Он трезвый и не под кайфом, по крайней мере, пока, но взгляд, что говорится, волчий, неприятный. Это их пахан, точно. Это именно этот придурок в тёмно-синей спортивной куртке с адидасовскими полосками, только надпись там не «Адидас» и даже не «Абибас», а «Пумма», расстрелял близнецов.

И сейчас он снова здесь, и брат с сестрой, как и множество других людей, совсем рядом.

— Я вот чё-то не понял, — продолжал я, — вы чё, пацаны, у нас чё-то собрались мутить? Вы чё, не в курсе, чья это территория? Кто этот завод крышует, в курсах? А? Чё молчите? Ну и кто вы?

Второй пацан, сидящий сзади, тощий, в зелёной китайской жилетке с карманами, под которой угадывалась кобура, уже что-то принял, судя по выпученным глазам с заметными в них красными прожилками.

А вот водитель, плотный парень, небритый, был трезв и спокоен. Даже излишне спокоен, разве что вспотел, потому что на улице сегодня тепло, а он парится в кожанке. Наверное, тоже что-то прячет под ней. Он снял вязаную шапку и вытер блестящий лоб. Рано облысеет, уже вовсю видны залысины.

Взгляд очень неприятный и цепкий.

Так, а где тогда автоматы? В багажнике, должно быть.

— А ты для какой цели интересуешься? — пахан в спортивном костюме очень пристально уставился на меня.

— Я интересуюсь для себя, а вот Артур спрашивать будет, если здесь какой-то кипеж начнётся, на его территории. У него тут интересы свои, а вот чё вы здесь забыли, надо пояснить, пацаны. Короче…

Я решился и сел на заднее сиденье, закрыв дверь. Хорошо, что стёкла не тонированные, всё видно, если появятся наши, могут меня узнать.

Да и сам, надеюсь, не сильно подзабыл словечки с этих времён. Так уж повелось, что менты заимствуют много слов от бандитов, добавляя свои. И надо следить, чтобы самому не сказать что-то не то.

— Накидайте-ка мне, кто вы такие, кто по жизни, чем дышите. И поясните, почему братва говорит, что вы решили Артура кинуть? — с напором интересовался я.

— Кто говорит? — тут же рявкнул пахан. — Мы Артура не кидали и не собирались, и я ему обосную всё, если увижу. Пусть скажет, кто это фуфло толкает, разберёмся.

— Тогда чё вы здесь делаете с волынами? У Артура под носом? Поясни за это, — упорствовал я.

— Что его территория, мы не в курсах были, — задумчиво произнёс он. — Мне один фраер балакал, что завод не под крышей, что там барыги его держат, которые долю не отстёгивают. Раз это не так, накажем его. А против Артура мы бы не пошли, отвечаю. Мы сами по себе двигаемся, но против серьёзных людей не идём, пацаны мы порядочные, косяков за нами нет, беспредел не одобряем, с ментами не связываемся.

— Короче, — я выставил вперёд обе руки. — Вижу, пацаны вы…

— Я чё-то не понял, — сидящий рядом пацан в жилетке наклонился ко мне, глядя чуть не в упор. — Чё это какой-то хмырь припёрся и указывает…

— Базаришь лишнего, — перебил его я, отпихивая его подальше. — Я со старшим вашим поговорить пришёл, ты-то куда лезешь? Или ты здесь старшой, не он? А? Чё молчим?

Пахан наклонился к нам, притянул к себе этого парня и коротко, без замаха, врезал ему в нос, аж хрустнуло и побежала кровь. Но неуважение к старшему было подавлено сразу.

— С нариком на дело пошли? — с сомнением спросил я. — Артуру это не понравится. Но он вас заприметил, готов с вами побазарить, сам хочет посмотреть, кто вы такие. Он человек справедливый, если вы и правда не в курсах были, куда полезли, даже на бабки не поставит, присмотрится, может, в бригаду к кому пристроит, если себя покажете. Но не всех возьмёт, дурь он не любит. Короче, я — Васян.

— Кабан, — представился пахан. — Это Тимоха, — он показал на водителя. — А это — Толстый, — Кабан ткнул тощего наркомана, который тихо скулил, зажимая нос.

Ну, чувство юмора у них есть. Правда, лучше бы юморили, чем шли на разбой, ещё и обдолбавшись перед этим.

— Четвёртый кто?

— Валет, — неохотно ответил Кабан.

