— Угу. Нокия 1011, только не потеряй. Мой номер там есть, но это на самый-самый крайний случай.

В это время уже появились более лёгкие и компактные сотовые телефоны, поэтому вот эта мобила казалась мне огромной и несуразной. Но на фоне массивных «кирпичей», с которыми иногда гуляла братва, этот телефон был ещё не самым большим.

Экранчик уже есть, записная книжка тоже, меню на инглише только. Антенна выдвигается, «прогрессивная» модель заявляет возможность отправки СМСок, но у нас они тогда ещё и не работали.

— Десять баксов на балансе лежит, — сказал Турок. — Только ты это, Паха, не звони на городские, мигом улетят. Лучше просто принимай вызовы, денег хватит. Номер никому не давай, а то всё сгорит.

Ах да, тогда же ещё входящие были платно, совсем забыл. К хорошему-то легко привыкаешь.

— Звонить — только в самом крайнем случае. Мы на пейджер скинем, когда подойдёт время, не пропусти. Только не сломай ничего, и не посей где-нибудь. На балансе имущество.

— Да не переживай ты, — я убрал телефон в карман куртки, вытащил из коробки тяжёлый блок питания от зарядки, а пейджер убрал в карман джинс. — Не обеднеет твоя контора. Если что, спишешь его, типа, утерянный.

— Чего? — возмутился он.

— Ну, а чего? Вдруг нам с тобой ещё работать? А у меня уже телефон есть, — я засмеялся.

— Да ну тебя, Паха, — он махнул рукой. — А ты ещё ствол просишь. Его тоже списать потом?

— Да у вас наверняка неучтёнка есть. Дай хотя бы нелегальный наган какой-нибудь.

— Нет… хотя посмотрим.

Он довёз меня до дома. Было уже за полночь, так что я сразу улёгся, не включая телевизор. Сан Саныч обнюхал мои вещи и завалился спать на полу недалеко от меня, и уже скоро я услышал его сопение.

А вот мне сон не шёл.

Не билось всё, что я узнал сегодня, и это не давало мне спать.

Банк, отец, Кросс. Как это связано с чёрными риелторами, следователем Рудаковым, с Вагоном, с убитыми Гансом и Сёмой? Я бы мог сказать, что с этими квартирами напал на ложный след и зря погряз в этом деле, но нет, ведь именно те люди, на которых я вышел, пытались заставить Федюнина стрелять в отца.

Вагон ходил под одним из бригадиров в группировке Кросса, мелкий бандит, вышибающий долги с игроманов-должников в казино. Но Федюнина Вагон прессовал по указке Сёмы и Ганса, а это бывшие сидельцы, которые этим прошлым даже кичились. Особенно Ганс, которому вообще надо было бы помалкивать на этот счёт.

Мог Вагон обмануть нас, навести на ложный след? Да, но вряд ли, по нему видно, что выложил полный расклад, всё как есть, и я так считал, и другие опытные коллеги тоже. Хоть к детектору лжи его подключай, всё покажет.

Но могли ли Ганс и Сёма сами работать на Кросса? Маловероятно, Кросс блатных не любит. Работать на Слепого? Точно нет, особенно не смог бы Ганс. На Артура? Не думаю, тот придирчив к выбору «сотрудников».

Могло ли быть так, что на отца планировалось несколько покушений, но первой успела банда чёрных риелторов? Да. Надо выяснить у отца мимоходом, что он накопал по ним, раз кто-то решил его устранять. Придумать, как ему объяснить, насколько это серьёзно, и пусть расскажет, какие у него есть наработки.

И вполне могло быть так, что я выяснил пока ещё не всё, и только из-за этого не вижу связи между двумя этими, казалось бы, разными случаями. Дальше может что-то всплыть.

Но и у других бандитов был повод стрелять в него. РУОП — особая структура, просуществует все девяностые. Через пару лет их переименуют в РУБОП, и региональное управление организованной преступности станет региональным управлением по борьбе с организованной преступностью (что породит кучу шуток по этому поводу).

Занимается она борьбой с преступлениями, причём, что называется, по-крупному — воюет с бандитизмом, коррупцией, с похищениями людей и терроризмом. При этом не подчиняется местному милицейскому руководству, поэтому братва их боится, ведь рычагов воздействия на на это управление намного меньше, чем на городскую милицию.

