Всю дорогу она не выпускала страницу из руки, даже когда обнимала Малкольма, сидя позади него на мотоцикле. Томасин боялась смотреть на него. Ее взгляд был прикован к Заку, ей нужно было успокаивать себя, что с ним все в порядке. Хотя бы пока. Словно, если она упустит его из виду, он тут же умрет самой страшной смертью.

Процессия завершила свой ход на опушке леса. Пять машин и один мотоцикл. Тринадцать человек — и последний, тринадцатый, едва передвигал ноги от ужаса, пока его тащили из машины силой. Зака не стали связывать, никто не ждал от него побега, он выглядел сломленным и сдавшимся. Его толкнули на землю, и он упал, за мгновение до столкновения с землей, выставив перед собой ладони, чтобы смягчить падение.

— Господа, — Малкольм снова взял слово, — в этом году мы проводим «гонку» раньше, чем обычно, но всем нам нужна разрядка после атаки мертвецов. Один день в году мы позволяем себе все, что запрещено в стенах лагеря. Вы — лучшие представители общества Цитадели и заслужили возможность отпустить себя на волю. Никаких ограничений. Никаких правил. Ни в чем себе не отказывайте. Да прольется кровь!

Томасин наконец оторвала взгляд от скорчившегося на земле Зака, чтобы взглянуть на Малкольма. Она не узнавала этого человека — с безумно блестящими глазами и зловещей битой, заброшенной на плечо. Кто-то другой обнимал ее зимними ночами. Кто-то другой заботился о ней и учил любви.

Ее внутренний зверь чувствовал угрозу в этом чужаке и скалил зубы. Ей не нравился этот чужак. Она ненавидела его. Он забрал у нее не только Зака, но и того Малкольма, в котором она нуждалась.

— А что касается тебя… — Малкольм приблизился к Заку и указал на него битой, — сегодня твой последний шанс себя проявить. Ты можешь бежать, как трус, пока кто-то из нас не настигнет тебя, чтобы совершить правосудие. А можешь умереть сейчас, как герой — быстро и без стыда.

Выбор без выбора.

Томасин сжала руки в кулаки, и зажатая в них бумажка впилась в ладонь, противная, склизкая от ее пота.

— Выбирай, — поторопил Малкольм и кивнул девушке, — миледи. Моя королева.

Томасин сделала неуверенный шаг вперед. Ноги налились свинцом, она словно проталкивалась через толщу воды. Малкольм протянул ей биту.

— Пусть расправу совершит моя королева, — с ядовитой улыбкой сказал Малкольм.

Девушка поймала затравленный взгляд Зака.

— Беги, — произнесла она одними губами.

— Ваша фамилия?

— Не знаю.

— Национальность?

— Не знаю.

— Религиозная принадлежность?

— Не знаю.

— Возраст?

— Двадцать один год.

Они все равно не смогли бы сражаться — последняя неделя выдалась тяжелой, и люди были сильно измотаны. Они снялись с места, к которому уже успели прикипеть, не имея доступной альтернативы, как и четкого плана, и шли, шли, шли... куда-то на юг. Такое бывает, когда приходит орда. Две последних зимы, а Томасин измеряла время именно так, здание заброшенной школы служило им укрытием. Но оно не имело ни надежных стен, ни оборонительных сооружений, чтобы выстоять перед нашествием крупной стаи мертвецов. Хорошо, что никто не погиб. Но, экстренно эвакуируя лагерь, им пришлось оставить большую часть своего хозяйства. В единственный автомобиль забросили только предметы первой необходимости: оружие, какие-то припасы и теплые вещи. Несколько дней назад бензин закончился, а баки во всех встречных им транспортных средствах были также пусты. Необходимость тащить на себе тяжелые пожитки истощила не только силы путников, но и запасы их боевого духа. Только Томасин не унывала.

Она не имела права. Она взяла на себя ответственность за эту малочисленную группу выживших, потому не могла демонстрировать слабость. Даже когда ей в грудь уперлось дуло автомата, а рослый, явно недружелюбно настроенный детина в маске преградил дорогу. Она обернулась к остальным, чтобы приободрить:

— Все хорошо. Я разберусь, — хотела бы она и сама в это верить!

