Понятно, что ассортимент в таких магазинах трижды поддержанных товаров был так себе, хотя иногда попадались и стоящие вещи, плюс туда часто брали на реализацию продукцию местных умельцев и для многих семей это было серьёзное подспорье, а иногда и вовсе единственный способ заработка.

Единственное за чем я пристально следил – это за качеством еды, на которую можно было обменять карточки труда. Порции должны быть большими, а сама еда вкусной. Собственно, поэтому сам я постоянно обедал то в одной едальне, то в другой и соратников своих приучал к тому же. Может быть благодаря этому, а может быть по иным причинам, но ценность трудовых карточек в народе держалась на относительно высоком уровне и жители Каменска, без особых претензий, принимали их в качестве оплаты.

Собственно, поэтому наш разговор с Глинкой и состоялся в таком вот заведении. Я страшно хотел есть, поэтому получение информации решил совместить с обедом. Добрая порция отварной картошечки, обильно политая мясной подливой и на отдельной тарелке задорно хрустящие мочёные огурчики. Простая еда, но сытная. И вкусная. Вкус он ведь больше зависит от того, как приготовить и от качества исходных продуктов, само собой разумеется. Было время, едал я в столице разные вычурные блюда, часть из которых по вкусовым качествам вполне уступала простой отварной картошечке.

Глинка видимо был не голоден потому как себе взял ягодного отвара и один, но зато длинный, словно армейский пистоль, бутерброд с мясом, салом, луком, дольками помидора и уж не знаю, чего там только не было.

-Командир, -поднял он уже не раз обсуждаемую тему: -Мои ребята поймали ещё одного подпольного самогонщика.

Я ответил: -Хорошо, что поймали. Плохо что их с каждым днём становится как бы не больше. Этот хотя бы качественный продукт гнал или всякую бормотуху?

-Да г..о он гнал и продавал из под полы за тройную цену, -выругался Глинка и снова завёл старую шарманку: -А я говорю, что надо разрешить продавать в едальнях хотя бы пиво за карточки.

-Не хочу спаивать народ. Да и разные злоупотребления с карточками начнутся.

-Если народ что-то хочет, то он это получит, можешь не сомневаться командир. Не от тебя, так от других. Только так у нас всё было бы под контролем, а сейчас непонятно кто продаёт непонятно что и отравиться проще простого.

Немного подумав, я решил: -Будь, по-твоему. Проведён эксперимент. Но если кто пьяным будет валятся…

-Не будут валяться, -пообещал Глинка. -Мои люди до всех доведут твою мысль командир, что какое непотребство и краник сразу закроется. Тогда мужики сами будут за собой следить и если какой выпивоха позволит лишнего, то они же сами его унесут и сами ему всё объяснят. Уверен, что нам даже вмешиваться скорее всего не придётся. Это, как ты, командир, говорил: самоорганизация народных масс, уверенно вступавших на путь просвещения в действии!

-Дразнишься? -подозрительно спросил я.

-Как бы я посмел шутить над учением самого Вершителя? -сделал круглые глаза Глинка.

Точно дразнится. Ну и пёс с ним, пусть развлекается, пока границы не переходит.

-Возвращаясь к товарищу Старшевому, давай, рассказывай всё что знаешь. Ведь выяснял в своё время кто это такой и что он тут ищет? Знаю, что наводил справки, не мог ты по-другому. Давай, рассказывай, что получилось нарыть.

-Справки наводить пытался, -не стал отрицать Глинка. -Да вот только мало что получилось узнать. А кого-то из наших, кто сунулся напрямую, и вовсе так по любопытному носу щёлкали, что у них мигом любопытство пропадало.

-Но что-то же ты узнал?

-Есть немного.

-Давай, говори, -поторопил я отдавая должное и картошке и подливе, да и мочёными огурцами хрустеть не забывая – Давид Аристархович советовал мне есть больше зелени, а что может быть более зелёным чем насквозь зелёные огурцы?

