— … Светлана Алексеевна, простите, что так поступаю, но время поджимает. Вы были в мертвомире. Он цепкий и опасный. Его частички остаются на человеке и проникают в наш мир. К сожалению, надо почистить, а лучше уничтожить всю вашу одежду.
Мишка ожил и, стаскивая с ноги Светланы второй ботинок, злоехидно сказал:
— И обувь тоже! Уничтожить! Не волнуйся, свет моей души — я сейчас поеду и все тебе куплю.
У Светланы даже сил не хватало, чтобы возразить или напомнить о ждущем Михаила Рогозине. Холод вернулся исподволь, но новой сильной волной. Он с головой накрыл её, мешая дальше думать о кромешниках, Громове и случившемся в Санкт-Петербурге десять лет назад. Она вернется к этому позже, когда сможет размышлять адекватнее. Она застонала бы от боли, но холод, раздирающий её, залепил ей рот.
Громов кашлянул, побелел от боли, но продолжил, как ни в чем не бывало, выпрямляясь:
— Сейчас приедет госпожа Неелова, Агриппина Сергеевна, она хорошая потомственная ведьма — надеюсь, она поможет.
Мишка тоже вскочил на ноги:
— Может, мне самому за ней съездить? Напомните адрес.
Дверь со скрипом под Демьянино: «Я смажу петли, чесслово, вашбродь!» — открылась и оттуда донеслось женским голосом:
— Никуда никому ехать не надо, господа!
Светлана с трудом повернулась — Неелову она никогда не видела, хоть и читала её досье в картотеке магуправы: сорок вроде лет, не замужем, дар сильный, светлой направленности, больше обережный, чем атакующий. Вошедшая женщина на сорок лет не выглядела, лет на тридцать — не больше. Высокая, ладно сложенная, явно сильная, одетая в новомодные узкие штаны и свитер под горло. Русые, кудрявые мелким бесом волосы заплетены не были — ведьма же. Они падали шикарной волной ниже плеч — и как не мешали? В руках она держала корзину, откуда щедро, густо пахло разнотравьем — как летом на покосе. Запах, от которого кружится от счастья голова, и мало кто думает, что на самом деле это запах умирающей травы.
— Добрый день, Агриппина Сергеевна, — удивленно поздоровался Громов. — Как вы так быстро добрались? Право слово, очень вовремя: у нас тут последствия мертвомира у Светланы Алексеевны Богомиловой…
Агриппина Сергеевна широкими шагами прошла в кабинет, опустила на пол возле дивана корзину и принялась внимательно, наклонив голову на бок, всматриваться в Светлану, которую начала бить мелкая дрожь, даже плед не спасал.
— Так меня, Александр Еремеевич, Матвейка притащил. Всю дорогу, бедняга, пророчил.
— Матвей тут? — резко подался вперед Громов.
— Да, перед присутствием остался, не стал заходить. — Агриппина Сергеевна закончила «осмотр». — Вот ты какая, невеста Громовская. Ай, хороша, хоть и рискова!
Громов, бросивший Демьяну очередное распоряжение: «Матвея найди и приведи сюда!», вздрогнул и лишь сухо уточнил:
— Лапшина, да?
— Что вы! — рассмеялась Агриппина Сергеевна. — Лапшина всем доказывает, что это гнусные сплетни про вас и магу. Происки какой-то там Варвары… Или Натальи? Не помню. Лапшина всем рассказывает, что вы сугубо Верочкин жених и скоро свадьба.
Громов скрипнул зубами:
— Ай да я…
Глаза Светланы упорно закрывались, и перед веками уже мелькала то и дело черная, как смоль вода Финского залива в ту ночь. Только не спать, только не заснуть, почему-то уговаривала себя Светлана.
Агриппина Сергеевна довольно рассмеялась, роясь в корзине и перебирая баночки с едко пахнущими травами жестяные банки:
— Вот и я думаю, когда вы у нас таким сердцеедом успели стать? — Она понюхала очередную баночку и осталась довольна: — Это вам, Александр Еремеевич. Невесту свою растирать и греть будете. Сегодня и до утра. Несколько раз.
— Сплетни это, про невесту… — с легким кашлем признался Громов.
— Жаль!
Возмущенному неожиданным статусом Светланы Михаилу Агриппина Сергеевна тут же по-свойски сунула в руку фляжку с каким-то зельем и строго спросила:
— Маг?
Михаил утвердительно кивнул:
— Княжич Волков к вашим услугам.
