Я кивнул, делая вид, что занят опричным куском, царской наградой. Перстень я надел на мизинец правой руки, для меня, да и для всех остальных, это было не просто украшение, это был символ царского расположения, гораздо более ценная вещь, нежели просто кусок золота с камнем.

Теперь можно было и расслабиться. Переменили блюда, слуги убрали блюда с обглоданными остатками лебедей и внесли огромные пироги. Весь зал одобрительно загудел, даже те, кто, казалось, пребывал в бессознательном состоянии.

Подарки дарили ещё, самые разнообразные, но перещеголять князя Воротынского и, что удивительно, меня не удалось никому. Это было видно и по самим подаркам, и по реакции государя. Искорка интереса зажглась в нём только один раз, когда какой-то боярин преподнёс ему толстую книгу в серебряном переплёте. Книга и здесь — лучший подарок, а если учесть стоимость и редкость, то и вовсе.

Непосредственно к пирушке и празднику я интерес потерял, всё, чего я хотел, я уже добился, и поэтому сидел, размышляя о том, где разместить столько заказов и как быстро часовщик сможет сделать сотню кремневых замков. С обучением проблем возникнуть не должно, всё-таки не высшая математика, а вот материальную базу надо подготовить. Всё ещё зависит от того, сколько Иоанн выделит на это дело из царской казны. Буду просить больше, чтобы получить необходимый минимум, как всегда.

А ещё меня непременно запомнят по моей выходке. И князья, и бояре, и царские дьяки. Лучше мелькать при дворе почаще, чтобы меня знали в лицо, нежели скромно сидеть в сторонке. На места и должности, какими бы они ни были, выдвигают тех, кого знают, а не тех, кто обладает нужными качествами. Можно быть просто супер специалистом и всю жизнь просидеть на одной должности, пока те, кто регулярно мелькает у высоких кабинетов или вовсе ходит в курилку одновременно с начальством, получают повышение за повышением.

Все остальные, впрочем, веселились от души. Топали и хлопали в такт музыке, громко похвалялись ратными и иными подвигами, напропалую хвастались. Государь на всё это поглядывал свысока, будто его больше веселила не задорная музыка и море выпивки, а пьяные бояре.

Некоторые покидали зал и не возвращались, например, Сильвестр исчез почти сразу же, но я планировал сидеть до конца. Может, удастся завести хотя бы пару полезных знакомств. За этим на пиры и ходили. Вкусно покушать можно и дома, а вот пообщаться с уважаемыми людьми удаётся не каждый день.

В итоге пир, по моему ощущению, длился часов восемь. Несколько раз переменили блюда, вносили новые бочки с вином, огромных осетров, запечённых целиком, пряники на меду с патокой, чернослив, сахарные пироги с рисом. Многие блюда я даже не попробовал, потому что объелся так, что больше не лезло ничего, а многие попросту не узнал, пока кто-нибудь не подсказал мне.

Так, например, подали жареную баранину, которая на самом деле оказалась сделана из рыбы. Чёрную икру, варёную в маковом молоке, я пробовать не осмелился, а вот мои соседи оценили.

Распустить тайком пояс пришлось не только мне, почти все присутствующие осоловело глядели на ломящийся от яств стол, понимая, что всё осилить не получится. Некоторые выходили на двор, чтобы опорожнить желудок, точно как древние римляне. Таких товарищей я тоже не понимал и осуждал.

Когда именно зал покинул государь, я даже и не заметил, пирушка продолжалась и без него. Но если царя нет, то и мне здесь делать нечего, и я, вежливо распрощавшись с соседями, касимовским татарином Данияром и бывшим сокольником великого князя Петром Даниловичем, поднялся из-за стола.

В городе тоже продолжались гуляния, и что-то мне подсказывало, что гулять будут всю ночь до утра, как в песне. Скоморохи и гусляры без устали веселили народ, делая за один вечер свой месячный заработок. Цветок папоротника в Москве вряд ли кто-то будет искать, но костры уже местами горели. Народ праздновал Иванов день.

Я же не без труда взобрался в седло и поехал к нашему пункту постоянной дислокации, на постоялый двор. Хоть я и старался пить в меру и больше закусывать, меня всё равно изрядно штормило, но верная Гюльчатай довезла меня аккурат до нужного места. Привыкла уже к тёплой конюшне постоялого двора.

