— Глупый вопрос, — согласилась Томасин, таким образом протягивая бывшей сопернице оливковую ветвь, — но я не об этом. Как ты угодила в лапы этих чокнутых пуритан?

— Надо же, — присвистнула Дайана, — ты пополнила свой словарный запас! Умница девочка. Но зря старалась — чем ты тупее, тем легче выжить среди этих, как ты выразилась, «чокнутых пуритан».

— Так почему ты здесь?

— А сама как думаешь? — нахмурилась женщина, — я ушла из Цитадели. Нашла другое убежище, но туда заявились солдаты Капернаума и всех забрали.

Вопрос «почему» так и повис между ними, как и бесчисленные другие. Томасин себе запретила. Дайана ушла, потому что считала нужным. Томасин напомнила себе, что ее не волнует дальнейшая судьба обитателей бывшей тюрьмы. И в частности…

Она тряхнула головой и, опомнившись, натянула обратно косынку, пока никто не заметил, что она безнравственно демонстрирует взгляду посторонних заплетенные в косу волосы.

— Да, — задумчиво кивнула Томасин, — с нами было то же самое. Они перехватили нас, пока мы меняли локацию, спасаясь от мертвяков. Но я хочу найти своих людей и…

— Заткнись, — потребовала Дайана, — мне не интересно. Уж я-то знаю, что ты отлично умеешь создавать всем проблемы, так что держись от меня подальше.

Она подхватила свою корзинку, полную кукурузы, и исчезла в густых зарослях, оставив ошарашенную Томасин осмыслять судьбоносную встречу в одиночестве.

Ночью Дайана сама пришла к Томасин. Она накрыла рот девушки огрубевшей от труда ладонью и приложила палец к своим губам, призывая молчать, чтобы не разбудить соседок по комнате. Томасин безропотно последовала за ней до душевых, тревожно оглядываясь по сторонам. Дайана закрыла дверь изнутри и подперла ручку шваброй.

— Где твои люди? — начала она без лишних предисловий, — их много?

— Нет, — покачала головой Томасин, — и нет, я не знаю, где они. У тебя есть предположения?

Дайана прошлась из стороны в сторону, нервно меряя помещение широкими шагами. Без каблуков она оказалась не такой уж и высокой — не сильно больше Томасин. Женщина вообще изменилась не в лучшую сторону, заметно сдала. Ее прежде горделивая осанка поникла, спина сгорбилась, а черты лица заострились. Загорелая кожа облепила скулы, как папиросная бумага.

— Твой приятель-недоумок был с тобой? — поинтересовалась женщина, — вы же вместе сбежали?

— Да, Зак тоже угодил сюда, — подтвердила Томасин. Она напряглась, распознав в небольшой паузе, оставленной Дайаной, неозвученный вопрос. Должно быть, бывшая соперница, как и многие другие, не посвященные в правду о «Волчьей гонке», все эти годы гадала о произошедшем в тот день. Почему Томасин и Зак исчезли. Скорее всего, их обоих считали мертвыми. Бывало и такое, что с «гонки» возвращались не всем составом. Они, наверное, стали лишь очередными именами, вычеркнутыми из общего списка. Или нет. Не важно. Томасин нельзя думать об этом. Ей нужно разбираться с насущными проблемами. Здесь и сейчас.

— Тут не любят черных, — поделилась Дайана. Томасин и без нее заметила, что среди окружающих ее в Капернауме людей преобладают исключительно представители европейской расы, но ей невдомек было размышлять еще и на эту тему. Выходит, это не было совпадением.

— Ты думаешь, что он… — осторожно начала Томасин.

— Нет, — Дайана повела подбородком, окончательно помрачнев, — скорее всего, их куда-то ссылают, чтобы не мозолили глаза.

Томасин облегченно выдохнула, но она рано обрадовалась. Дайана продолжила:

— У меня есть кое-какие полезные знакомства, но до твоего дружка нам не добраться. Я могу организовать твой побег за стену, но…

Она умолкла, пристально вглядываясь в лицо Томасин в полумраке, оценивая реакцию. Девушку это насторожило, не пытается ли Дайана подставить ее с помощью компрометирующего разговора. Слишком просто. К тому же она не собиралась рассматривать вариант уйти отсюда в одиночку, без своих людей и Зака. Зак — ее друг, ставший Томасин почти братом. Он ее семья. Ради него она пожертвовала… многим. Благодаря ему она нашла в себе силы бороться и собрать себя заново, построила за эти три года свой маленький социум.

