

Надо же как угораздило. Первый попавшийся пьянчуга оказался царским лекарем. Даже удивительно, как этот алконавт до сих пор вхож к Иоанну, который пьяных терпеть не может. Хотя, наверное, у доктора медицины имеются свои способы замаскировать перегар.

— За знакомство надо обязательно выпить, — уверенно произнёс я.

Доктор Стендиш данное начинание поддержал целиком и полностью, опустошив стакан вина раньше, чем я успел сделать хотя бы глоток. Вот что значит профессионал.

Интересно, что он будет делать, если вдруг срочно понадобится государю? Хотя я сомневаюсь, что он о таком вообще задумывается.

Но на самостоятельную фигуру он походил слабо. Пешкой в чьей-то игре он ещё мог быть, и наверняка являлся, те же англичане из Московской компании наверняка продавливали через него необходимые им решения. Но в качестве отравителя — точно нет. Только если доктор и впрямь чересчур усердствовал с микстурами на основе ртути.

— Кажется, я слышал где-то ваше имя, доктор, — сказал я.

— Моё? О, меня все знают! Кого хочешь спроси! — язык у него уже заплетался, акцент становился всё более невыносимым.

— За это тоже надо выпить, — сказал я.

— А ты знаешь толк в хорошей… Как это по вашему… Посиделке? Да! — воскликнул Стендиш.