— Что вам нужно? — рука под краем куртки нащупала припрятанный в подкладку нож. Тянуться за арбалетом было слишком опасно — едва ли девушка успеет выхватить и зарядить его до того, как незнакомец спустит курок.

— Кто вы такие? — откликнулся вопросом на вопрос мужчина.

— Выжившие, — спокойно сказала Томасин, — очевидно, что не мертвецы, — она подавила смешок, ощутив, как Зак незаметно от остальных толкнул ее под ребра, сопроводив жест осуждающим взглядом. Нашла время шутки шутить. Но она помнила его бесценные уроки, данные давным-давно — смех способен снизить градус напряжения. А заодно Томасин требовалось потянуть время, чтобы оценить обстановку. Незнакомцев с оружием было семеро. Меньше, чем ее людей, но на их стороне было заметное преимущество в виде автоматов и брони. Даже если они пускают пыль в глаза, и магазины автоматов пусты — ее группа устала от долгой дороги, а драться с живыми куда сложнее, чем с мертвыми. Томасин завалит двоих, Зак, если постарается, еще одного, а остальные…

— Сдайте оружие и проследуйте с нами, — распорядился тот, кто держал девушку на прицеле.

Их привезли в какое-то место. Томасин не имела представления о том, как оно выглядит, потому что пленников транспортировали в глухом кузове небольшого грузовика, запертом снаружи. Без единой щелочки, через которую она могла бы выглянуть наружу. Все, что она знала — в пути они были около часа, часть дороги ехали по шоссе, но потом съехали на грунтовку, ровный асфальт резко закончился, и машину затрясло на камнях и ухабах. Дальше был двор, со всех сторон огороженный высоким забором, и здание, из-за высоких окон и примитивной архитектуры напоминающее завод. Группу разделили — отдельно женщин, отдельно мужчин. Зак напоследок успел сжать ее руку в обещании отыскать друг друга после. После допроса.

Томасин осмотрел доктор — немногословный пожилой мужчина в латексных перчатках. В первую очередь он проверил зубы, чтобы убедиться, что пленники не имеют привычки питаться человеческим мясом. Остальной осмотр был беглым и поверхностным. Следом за доктором к ней явился еще один человек, лысый, без маски, но в форме, похожей на ту, что носил перехвативший ее группу отряд. Незнакомец жестом пригласил ее присесть на жесткий стульчик перед столом, и начались бесчисленные вопросы, на большинство которых у Томасин не было ответа.

— Возраст?

— Двадцать один год.

— Образование?

— Да вы шутите, — не сдержала фырканья она, — восточный университет выживания в экстремальных условиях имени Джеймса Кука, — к несчастью, лысый человечек не оценил юмора и сжал губы в нитку, — ладно, извините, — выдавила Томасин, — зачем все это? Что вам от нас нужно? Что это за место?

— Капернаум, — сказал он, — вы, юная леди, обязаны пройти процедуру идентификации, чтобы мы могли принять решение на ваш счет.

— Какое решение? — насторожилась девушка.

— Достойны ли вы получить гражданство в Возрожденной Америке.

— Оу, — только и могла, что сказать Томасин. Ей доводилось слышать от странников, кочевавших по всему континенту, о возникновении больших, организованных поселений, но она всегда относилась к их рассказам с должной долей скепсиса. Она на собственной шкуре ощутила прелесть этих самых «организованных поселений». Они с Заком едва унесли ноги. Она чуть не умерла от огнестрельного ранения и обзавелась некрасивым шрамом, ставшим отличным напоминанием о том, что от таких мест лучше держаться подальше. Да и библейское словечко не внушало доверия. Теперь Томасин разбиралась в таких вещах, она использовала время, проведенное в заброшенной школе, с максимальной пользой. Там была библиотека, где девушка скрупулезно, в любую свободную минуту, восполняла пробелы в знаниях.

Капернаум — село утешения. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. И даже если оправдать их транспортировку сюда в закрытом грузовике разумной мерой предосторожности, Томасин не сомневалась: всегда найдется какое-нибудь «но». Быть может, эти славные, организованные господа ставят жуткие эксперименты над людьми, приносят кровавые жертвы древнему Молоху или другому неведомому божеству. Возможно, они тоже раз в год устраивают охоту на людей, когда безжалостно убивают, грабят и насилуют всех, кто подвернется под руку.