— Его Сан Саныч встретил. Рыпался пацан сильно, зря, так что мы придержим его пока. Поехали, — я посмотрел на водителя. — Артур недалеко. Но, пацаны, знаете, как вам сейчас фартануло? Даже представить себе не можете. Будь это точка Кросса, вам бы уже каюк пришёл. Тот бы вас живо ментам сдал.

— Не, мы Артура уважаем, — торопливо сказал Кабан и ткнул водилу, чтобы ехал вперёд. — Я ему всё поясню, отвечаю. А Кросс — падла, понятия не соблюдает.

Как интересно заговорили, потому что Артур вертел эти понятия, как ему удобно, и сам считался беспредельщиком долгое время, некоторые его до сих называют отморозком. Но его в криминальном мире Верхнереченска боятся, чем я и воспользовался.

Машина тронулась. Так, если отъедем подальше, будет проще. Только куда? В милицию? Было бы как в анекдоте, вот только они быстро поймут, не доедем. Да и все наши оттуда уже уехали, несутся сюда.

Стрелять всё равно придётся. Но если поедем по нужной дороге, обязательно на кого-нибудь наткнёмся.

Где-то рядом завыла милицейская сирена, потом ещё одна. Навстречу нам пронеслась серая шестёрка с включённой мигалкой. Толя передал им, что бандиты на «Ниве», или нет? Если нет, то придётся импровизировать.

— Вот видите, — сказал я, ухмыльнувшись. — А могли бы вас сейчас повязать, если бы не Артур. И чё, давно решили кассу брать?

— Месяц назад где-то, — признался Кабан. — Валет соску одну нашёл, она на заводе за копейки вкалывает бухгалтершей. Поё***л он её, и она вот сказала, когда лавэ привезут с Москвы. Вот мы автоматы взяли у одного вояки…

— У прапора, который у старого радарного завода живёт?

— Это он сдал? — тут же спросил Кабан.

— У него или нет, Кабан?

— Да, у него, четыре калаша. А мы к Артуру-то ещё летом… слушай, Васян, — Кабан заныл, и лицо вдруг стало виноватым. — Слушай, можно вмазаться разок? Чтобы перед Артуром поспокойнее. А то менжую я чё-то, с такими серьёзными людьми никогда не говорил.

— Он тогда говорить с тобой не будет, он нариков не любит.

— Да я ж не нарик, как Толстый. В любой момент могу бросить. Так, для храбрости… вот мусоров-то сегодня, — протянул он.

Навстречу показался наш милицейский уазик, который отстал от шестёрки. С одной стороны, хорошо, что я отвёл бандитов подальше от того места, перестрелки в людном месте не будет.

С другой — здесь три вооружённых отморозка, которые всё ещё опасны. И их нужно срочно обезвредить любым способом.

А заметят ли меня в машине, когда проедут мимо? Если там кто-то с нашего отделения, то могли узнать. По такой тревоге должны были дёрнуть всех, кто рядом.

Но надо действовать, а не ждать чего-то.

— Тормозни-ка, — сказал я. — Поссать надо.

— А если менты заметят? — всполошился Кабан.

— Они меня все знают, ха!

А дальше было быстро.

Уазик резко развернулся и встал у нас на пути. А из-за угла ещё вернулась та шестёрка, что проехала мимо нас раньше. Связались друг с другом по рации?

Водитель дал по тормозам, меня резко бросило вперёд, но я выхватил ПМ.

— Милиция!

Кто опаснее? Водила, чую, он опаснее всех.

И правда, он уже почти вытащил наган, глядя на меня спокойным, но холодным и равнодушным взглядом убийцы. Будто полез за оружием заранее.

Я вскинул пистолет.

От резкого звука выстрела оглушило, в ушах зазвенело, едкий дым ударил в нос. Стрелял одной рукой, поэтому отдача отвела оружие сильнее.

Наркоман, сидящий рядом, взвизгнул от страха, открыл дверь и выскочил наружу.

— Милиция! — крикнул я, не слыша сам сам себя. — Оружие на пол!

Пахан по прозвищу Кабан уже развернулся ко мне, держа почему-то в левой руке нож. Левша?

Выстрелы будто послышались издалека. А они и были издалека. Как-то краем уха я услышал, что разбилось стекло, а Кабан вдруг весь осел и начал сползать вперёд.

Что-то гудело. Посмотрел вперёд, увидел, что это водитель рухнул головой на руль и больше не шевелился. Вот гудок и работал, надрывался.

— Ты как? — спросил Устинов, открывая дверь. — Якут, конечно, метко палит, но сидели-то вы близко.