— Мой побег? — уточнила Томасин, — а ты? Неужто хочешь остаться и собирать кукурузу и дальше?

Дайана разразилась лающим смехом, но тут же вспомнила, что может привлечь к ним лишнее внимание, и заткнулась. Она вытерла слезы с глаз тыльной стороной ладони и отвела руку от лица, разглядывая ее — жесткую кожу, обкусанные, неопрятные ногти. Когда-то ее кисти были красивыми и изящными, даже в Цитадели она как-то умудрялась придавать им ухоженный вид.

— Не совсем, — уклончиво ответила она, — если на одной чаше весов перспектива быть сожранной мертвяками, а на другой идиотские правила Капернаума, то я, разумеется, выбираю второе. Но я хочу немного подняться по карьерной лестнице, не собираюсь до конца своих дней горбатиться в поле, как какая-то крестьянка. Тут мне поможешь ты. Услуга за услугу…

— А если я откажусь? — Томасин уже догадалась, что ей не понравится продолжение, которое она услышит. Она смекнула, что их столкновение в поле едва ли являлось случайностью. У Дайаны не было отца, учившего ее охотиться и драться с мертвецами, но она обладала другими ценными для выживания навыками. Она умела подстраиваться под обстоятельства и выискивать выгоду. Не иначе, она давно прознала о появлении Томасин в лагере и ждала подходящего момента, чтобы предложить ей участие в каком-то своем плане. Как в шахматах. Томасин часто играла в них с Заком, отыскав набор для игры в школе, долгими зимними вечерами.

Зак. Дайана словно прочитала ее мысли. Или слишком хорошо изучила ненавистную девчонку и смогла спрогнозировать ее реакцию, потому заведомо грамотно выстроила свою линию.

— Условия, в которых мы живем, вполне адекватные, в сравнении с тем, как обращаются с теми, кто… не вышел арийским лицом, — снова заговорила Дайана, смакуя каждое слово, — в Капернауме есть производства. Учитывая, что они отрицают блага цивилизации, это тяжелый и опасный труд. Думаю, твоего дружка приплели к заводской работе. Нет смысла убивать его из-за цвета кожи. Он сдохнет сам. Но ты…

— Ясно-ясно, — оборвала Томасин, — что я должна сделать?

— Приходи сюда завтра ночью, узнаешь, — женщина расплылась в довольной улыбке.

Весь день Томасин размышляла, оценивая риски и пользу от возможного сотрудничества. Дайана вполне могла затаить на нее злость и отомстить девчонке, вставшей между ней и постелью лидера Цитадели заманив ее в ловушку. А могла и реально помочь, плюнув на былую неприязнь ради достижения своих личных целей. Эта холеная красотка не годилась для работы в поле, тут она не врала. Но Томасин не имела и малейшего представления, каким образом она, находящаяся тут на тех же птичьих правах, может на это повлиять. Был только один способ узнать. Да и особого выбора у Томасин все равно не имелось — ей не выбраться из Капернаума без посторонней помощи. Рваться на рожон… С пулей в груди она точно не вытащит Зака и своих товарищей на волю.

Потому она дождалась ночи и пошла на встречу с Дайаной. В первое мгновение Томасин испугалась, ведь в душевой ее поджидал солдат в униформе, но на деле он оказался переодевшейся заговорщицей. Другой костюм, поменьше, но все равно огромный для ее крохотного роста, предназначался самой девушке.

— Как ты их раздобыла? — не сдержала любопытства Томасин. И тут же пожалела.

— Отсосала кому надо, — со злым смешком сообщила Дайана. Ее взгляд был красноречивее любых слов. Она будто спрашивала, осуждаешь? Ты, когда-то избранница главаря бандитов? Вот и держи варежку закрытой.

Дайана натянула шлем. Томасин последовала ее примеру. Снаружи их поджидали еще двое охранников, сопроводившие их до стены. Им беспрепятственно позволили выйти наружу, и, проделав недолгий путь по улицам маленького заброшенного городка, они добрались до огромного здания из стекла и бетона. Дайана решительно толкнула крутящуюся дверь, и механизм встретил их неприятным скрежетом ржавого металла. Томасин стянула шлем, приглушавший звуки, и настороженно прислушалась, не привлек ли шум мертвецов, окопавшихся поблизости, но услышала лишь тишину.