— Ну… Тады… Спасибо за угощеньице. Уважила.

Светлана предложила ему:

— Я могу тебя вернуть домой. В твой настоящий дом. Но просьба у меня к тебе есть.

Дедушко резво увеличился в размере, отращивая острые, хищные зубы. Чтобы Светлана поняла глупость своих слов, он еще и щелкнул челюстями перед её носом:

— Предавать не обучен! Иди-ка ты, откуда шла!

— Не надо предавать, дедушко, я с такой просьбой не к тебе бы обратилась.

Изгнанный, но еще не одичавший домовой снова стал самим собой:

— И то верно. Дай-ка руку снова…

Она не колебалась ни минуты и протянула ему ладонь — домового она не боялась. Он наклонился к пальцам, шумно вдыхая носом. Его дыхание было холодным, как у любой нечисти. Он отклонился назад и почесал в затылке:

— Вот значится как… Тебе можно что угодно спрашивать и просить — честно отвечу.

Светлана не поняла его щедрости:

— Дедушко, с чего бы ты так переменился во мнении?

— А тож! Ежели сама сейчас не знаешь — потом сама поймешь, — он важно подбоченился — сразу видно, что не простой домовой, а княжеский. — Чего хотела-то?

— Я хотела узнать: где последние дни и ночи был молодой княжич Михаил и… — Она все же подумала, что нельзя упускать из виду князя Волкова: — и сам князь. А еще… Не видал ли кто тут девушку видом, как я, только со светлыми волосами? У неё еще ожерелье жемчужное числом не меньше двадцати шести бусин было при себе. Девушка эта пропала три дня назад.

Домовой пожевал задумчиво губу:

— Про княжича узнаю — это легко. Про князя… Попробую. А вот девушка, как ты… Это сложно. Не управлюсь за день-два, что ты тут гостить будешь, — показал он свою осведомленность. На половине слуг, что ли, прижился? Или их разговоры подслушивал по привычке. — Волчанск небольшой городок, но ходить придется шибко много по родне. Где тебя потом искать, ежели узнаю про девушку?

— Магуправа Суходольска.

— Это где Мишаня служит? — обрадовался домовой. — Найду. Надо будет — с ним скатаюся. Жуть как я люблю это дело — путешествовать… Я Суходольска страсть как давно не видал. Еще чего желаешь?

— Нет, дедушко, благодарю. Чужие секреты меня не интересуют.

— Ну да, тебе бы со своими разобраться… — Он снова почесал в затылке и сказал: — ты молодую княжну Настасью не бойся. Она больно лает, но укусить тебя не сможет. Мишаня тебя в обиду не даст. Мишаня дурной, но хороший. Чужой он тут, потому и хороший…

Домовой исчез, не попрощавшись. Видно, соскучился по дому. Лаз в защите сам найдет, чай не маленький. Годов ему уже за четыре сотни, если не больше, перевалило. Надо будет поговорить с Мишелем: не дело обижать дедушку. Аукнется это больно. Домовые умеют мстить за свои обиды. Сама Светлана в дом не спешила. Успеет еще вернуться.

Она пошла дальше, на близкий запах воды — где-то рядом в рогозе шумела Перыница. Говорят, она берет исток у змеева дома, там всегда пышет огонь, потому и воды её даже зимой теплы. На берегу речки Светлана и просидела, опустив голые стопы в чуть тепловатую воду и слушая, как под песни берегинь тихо шелестел рогоз, почти до вечера. До обеда, то есть. Домовой за ней кошку прислал, чтобы Светлана все же не пропустила обед в свою честь, да чтобы не блуждала в быстро надвигающихся сумерках.

В гостиной выделенного ей флигеля довольная прогулкой Светлана с удивлением обнаружила Анастасию. Княжна удобно пристроилась в кресле и при свете маглампы читала книгу. Комната удивительно преобразилась: горел в камине огонь, пахло живыми цветами. Даже паутину кто-то с потолка собрал. Явно не по приказу княжны — наверное, домовой отблагодарил за хлеб.

Княжна была некстати. Светлана скорее Мишеля ожидала увидеть — с каким-нибудь новомодным платьем наперевес и мольбой в глазах принять его, чтобы не позорила за столом.

Анастасия захлопнула книгу, не запоминая страницу:

— Долго же ты бродишь. Уже оценивала будущие владения, Фотиния? Лиха! Лиха…

Светлана не стала её поправлять — бесполезно это. Она опустилась в кресло напротив и бесстрастно спросила:

— Что хотела?

Анастасия прищурилась за своими очками, явно с простыми стеклами:

— Во-первых, я не разрешала тебе садиться. Во-вторых, тыкать тебе не по статусу.

Светлана пожала плечами:

— Во-первых, я теперь тоже дворянка. Титулярный советник к вашим услугам… Во-вторых, — она предупредительно зажгла на ладони боевой шар: — а ты попробуй заставить меня уважать тебя.

Анастасия бесстрастно сказала:

— Мне тебя уважать не надо. Не заслужила. Ты же нагулянная. У тебя нет собственной фамилии и нет отчества. Я все про тебя знаю. Ты не Алексеевна и не Богомилова. Истинность ни отчества, ни фамилии артефакт в приюте не подтвердил. Ты нагулянная, безродная, мелкая нищенка. Попытаешься войти в наш род — унижу так, что больше никто тебе руки не подаст. Денег, влияния и желания испортить тебе жизнь, как ты портишь Мишелю, у меня хватит. Оставь Мишеля в покое. Хватит им играться. Хватит строить недотрогу. Два года морочишь ему голову. «Ах, я не такая, ах, мне не нужны подарки!» Тварь, набивающая себе цену! Хватит. — Княжна даже кулаки сжала от гнева. — Сегодня ему скажешь: «Нет!» Поняла? Иначе сильно пожалеешь. Я опасный враг.

Светлана потушила огонек на ладони и не сдержала смешок: из Анастасии грозный враг… Это было отчаянно смешно. Да и Мишель Светлане совсем не нужен. Вот не Мишеля она видела рядом с собой. Точнее даже не так — рядом с собой она никого не видела. Судьба у неё такая.

Княжна обиделась и встала, нависая над Светланой:

— Я все скажу Мишелю. Я скажу о твоей незаконнорожденности! — Она пошла прочь, уверенная, что оставила поле боя за собой.

Светлана сказала ей в спину:

— Если я скажу Мишелю «да!», то только по собственному желанию. И если скажу «нет!», то только сама. Никто меня не заставит. И незаконнорождённость — это немного иное.

Анастасия оглянулась в дверях:

— Ты скажешь: «Нет!»

Светлана лишь махнула рукой:

— Я не боюсь твоих угроз.

— Зря! Кстати, на обед омары. Ты когда-нибудь ела омаров? — Анастасия с грохотом закрыла за собой дверь.

Светлана поморщилась. Понять бы еще, с чего княжна решила, что Мишель сделает Светлане предложение, да еще и сегодня. Нет, он в разговоре по кристальнику намекал, что все-все изменится, но не до такой же степени. На таких, как Светлана, княжичи не женятся. Тут она была спокойна. Анастасия просто навыдумывала себе. Создала из Светланы врага на пустом месте.

Она посмотрела на часы — пора бы и одеваться к обеду. Или взять и забыть про него? Все же унижение. Омар-р-ры… Наверняка, приказали приготовить их, чтобы Светлана показала полное отсутствие манер. Какую еще гадость могут подать, чтобы она села в лужу? Сказать им, что ли, портя аппетит, что еще недавно эти омары, креветки, устрицы были едой бедняков?

Светлана закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Просто не ходить. Просто забыть. Это так легко. Только Громов не поймет. В конце концов она сама вызвалась помочь. Никто её за язык не тянул.

В дверь деликатно постучали. Светлана резко выпрямилась: а вот и княжич со спасительным платьем и каким-нибудь алмазным ожерельем, без которого неприлично появляться за столом.

За дверью привычно раздалось:

— Светлана, свет моей души… Открой, пожалуйста.

— Входи… — разрешила она. Не исчезнет же.

Удивительное дело… Нет, необычное, как сказал бы Громов: руки Мишеля были пусты. Ни платья. Ни парюры, чтобы сразу было видно, что Светлана его содержанка. Даже захудалой бархотки в его руках не было. Он, уже одетый в смокинг, белоснежную сорочку и безупречно повязанную бабочку, выглядел потерянным. Не часто такое бывало с княжичем. Даже улыбку где-то забыл, словно он не Волков.

— Мишель? — не выдержала Светлана. Может, Анастасия перешла в наступление заранее? — Что-то случилось?

Он рывком подошел к ней и почти рухнул на пол, садясь у её ног:

— Анастасия была здесь. — Он не спрашивал. Он утверждал.