— Нет. Не родился. И как я появился на свет — я не знаю. Никто не знает, откуда мы беремся. Просто однажды на каком-нибудь проклятом перекрестке появляется корзинка с малышом. Кому-то везет. Чаще нет. Мои родители рискнули и забрали с перекрестка корзину с малышом, хотя все знают, что на перекрестках хорошего не жди. Мне очень повезло в этой жизни. Я благодарен провидению, которое даровало мне жизнь и таких замечательных родителей, как Громовы. Что-то еще? Задавайте любые вопросы — я на них постараюсь ответить.

Светлана растерялась — ей надо столько всего узнать о кромеже, но пока даже с чего начинать она не знала:

— Я… Пока трудно что-то понять, что-то решить…

Он понял её:

— Не сейчас — время еще есть. Но и затягивать с вопросами не стоит.

— Почему? Что-то должно случиться? — Светлана, сидя в кресле, подалась вперед.

Александр улыбнулся, как-то вот совсем грустно, или ей просто показалось?

— Я человек подневольный. Меня предупредили — в конце года, точно не знаю когда, но до Рождества Христова точно, я уеду на новое место службы.

— Александр… Почему так внезапно?

— Так бывает. Открывается новая вакансия, служить некому — вот меня и переводят. Обычная рутина.

— Вы не лжете? — почему-то спросила она. Само вырвалось, и ведь знала, что он не засидится в их глуши, что уедет прочь с новым повышением, а все равно неожиданно.

Он опустил глаза, утыкаясь взглядом в столешницу, но видел явно что-то иное.

— Александр? Вы же не лжете?

«Столько я бы не продержался.»

«Сашка-то? Его земля не держит. Его Навь тащит.»

И в день знакомства он был больной. Кашлял и пил свой сбитень. А вокруг текла благость, а он нечисть…

И эти легко льнущие к Громову привороты… И проклятья, должно быть!

— Саша… Сашенька, пожалуйста, скажите правду…

Стало страшно, как в лесу, на поляне, когда Мишку затягивала тьма. Но тогда была подсказка Матвея. Сейчас у Светланы не было ничего.

Александр положил свою ладонь поверх её пальцев. Не потащил, как Мишка, к себе. Просто взял и накрыл своей большой, натруженной рукой её ладонь.

— Я же сказал: в вас удивительно развита интуиция. Только, Светлана Алексеевна, для всех будет лучше, если я просто уеду. Хотите, я вам открытки буду присылать с новых мест службы?

Она все поняла — как бездна распахнулась под ней:

— Сашка, идиотина! Ты умираешь, да? Почему ты не просишь помощи⁈

— Потому что я не умираю.

— Правду! — рявкнула она. Неправильно. Зло. Но сейчас иначе не получалось.

Александр пояснил:

— Я просто исчезну. Растворюсь в Нави.

— Ты… Ты же вернешься оттуда?

И почему это сейчас было так важно Светлане?

— Оттуда еще никто не возвращался. У меня нет души — я же не человек.

— Саша… Я могу чем-то помочь? Я могу…

— Нет, — твердо, отсекая любую надежду, сказал он. — Вам не стоит волноваться за меня. Просто представьте, что я уехал, и все.

Мысли лихорадочно скакали. Она попросит Матвея. Она попросит Агриппину. Она в конце концов просто возьмет и признается!

— Агриппина Сергеевна сказала, что я мо…

— Она ошибается.

— Саша, я же Е…

Он приложил палец к её губам:

— Светлана Алексеевна, не надо. Именно вы не можете помочь. Не надо.

— И… Когда…

— В Рождество Христово. Я не выдержу благости.

— Саша…

— Идиотина? — с улыбкой подсказал он.

— Еще какой…

Черная, ледяная бездна поглощала её. Воды Балтики снова смыкались над головой Светланы, утягивая на самое дно, а Сашка сидел и грустно улыбался. Почему умирает он, а дышать не может она?

За окном забрехала собака, словно вторя грустным мыслям Светланы. Где-то завыл еще один цепной пес, еще и еще. Даже волк где-то на Ежиной горе, нависающей над всей Уземонкой, присоединился, затыкая собачий хор. Волк выл проникновенно, громко, забывая, что луна далеко неполная. Новолуние через два дня, между прочим.

