— Герберт, друг мой, давайте вы больше не будете оскорблять меня подобными предположениями. Мы закроем этот вопрос раз и навсегда, — и немного подумав Хельга добавила. — К тому же вы кое в чём ошибаетесь: я знаю минимум одного достойного джентльмена, которому как минимум безразлична эта расовая возня.- Господин Гелиот Неджи, — догадался дворф.- Именно, — подтвердила догадку целительница — Так случилось, что я знакома с его супругой и младшей дочерью. Знаете, я искренне завидую их взаимопониманию. На сегодня прием окончен, пока рано что-то обещать вашим родственникам. Для начала пусть попьет те же травяные сборы что я выписала вам.- Так уже, госпожа Хельга, уже, — часто закивал часовых дел мастер.- Вот и славно, для начала мы вылечим ваши камни в почках, если всё пройдёт удачно и вы не передумаете, я с радостью приму и остальных членов вашей семьи. Но для вашего исцеления необходим цистоскоп и кое-какие приготовления. Так что, господин Герберт, будьте добры заглянуть ко мне через неделю. Мне нужно приготовить ещё один инструмент, — Кивнула пациенту Хельга.

На самом деле ей нужно было гораздо больше: придумать каким образом можно раздробить и вывести камни застрявшие в мочеточниках дворфа. Но пока об этом ему знать не обязательно. К чему лишние переживания?

Девушка решила проводить часовых дел мастера до выхода, но не из-за врождённой учтивости, просто не терпелось взглянуть на перегонный куб, что привёз с собой в качестве оплаты дворф. Герберт залихватски свистнул, вставив в рот пару толстых пальцев и через мгновение к повозке, запряженной невысокой лошадкой, подскочила пара мальчишек, что бегали на площади, торгуя газетами и честя обувь господ.Довольно тощие, скудно одетые, они как никто знали где можно перехватить пару медяков своим трудом.

Богатый дворф свистом подозвал их, небрежно указав на выглядывающий из повозки медный бок дистилляционной колбы.

— Надобно внести сей агрегат куда укажет госпожа целительница. Быстро и бережно, если не хотите заработать помимо пары монет еще и кнутом по ребрам, — преградил он схватив предмет своих угроз с облучка, от чего парни машинально отскочили да, а лошадь заржала.

Мальчишки бросились выполнять наказ и следуя за розоволосой и целительницей, несли детали перегонного куба в лабораторию. Когда пузатая медная реторта, цилиндр сухопарника, проточный холодильник и несколько медных трубок были перенесены в лабораторию, Хельга заперла ее на ключ и вновь вышла проводить часовых дел мастера. Выбравшись на свежий воздух, дворф будто забыл о двух босяках и прощаясь принялся усаживаться на облучок повозки.

Мальчишки видно поняли, что дворф и не собирается исполнять обещанное и ссутулившись зашаркали по мостовой. Хельга схватила под уздцы невысокую пони господина Герберта и глядя ему в глаза холодно произнесла:

— Вот значит как, господин Герберт Фадж? Вы так вдохновенно говорили про императора Аластора, про то, как он единственный из знати признал и принял изгоев дворфов и аслау как своих подданных. И спустя четверть часа, пообещав этим несчастным пару монет за работу, вы их нагло «кидаете»? Вы всегда так поступаете или только с бродяжками из людей? Вы так осуждаете этот конфликт между гражданами империи, что не замечаете как льете воду на его жернова.

Вопрос был риторическим, посему Хельга отпустила уздцы и силой шлепнула ладошкой по крупу кобылицы. Невысокая лошадка приняла шлепок, как приказ поторапливаться и легонько захрапев, от неожиданности, резво помчала возок часовых дел мастера по мостовой.

Когда медные кроны из кожаного мешочка с вышитой монограммой Томаса Фалько попали в грязные ладошки мальчишек, на их лицах читалась радость, что их не обманули, густо замешанная на недоверии к щедрой особе. Она хотела было извиниться за поведение своего спутника, как цокот подков да знакомый всхрап лошади послышался за спиной.

Это вновь оказался возок господина Герберта встал между ним и мальчиками, которые под взглядом дворфа, кажется, становились ещё меньше и однозначно не собирались разжимать кулаков с медными кронами.

— Госпожа Хельга я… — начал было покрасневший дворф, но целительница его оборвала.- Ничего не говорите господин Фадж. Слова — брызги. Просто подумайте над моими словами.

После девушка развернулась к нему спиной и гордо зашагала к остановке паровика.

Тьма, почти постоянная тьма, она спутник той, что снова заточена в подземелье. Вот уже несколько лет Снежа не видела солнечного света, не слышала пение птиц и шелест зеленой листвы. Она заложница своей любви.

Недавно Ивар перевез её в новое место. Куда и зачем не знала. Когда он сообщил о переезде, надеялась увидеть, дневной свет. Поговорить с кем нибудь. Возможно, попросить помощи. Как она ошибалась! Перевертыши Ивара, приспешника Чернобога, убийцы её семьи, её бывшего возлюбленного, в моменты ментального воздействия на разум, были лишены всяких человеческих чувств. Они не слышали мольбы, не реагировали на слова. Неугасимая боль, отчаянье всколыхнулись в ней с новой силой.

Когда в темнице появились четыре зверя Ивара и он сам, сразу поняла все без слов: настал день, когда её увезут. Ивар усыпил Снежу, как куклу или вещь завернул с головой в один из дорогих ковров из её пещеры, той золотой клетки, что сделал для неё.

Когд она проснулась — снова темное подземелье, новая тюрьма, новая золотая клетка. Оборотни перетащили сюда все: ковры, серебряную посуду, меха. Развели огонь в широком очаге. Отчаянье и злоба всколыхнулись волной где-то глубоко в груди девушки, вырвались наружу с диким воплем. Она подбежала к выходу из подземелья и начала колотить своими маленькими женскими кулаками в окованную дверь. На белоснежной от полного отсутствия солнца коже на пальцах появились кровавые раны.

Ивар явился к ней незамедлительно на этот раз в образе старика, метателя ножей из Театра иллюзий фокусника Фалько. Сжал её в своих душных и сильных объятьях и потащил к очагу, чтобы успокоить и перевязать раны на руках.

Снежа перестала сопротивляться, силы мгновенно покинули её. Она погрузилась в теплое кресло вышитое золотом и потеряла связь с реальностью. Синие как воды северного моря, близ островов Демгёрд, глаза уставились на пляшущее пламя.

Старик присел перед ней на одно колено, сгорбился, приложился обветренными губами к её запястью, достал из кармана платок и с нежностью начал обрабатывал свежие раны Мертвой водой, что теперь всегда носил при себе в небольшом флакончике. Раны затягивались сами и на коже не оставалось ни единого следа.

— Снежа, ты смысл моей жизни, ты для меня все. Я нашёл Хельгу — хозяйку Мертвой воды и скоро получу от неё то, что исцеляет не только раны, но и воскресит твоих близких. Я искуплю, наконец перед тобой свой грех и тогда…- Я, ненавижу тебя, Ивар! — раны на руках

Он продолжил:

— И тогда, ты снова полюбишь меня!- Нет!

Потому что могу!

За окном локобаса проносились знакомые пейзажи Раудвиля: кирпичные дома, мостовые с магической подсветкой, по которым спешил разномастный люд и нелюди. Теперь Хельга смотрела на все через призму приобретенных и не очень радостных знаний.

Пока локобаз мчался по городу, она, рассматривая город в окна, заметила, что на улицах не встречалось ни одной смешанной парочки, в которой человек, шел бы под руку с аслау или дворфом. Рядом с ней на лавочку присел некий господин. Хельга заметила его только тогда, когда он громко прокашлялся.

Извините что отвлекаю, нас не представили в прошлый раз, — произнес внезапный попутчик.

Хельгы оторовала взгляд от созерцания суетливых пешеходов, бегущих по тратуарам за окнами локобаса.