Пыточных дел мастер отбросил окровавленный деревянный молоток, которым дробил пальцы несчастного мистера Шаффа и поспешил в другой зал, чтобы через минуту выкатить нечто, что вселяло ужас одним видом.

Деревянная рама с множеством петель и крючьев, была лишь закуской. Основное блюдо представляло из себя плотницкая, чуть подернутая ржавчиной, двуручная пила, которую мистер Ллит приспособил к раме.

— Занятное изобретение, не правда ли? — обратился к баронессе, начальник Тайной полиции. — Приговоренный подвешивается на раме за ноги, а затем при помощи пилы распиливается от паха, до плеч, — пояснил он принцип действия.

— Делайте, что должны, виконт. И будьте счастливы, принося несчастье любимым, — в спокойном и уверенном тоне Марины Гранде было что-то торжественное и потустороннее. То, от чего кровь стыла в жилах.

— Ллит, баронесса ждет вас и ваш аппарат, — Август Крайтон потерял к баронессе всякий интерес, а может просто боялся взглянуть в глаза сильной женщине.

Мистер Ллит был счастлив, он получил в свои руки две игрушки с которыми он мог делать все, на что хватит его фантазии. А вот сэр Август Крайтон призадумался. Крепко призадумался.

Из собственных мыслей его вырвал женский крик. Как бы ни была морально сильна Марина Гранде, она тоже оставалась человеком. Хоть в её жилах так же текла кровь, только чуть голубая — признак потомка истинных лордов, но она тоже чувствовала боль.

Теперь Серый кардинал остался тет-а-тет с Джейсом Уокером, мастеровым паромобильного предприятия Нейджи Технолоджис.

— Не хорошо поступаете, мистер Уокер, учитывая что Император по способствовал вашей недавней семейной трагедии. Вы не будете отрицать, что являетесь ключевым звеном между известными вам лордами и теми, кого принято называть бунтовщиками. Люди, дворфы, аслау — вы курировали всех. Вы будете казнены, это такой же явный факт, как то что Солнцеликий не оставил законных наследников.

— Мои условия: дайте слово рыцаря, поклянитесь на клинке, что не будете преследовать мою сем… — по едва заметной улыбке Серого кардинала, мятежник почуял, что его пленитель нашел лазейку в рыцарской клятве и тут же поправился, — моих родственников.

— Что-то еще? — осведомился Август.

— Я хочу умереть, как революционер, с гордо поднятой головой, а в петле или на плахе не так уж и важно. Не желаю сгнить в безымянной яме, как мятежник.

— Даю Слово Чести, — подтвердил клятву виконт и его окутало сияние, скрепляя священный договор.

— Записывай, ищейка…

Окраины ночного Раудвилля озаряло пламя горящей мельницы братьев Херш. Сами же братья-мельники были заперты на мельнице и заживо сожжены в назидание другим буйным головам. Мельница горела плохо и черные мундиры подливали магического огня в древесину, чтобы не осталось даже углей, чтобы каменные жернова потекли, будто растаявшее масло.

Крайтон поправил натирающий ворот чёрного мундира. С последней примерки мундир был ему узковат. Да и стальные пластины, с непривычки, давили на плечи, но уж раз он лично ведет в бой Псов войны в черных мундирах, надо соответствовать.

Август Крайтон позволил себе то, что не позволял уже много лет. Из внутреннего кармана начальник тайной полиции извлек стеклянный флакон с розовой маслянистой жидкостью. Открутил хитрую крышечку, под которой прятался мудреный механизм, надо заметить, крайне удобный в обращении со Сплином.

Сплин в малых дозах выписывают придворные алхимики, как средство от падучей болезни и припадков. Но многие, из тех, кто мог себе позволить розовое зелье, использовали его для приведения в порядок мыслей, успокоения нервов и при хронической усталости.

Балованные высокородные отпрыски вдыхали сплин, чтобы казаться взрослее. Поэты, писатели и скульпторы при дворе оправдывали привязанность к дурману расширением творческого сознания. А несчастно влюбленные и неприкаянные вдовы называли его «Ласковым поцелуем», при помощи которого сводили счеты с жизнью.