— Чего ждем, княжич? Грей давай! Светлане Лексевне пить холодное сейчас никак нельзя.
Уже через секунду в руках Светланы оказалась горячая фляжка, содержимое которой знакомо пахло медом и мятой, распаренным шиповником и зверобоем. Точно, зверобой сейчас был очень необходим. Светлана, выныривая из-под черной воды Балтики, принялась пить мелкими глотками, но не удержалась уже после третьего — выпила залпом: живое тепло трав согревало быстрее, чем плед. Даже Балтика отступила с тихим шорохом волн и приглушенными криками о помощи.
Агриппина Сергеевна строго посмотрела на мужчин:
— Так, господа хорошие… Лечить будем по старому, по простому — греть? Аль по науке? Светлана Лексевна, одежду надо сымать, вплоть до исподнего. Так греться проще.
Светлана сонно вернула фляжку Мишке и с удовольствием заметила, как Волков и Громов почти одновременно покраснели, навоображав себе чего-то, и чуть ли не столкнулись в дверях плечами — так быстро ретировались из кабинета.
— Во бегут! — улыбнулась Агриппина Сергеевна в плотно закрытую за мужчинами дверь. — Думала, не сдвинутся до последнего, меряясь, кто жених и кто право имеет тут оставаться. Причем же оба знают — раздеваться надо! А все стояли, время тянули!
Она достала из корзины длинную, белую рубашку, расшитую по вороту и подолу красной нитью и повернулась к Светлане, наслаждавшейся короткой теплой передышкой:
— А ты чего сидишь? Раздевайся. Холод он такой. Коварный. Только кажется, что согрелся, а он опять тебя одолевает. Слыхала поди, что ведьмы хороводы-то нагими водят? Из-за мертвомира. Он прилипчив.
Светлана не сдержала смешка, представив голого Громова, уходящего в Навь:
— А кромешники тоже так ходят в мертвомир?
— Пфе! Эти-то? Они защитой обвешиваются и идут. Потом, если захочешь, я и тебе защиту сплету. А то Громов не поймет, еще и волноваться будет.
Светлана еле расстегнула замерзшими, почти нечувствительными пальцами все застежки на юбке и блузке, а потом замерла, стесняясь снимать белье. Агриппина вздохнула и накинула на неё рубашку:
— Под ней сымай, я отвернусь — не буду подглядывать, хотя чего я там не видела… И не бойся — рубашка хорошая, обереги я для племянницы вышивала — защитят от мертвомира.
— Простите, что…
Агриппина махнула рукой:
— Не глупи: пожалела бы рубашки — не дала б тебе.
Из зала доносились голоса — невнятное бормотание, которое перекрыл уже привычный Матвейкин крик: «Кровью умоется! Кровью умоется! И вздрогнет земля, и пойдет пламя, и воздух взбунтует, а вода уйдет!»
Агриппина Сергеевна вздохнула:
— Бедный мальчонка… За что его так…
Стоя на ледяном полу босыми ногами и стаскивая с себя белье, Светлана спросила:
— Вы его х-х-хорошо з-з-знаете? — от холода у неё снова зуб на зуб не попадал. Светлана, раздевшись и поправив на себе рубашку чуть ниже колена, с ногами забралась на диван и быстро закуталась в плед. Дыхание было ледяным. Даже согреть себя не удавалось. Чтоб она еще раз сунулась в Навь…
— Да кто ж его знает-то… — Агриппина Сергеевна так и стояла спиной к Светлане. — Он год как пришел в город. Говорил: мир смотрит и себя ему показывает — мол, зарок у него такой. Сперва тихий был, а потом как понесло его с откровениями. Чего он только не пророчил…
Светлана снова боролась с черной водой. В этот раз было легче — обереги все же действовали, не давали сну и воде утянуть на самое дно.
— Про Дмитрия он пророчил?
— Про Дмитрия-то? А что именно-то?
— Лапшина говорила…
Агриппина Сергеевна рассмеялась: у неё был глубокий, красивый смех:
— Это вы про «Ясна сокола» для Верочки Лапшиной? Это я по глупости ляпнула. И ты там разоблачилась, мышка?
— Да, — Светлана еле выдавила из себя: от озноба зуб на зуб не попадал.
Агриппина Сергеевна развернулась, при всей своей дородности легко присела на пол перед Светланой и принялась натирать резко пахнущей травами мазью её стопы. Та их отдернула в сторону, смущаясь, а ведьма хохотнула:
