Светлана рассмеялась — его шутки были просты и незатейливы, но зато они все же были. Он не сухарь, каким сперва показался ей.

В дверь неожиданно постучали, и Громов тут же подобрался, словно ожидая атаки:

— Вы кого-то ждете, Светлана Алексеевна?

— Нет.

— Пустить или…?

За дверью раздался узнаваемый голос Мишеля:

— Светлана, душа моя, открой, пожалуйста!

Брови у Громова сошлись на переносице:

— Светлана Алексеевна, мне… — Он оглядел маленькую кухоньку, на которой была только печь-колдовка, небольшой кухонный стол, холодильный ларь и шкафчики для посуды. Прятаться тут было решительно негде.

Светлана успокоила пристава:

— Мишель маг, он уже знает о вашем присутствии. Не о чем беспокоиться. — Она подошла и открыла дверь. Первое, что она увидела — огромный букет белых роз. Просто ошеломительная охапка, иначе и не скажешь. Светлана надеялась, что Мишель не скупил ради неё весь цветочный магазин или не опустошил родовую оранжерею. — Доброе утро, Михаил Константинович.

Молодой мужчина, горой возвышавшийся над букетом, расплылся в притворной улыбке — Громова он уже заметил и его домашний вид оценил.

— И вам доброе утро, Светлана! И вам, пристав, тоже, — последняя фраза прозвучала холодно.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — отрешенно ответил Громов. Княжич уже отвернулся от него — Светлана его интересовала гораздо больше.

Охапка роз перекочевала из его рук к Светлане со словами: «Душа моя, с новым рангом, с новым чином! От всей широты души!» Душа, судя по количеству роз, была под стать его фигуре — огромная и широкая. Волков, вопреки своей фамилии, больше напоминал медведя или русского богатыря: высокий, на две головы выше Светланы, широкоплечий, притом не грузный, с тонкой, гибкой, почти девичьей талией — Светлана подозревала, что он тайком носит мужской корсет, как делали некоторые атлеты. Светлые, чуть длиннее, чем нужно по службе волосы завивались в крупные кудри, отчего Мишель больше напоминал бунтующего поэта, чем надворного советника магуправы Суходольска. Коллежского асессора он получил сразу, придя на службу, потому что у него за плечами было не только потомственное дворянство, но и Санкт-Петербуржский императорский магический университет, не оконченный по причине Катькиной истерики. Последний курс он сдавал экстерном в Москве из-за тяжелой болезни отца. Капельки дождя блестели драгоценными камнями на лепестках роз, на кудрях Мишеля и на его партикулярном платье, а ведь не отправь Богдан Семенович Светлану в неожиданный отпуск, то сегодня дежурить должна была она или, точнее, задолжавший ей Волков. Вот же балабол — он и начальство уговорил подежурить за него! Чем он подкупил Смирнова⁈

Пока Светлана пристраивала букет на кровать — больше нигде эта охапка не умещалась в её маленькой квартире, мужчины уже как уличные коты померились взглядами. К разочарованию Светланы Громов сдался первым — опустил взгляд вниз, вытягиваясь во фрунт. Еще чуть-чуть и каблуками сапог стукнет под громкое «Ваше высокоблагородие!». Может, он не разжалованный, а бывший военный? Вышел в чине поручика, тогда понятен и его возраст, и чин на полицейской службе.

Баюша за спиной Громова перестала «умирать» от ран и, подобравшись под защитой ног Александра Еремеевича поближе, принялась усиленно принюхиваться. Светлана вздрогнула: только не это. Пожалуйста, ради всех бо… Ради Бога, пусть княжич, при всех его недостатках, не окажется тем, кто принес в жертву девушку в Сосновском. Баюша чихнула и тут же упала «без сил» под тяжелым взглядом Громова. Княжич баюшу не заметил — он подался к Светлане:

— Свет моей души, прошу, не откажи мне… Будь столь любезна и прими мое приглашение: матушка тебя сегодня ожидает в гости.

Светлана в первый момент ничего не поняла: с княгиней Волковой она уже как-то сталкивалась в Суходольске — Мишель случайно или специально свел их в одном кафе. Тогда княгиня весьма холодно разговаривала со Светланой, давая понять, что та совсем не ровня им, «голубой крови» и «белой кости». Совсем не Светлану она видела в своих мечтах рядом с сыном, Светлана, между прочим, тоже не о Михаиле грезила. Приглашения от княгини, считавшей Светлану чуть большим, чем пустое место, она не ожидала.

— Мишель, ты о чем?

— Papa et mama ждут тебя в гости, глупышка моя!

Громов кашлянул и тут же извинился. Баюша поддержала его, демонстративно чихнув — несколько раз для непонятливых.

— Пожалуй, я откажусь от такой чести.

Увидеть разочарование на лице Волкова было ожидаемо — не часто Светлана ему и отказывала, но почему при этом разочаровался Громов⁈

Княжич упорно принялся уговаривать:

— Светлана Алексеевна, прошу… Я долго уговаривал матушку, я так многого жду от сегодняшнего дня… Для меня это вопрос счастья и смерти.

Именно такое неожиданное словосочетание сказал Волков. Даже Громов оценил. Про баюшу и говорить нечего — они раскашлялись в унисон.

— Но…

Княжич умоляюще сказал:

— Прошу. Последняя просьба. Самая важная в моей жизни. Светлана Алексеевна, клянусь, вы не пожалеете о решении приехать в Волчанск. Хотя бы пообещайте подумать — время есть.

— Я подумаю, — зная, что откажется, пообещала ему Светлана — так отделаться от княжича проще всего. Есть хотелось просто зверски, а не реверансы тут с Мишелем разводить.

Волков обрадовался, словно она сказала твердое «да!»:

— Благодарю! — Он впервые с момента прихода вновь «заметил» Громова: — пожалуй, мы с приставом больше не будем докучать тебе, душа моя, и пойдем.

Тому удалось удивить и Светлану, и Мишеля — он решительно сказал:

— Простите, ваше сиятельство, но я тут нахожусь по служебным делам, и пока их не выполню — уходить не собираюсь.

Волков нахмурился и раздосадовано посмотрел на Александра Еремеевича. Тот, к удовольствию Светланы, в этот раз взгляд не отвел. Она решила вмешаться, подслащая княжичу пилюлю поражения в борьбе с каким-то приставом:

— Мишель…

— Да, душа моя? — тут же расцвел в улыбке княжич, забывая об упрямом приставе. — Я весь внимание.

— Мне нужно подумать о вещах для поездки…

Он поймал её руку и поцеловал, как победитель, в запястье:

— Хорошо, душа моя. Я заеду за тобой через три часа — тебе же хватит времени собраться?

— Мишель…

— Если не захочешь ехать — просто свяжись со мной по кристальнику… — Он качнул на прощание головой и вышел прочь.

Светлана не успела ему сказать, что кристальник у неё заблокирован Смирновым. Ничего — приедет, и Светлана без Громова ему все доходчиво объяснит. Ни в какой Волчанск к холодной, как селедка, княгине она не поедет, это уж точно. Еще бы понять, что так разочаровало Громова в отказе княжичу.

Александр Еремеевич кашлянул как-то неубедительно — близость к баюше сказывалась даже на нем, — и напомнил:

— Завтрак, Светлана Алексеевна? Правда, яичницу придется для вас жарить по новой.

— Не стоит.

Она прошла на кухню. Громов воспитанно выдвинул для неё стул и помог сесть за стол. Манеры ему, наверное, прививала мама. Для купца они у него слишком изысканные.

Он принялся споро накрывать на стол. Перед Светланой появилась тарелка с пирожками, кружка с кофе — огромная, просто умопомрачительных размеров. Сам пристав встал к плите, деля яичницу с побелевшими от жара желтками на две части. Может, он в армии денщиком был? Или даже адъютантом? Откуда-то же у него есть эти навыки.

Громов поставил тарелку с яичницей перед Светланой, сел сам напротив неё и, поймав жалобный взгляд баюши, растаял перед ней — взял к себе на колени, придерживая её левой рукой. Баюша довольно мурлыкнула и снова подмигнула Светлане.

Громов опустил глаза вниз и беззвучно прочитал молитву. Светлана последовала его примеру, снова гадая, кто же он на самом деле? Точнее, кем он был до того, как появился в Суходольске? Слишком длинна была его молитва. От отца досталась набожность или… От службы у кромешников? Нельзя упускать из виду тот маленький, призрачный шанс, что он мог быть перегоревшим магом.