Черным мундирам сплин был положен по штату. Нельзя с одинаковым равнодушием жечь орка-берсерка с ятаганами и младенца, спящего в колыбели и не сойти с ума. А уж начальнику тайной полиции дурман, был положен и подавно. Вот только Август завязал со сплином много лет назад, вплоть до этой ночи.

Пожар, ровно как и любая другая чужая беда, привлекал не равнодушных к людскому горю и праздных зевак. Любопытных не отгоняли, ведь здесь состоялся акт устрашения, показательное линчевание предателей руками Черных мундиров. Публичная казнь состоится завтра. Безродные мятежники примерят пеньковый галстук. Зачинщиков чином повыше вывесят в Пиратских клетях.

Мятежных герцогов же ждет смерть именуемая у северных островитян крыльями Ангела. Уложат животом на пень. Кожу на спине аккуратно разрежут острым клинком, а затем палач подденет ребра крюком, выламывая их наружу в форме крыльев. После этого у еще живой жертвы извлекут легкие развешивая их на ребрах. И оставят умирать. А после их смерти зальют стеклом и выставят в имперском саду, в назидание другим буйным головам.

Статуи из искристого арантийского мрамора, хищные белые лилии, привезенные из сатрапства Сабахх, соловьи из Новой Амбросы, что владеют людской речью. И трое мятежников, залитых в стекло, чьи полные мук лица будут напоминанием о том, как Империя поступает с предателями.

К сожалению, Черным мундирам удалось пленить лишь двоих: еще не демона, но уже не человека, Алукарда Рокбелла и чумного алхимика, упыря, питающегося человеческим страхом Агастоса Вейса. Третий из мятежников — Роб Вейс, он же маньяк, прозванный Чучельником, был схвачен прямо на месте преступления. К его чести, надо признать: он не сопротивлялся, хотя мог.

Четвертый и самый старый, Каин Бредли, маг трех стихий ушел, забрав с собой дюжину его Псов. Королева-регент будет недовольна, придется объявить, что зачинщиков было трое, ведь Священная Империя Аркрум не может терпеть неудач. Его прокол замнут лизоблюды королевы Марии. Замнут, но не забудут.

Август наблюдал как горят лопасти ветряной мельницы, как ярится огонь, пожирая строение, как охают люди, услышав что мельники Херш оказались предателями. Как кричали бабы, узнав, что в горящей мельнице заперты не только предатели, но и их семьи. Все, от старика Сэма Херша, что построил мельницу, до грудничков младшего Билли Херша, что родились этой весной.

Толпа стенала и охала, но остановить черных Псов войны никто не пытался. Вот и хорошо, уже завтра утром весь город будет знать о семье бунтовщиков и предателей. После такого, даже буйные головы крепко подумают, прежде чем сеять крамолу.

— Пора заканчивать с этим делом, — распорядился Август Крайтон, после чего сел в черный паромобиль, под стать своей форме и душе.

Что-то решив для себя, тайный советник поднес флакон со сплином ко рту, несколько раз нажал на кнопку и механизм щедро прыснул розового дурмана на десна.

Покинуть усадьбу Дартшир у Хельги не получилось ни второго, ни третьего сентября. Сэр Август Крайтон снабдил целительницу тремя звеньями охраны из Черных мундиров. Только охранники были скорее надзирателями, не позволяя целительнице покидать усадьбу, аргументируя это прямым приказом начальника Тайной полиции.

Сам же Август Крайтон избегал встречи с целительницей и в усадьбе не появлялся. Однако его камердинер, эсквайр Оливер Хилл, лишившийся пальцев на предприятии Гелиота, каждый вечер приезжал, чтобы успокоить Хельгу и ее нервного оборотня. Попутно намекал, что титул баронессы, равно как и усадьба Дартшир могут стать ее, стоит только захотеть.

Но чем больше поверенный серого кардинала склонял ее к гражданству Аркрума, тем больше Хельга убеждалась, титул и поместье-это драгоценный поводок, золотая клетка, чтобы навсегда «привязать» целительницу к империи. А учитывая надвигающуюся войну со Скив, это было бы предательство друзей и любимого.