Методы у них свои, и не всех это устраивало. В начале двухтысячных структура обзаведется усеченным преемником — УБОП, потом такой службы больше не будет, а борьбу с организованной преступностью спустят на места. Но там и сами ОПГ изменятся. Уже не станет сегодняшнего барьера между «синими» и «спортсменами», ведь и сами «спортсмены» уже будут вовсю мотать сроки, многие известные банды уровня «Ореховских», «Уралмаша» или «Хади Такташ» разгромят, а их главари будут сидеть пожизненно в тюрьмах, ну а ещё больше авторитетов будет лежать на кладбищах.

Но, конечно, наивно полагать, что ОПГ вдруг исчезнут как явление. Останутся самые умные, кто успел пролезть в бизнес и власть, кто сумел наладить работу в новых условиях, да и новые будут появляться пачками, более дерзкие, более умные и более осторожные, куда лучше разбирающиеся в современных технологиях. К таким будет нужен свой подход.

А такие бандиты старого формата, как Виктор Орлов образца того 21-го века, в котором я уже умер, к тому времени станут настоящими музейными экспонатами, реликтами, которые будут восприниматься как внезапно ожившие динозавры или мамонты.

Впрочем, Орлов у меня на контроле. Позвать его к нам? У него есть вышка, есть офицерское звание, его перезачтут в МВД, да и выслугу тоже.

Мысли перед сном смешались в кучу, но одно я всё же понимал точно — надо копать дальше.

Пейджер и телефон молчали всю ночь. Отца у себя дома не было, и кабинет, где он работал, стоял пустым. Все куда-то сорвались ещё ночью, как рассказали опера из соседнего кабинета, перед этим опустошив свою оружейку. Так что я пошёл в свой кабинет, ведь осталась ещё куча вопросов, которые надо решить.

— Мужики!

Судя по этому тону, Шухов зашёл не поорать, а снова что-то нам втюхивать, мёд или китайские штаны с начёсом. Голос немного гундосый — у шефа, похоже, начался насморк после затянувшегося визита в морг.

— Мужики! — повторил он. — Кабачков уродилось — во! — Шухов поднял большой палец. — Девать некуда, выбрасывать жалко. Надо кому? Отдаю, почти даром, по полторы тыщи за кило!

— Окстись, Петрович! — возмутился Устинов. — Их на рынке по тыще отдают за кило, а вечером вообще бесплатно дарят, в довесок, если чё-нибудь другое возьмёшь! А то куда их девать? Гниют.

— Так у меня-то своё, с дачки! Тесть выращивал! А на рынке химия одна! — Шухов откашлялся и обвёл нас суровым взглядом. — Ладно, короче! Скоро совещание, отчитываться надо. Чё по расчленёнке?

— Да всё уже с ней, — Якут пожал плечами. — Подозреваемый дал признательные показания, как протрезвел, осталось только в бюро СМЭ заключение получить, когда Ручка сделает… когда закончит в морге.

Шухов поёжился при этом слове и шумно высморкался в платок.

— А чё по квартирам? Чё предпринимается?

— Занимаемся, — сказал я. — Работаем сегодня с новым следователем, будем поднимать из архива старые отказные, искать связь, возможно, найдем зацепки и выход на оставшихся участников группировки. Если что-то нароем, а я думаю, что обязательно накопаем — отказные отменим через прокурора и дела возбудим.

— Вот шороху-то будет! Это что, серия ещё больше станет? — почему-то возмутился Шухов.

— Возможно. Зато представьте, когда раскроем, как все запоют, — я усмехнулся. — Сразу всё начальство подмазываться начнёт к успеху. Мол, планировали, руководили.

— А оно так и есть, — шеф закивал, не уловил иронии. — Их хлебом не корми, дай себя в приказ вписать, будто сами над всем работали! Васильев! — вдруг рявкнул он. — Ты чё это работать-то не хочешь?

— Хочу, но не дают, — я притворно вздохнул. — Лечиться отправляют.

— Да лишь бы не работать, — невпопад произнёс Шухов и задумался. — И ксиву не пролюби, а то знаю я вас. Как свободу почувствуете, так сразу кабаки, сауна и бабы. Тебя-то не жалко, а мне за тебя отписываться, еще и как непосредственному руководителю вместе с тобой за компанию выговор навешают. Скажут, что недоглядел за молодым сотрудником. В общем, это… инструктаж я с тобой провел. Понял? Если кадровик спросит, скажешь, что беседа была. Ясно?