Ухаживать за ней, как обычно, я предоставил конюху, а сам зашёл по пути в баню и выгреб из остывшей печки несколько угольков. Даже не активированный, он немного поможет после такого застолья. Затем я добрался до своей светлицы, скинул сапоги и рухнул на перину лицом вниз, не удосужившись даже раздеться. Нужно было отдохнуть, новый день ожидался долгим и хлопотным.

Для меня утро оказалось бодрым. А вот для дядьки — не очень. Я обнаружил его в общем зале с тарелкой холодных кислых щей. Леонтий страдал похмельем, медленно прихлёбывая суп и хватаясь за голову при каждом резком звуке. У него, похоже, праздник вчера тоже удался.

— Никит Степаныч… — выдохнул он. — Как всё прошло-то хоть?

Я пожал плечами, пододвинул к себе его кувшин, заглянул внутрь, понюхал. Сыто, медовая водичка. Похмеляться пивом дядька, похоже, не рискнул.

— Простокваши бы лучше взял, — посоветовал я.

— Нету у них, кончилась, — сказал он. — Подарок-то хоть подарил?

— Подарил. В Грановитой палате из пищали стрелял потом, — сказал я.

— Царь? — не понял дядька.

— Я стрелял, — усмехнулся я.

— В царя? — ахнул Леонтий.

— Типун тебе на язык! — шикнул я. — В поросёнка жареного. Теперь обязался ещё сотню таких пищалей смастерить и людей обучить.

— Где ж ты деньги-то на них возьмёшь? Та пищаль и так золотая получилась! — покачал головой дядька. — И это что получается, опять мы домой-то не едем?

— Пока что нет, — сказал я. — Какое домой! Служба! Сейчас посижу немного, перекушу, да опять к Кремлю поеду.

— Рано не езди, — посоветовал дядька. — После вчерашнего небось все ещё не проспались, а то и гуляют до сих пор.

Совет дельный. Это я сумел выйти на своих двоих, а потом ещё и добраться до постели. Кто-то наверняка не смог и этого. Раньше обеда, наверное, и дёргаться не стоит, хотя что-то мне подсказывало, что сам государь давно уже в трудах и хлопотах. Но это царь, а вот его дьяки и подьячие наверняка сейчас чувствуют себя ничуть не лучше Леонтия.

Можно пока будет проехаться до мастеров Андрея Рыбина и Федота Головы, узнать, смогут ли они вообще осилить такой большой заказ. Если не смогут, то придётся искать новых исполнителей, а без царской казны это довольно непростое дело. Да и с царской казной тоже.

Конечно, оптовый заказ это лучше, чем штучная работа, да и пищали для стрельцов это совсем другое, нежели царский подарок. Серия, не опытный образец. Потому-то я и хотел привлечь тех же людей, как минимум, они уже знают, чего я от них хочу. Да и вообще, с уже знакомыми мастерами работать проще, и если с пищалями всё пройдёт гладко, я бы и дальше заказывал у них изготовление новых изобретений по моим чертежам. Благо, задумок хватало.

Причём не только оружие. Самая банальная канцелярская скрепка могла бы здорово помочь всем царским чиновникам, а паровой двигатель и вовсе открывал почти безграничные возможности во всех сферах жизни. Кажется, пора заводить тетрадку с прогрессорскими идеями.

— Никит Степаныч, с тобой ехать, али как? — спросил Леонтий после того, как допил щи, переливая их через край тарелки.

— Отдыхай поди, — пожал я плечами.

— Ну, вдруг помощь какая понадобится, — предположил дядька.

Ему хотелось быть полезным, а не просто просиживать целыми днями на постоялом дворе в чужом городе.

— Поезжай, если желание есть, — сказал я. — Вместе всё одно веселей.

Дядька кивнул с видом великомученика, залпом осушил кружку с сытом, глянул на меня, будто я хотел ехать уже сейчас.

— Да не торопись, отдыхай пока, — сказал я. — Сам же говоришь, рано ехать смысла нет.

Он облегчённо выдохнул. Я быстро позавтракал яичницей с хлебом, а затем вышел на двор, немного размяться. Подтянулся пятнадцать раз на притолоке в конюшне, помахал немного сабелькой, затем взялся за кистень. Были в нашем арсенале и кистени боевые, на деревянной рукоятке, и бандитские, на ремешке, но суть у них была одна — тяжёлый железный или свинцовый грузик, способный исподтишка пробить голову зазевавшемуся прохожему или промять кирасу вооружённому рыцарю.