Кружок света в кабинете стал совсем маленьким, хрупким, а тени сгустились и подползли ближе. Еще чуть-чуть, и лампа не выдержит — лопнет с диким хрустом. И тьма поглотит свет.

— Светлана…

Она опомнилась, выныривая из воды и старательно пытаясь скрыть испуг в своем голосе, сказала:

— Не смейте просить баюшу, чтобы она стерла из моей памяти про вашу близкую смерть. Прокляну на вечную жизнь — будете Жердяем слоняться по миру, заглядывая в окна. Я предупредила.

— Хорошо. — Саша согласился легко, вызывая подозрения, что нарушит клятву, но это же Громов, он не может так поступить. Только не он. — Даже в мыслях не было просить о таком Баюшеньку. И не смотрите с таким укором — да, я в больнице и Баюше устроил допрос, иначе как бы я узнал о госпоже Вырезовой.

Он мечтательно добавил:

— Матвея бы как-нибудь заловить во вменяемом состоянии. Он вечно пророчит, а это не то, чего я бы хотел.

Светлана поморщилась, не понимая, почему Матвей никогда не пророчил об Александре. Может, потому что тот нечисть? Или есть что-то еще? Надеяться на то, что Матвей никогда не говорил о Сашке лишь потому, что все будет хорошо, глупо. Хорошо после Рождества не будет. Уж ей точно.

— Не волнуйтесь. Именно о вас он никогда не пророчил, во всяком случае мне.

— Это утешает. Не хотелось бы, чтобы он все мое грязное белье вываливал прилюдно. — Он посмотрел на свою ладонь, которая так и лежала поверх пальцев Светланы, и осторожно попытался убрать руку. У него не получилось — Светлана сама вцепилась в его пальцы, не пуская. А волк за окном все выл и выл, заставляя екать сердце. — Может, все же продолжим о Дмитрии?

Она прикрыла глаза:

— Давайте. — Может, за разговором страх уйдет и станет легче. В конце концов она тоже скоро покинет Суходольск, и тоже никто не будет знать: жива она или сгинула где-то. И никого, кроме Мишки, это и интересовать не будет.

— На чем мы остановились? — Александр сам же и ответил: — на Вырезовой. Узнать, что на самом деле случилось с Дмитрием можно только от неё. Впрочем, пока это не столь важно. Важно найти все кормушки Дмитрия. Их надо вычистить — вдруг там есть еще упыри.

Светлана согласилась с ним, качнув головой и чуть расслабляя руку — Сашкины пальцы и не вздумали бежать. Они же теплые! Ну как он может быть нечистью.

Александр развернулся на стуле — до этого он сидел полубоком к Светлане. Только вторую руку не протянул — оперся ею на угол стола.

— Одна кормушка, наверное, даже главная — в Ольгинске, — принялась перечислять Светлана. — Вторая тут, у Лапшиных. Третья еще где-то — откуда-то же жертва на капище взялась. Она же где-то жила. Я попросила домового Волковых поискать её следы в Волчанске, но от него пока вестей не было.

— Она может быть не из Волчанска.

Светлана кивнула:

— Может, конечно. — Черная вода колыхалась над ней, мешая думать. Грудь сдавило так, что каждый вдох давался с трудом.

Кажется, она чем-то выдала себя, потому что Сашины пальцы осторожно погладили её запястье:

— Не переживайте, прошу. Зря я вам все рассказал. Просто отпустите и забудьте.

Она заставила себя храбро улыбнуться:

— Хорошо.

— Вы заметили, что Вера Лапшина на вас очень похожа?

— Что? — Если Сашка хотел этим отвлечь Светлану от грустных мыслей, то это ему удалось. Она никогда так не думала о Верочке Лапшиной.

Он чуть наклонил голову вперед — у него это всегда означало удивление:

— Не замечали?

— Нет, конечно. Она такая… Такая… — Она все же подобрала слова: — хрупкая и беззащитная.

Саша внезапно для Светланы сказал:

— Вот теперь вы меня понимаете.

— Вы меня видите такой же?

Мишка сейчас бы завладел её рукой и проникновенно прижимая её к своим губам, зашептал бы, признаваясь… Саша признался без театральных эффектов:

— Я хочу вас защитить, и понимаю, что не могу, не имею права, мне вообще лучше к вам не лезть. Даже зная, что у Великой княжны Елизаветы был боевой дар. Даже зная, что её учили на боевого мага… Я хочу вас защитить.