Откусив от своего монструозного бутерброда, Глинка сделал мне знак чуточку подождать пока прожуёт, прожевал, запил ягодным отваром и буднично сказал: -Девицу он искал.

-Какую ещё девицу? -опешил я.

-Какую не знаю, а только искал, -развёл руками мой собеседник.

Это что ещё за новости? Я многое мог ожидать от товарища Старшевого, начиная с поисков каких-то важных персон, спасающихся бегством от угроз бушующей в то время гражданской войны. Или поиска пропасших и так до сих пор не найденных королевских регалий. Или, может быть, какого-то умника, сработавшего штуку вроде магопистоля, только ещё мощнее.

Но девицу?

У нас тут что, водевиль или какая-то любовная история?

Забросив в рот и похрустев огурчиком, я призадумался. Будь здесь Коробейникова, она точно отвесила бы мне подзатыльник полностью наплевав на то, что она моя подчинённая. И даже была бы абсолютно права в своём рукоприкладстве. С чего я вообще взял будто искомая «девица» кто-то вроде тайной любви целого комиссара? С тем же успехом эта «девица» может быть и важной персоной и придумавшем какую-нибудь штуку умником о чём я размышлял совсем недавно. Времена нынче такие, что вот так просто, сбрасывать девиц со счёта только потому, что они девицы явно не стоит.

Я потребовал: -Подробнее.

-Что там подробнее! -отмахнулся Глинка. -Искал её, искал, узнал, что она уехала за город и сам поехал следом. А потом привезли его тело и тела его бойцов.

-Ты сам видел тело комиссара Страшевого? -быстро спросил я.

-Сам не видел, -признался он. -Делать мне больше нечего, на мёртвых мужиков лишний раз ходить смотреть. Но доверенные люди сказали точно – он и мёртвый, мертвее не бывает.

-А девица правда была? -поинтересовался я. -Что про неё можешь рассказать?

-Тоже немногое. Сам понимаешь, что заинтересовала она нас только когда стало понятно, что именно её разыскивает приезжий комиссар, но это было уже слишком поздно. В общем удалось выяснить: в Каменск она прибыла на поезде в сопровождении ещё трёх человек – двух молодых мужчин и одной женщины средних лет. Большого багажа при себе никто из них не имел. Сняли комнату, неделю пожили, потом сняли другую и переехали. Ещё через пару недель собрались за город, приобрели лошадей и всё.

-Что всё?

-Всё, что на её счёт известно, -пояснил Глинка.

-Ну а хотя бы в каком направлении вся дружная компания уехала?

-В юго-западном, -уточнил Глинка. -Аккурат туда, где сейчас, по слухам, лагерь атамана Ершова стоит. Раньше он там, понятное дело, не стоял, но его бандиты в тех местах тогда уже пошаливать начали. Поэтому сказать что-то более определённое невозможно.

-И снова Ершов, -пробарабанив пальцами по столу я хлопнул ладонью по тёплому гладкому дереву: -С этой разбойничьей вольностью давно пора кончать. Усиль наблюдение за армией генерала Комеля. Не хочу, чтобы она неожиданно ударила нам в спину пока мы будем заниматься атаманом Ершовым. А с разбойничьей ватагой пришло время решать вопрос окончательно. Что у Ершова по людям?

-До четырёх тысяч человек, -отчитался Глинка. -Но в основном лагере не более полутора тысяч.

-Много, -неприятно удивился я.

-Много, -согласился Глинка.

-И что будем делать?

-Давай думать, командир, давай думать.

…

В дверь забарабанили. Стучали тяжело, да ещё так, что крепкая дверь чуть не ходила ходуном. Когда так стучат то сразу дают понять: если хозяева не откроют, то дверь им выломают и всё равно войдут внутрь.

Сам хозяин сидел за столом, ел деревянной ложкой из котелка мясную похлёбку с добавлением жаренных грибов, а рядом, на расписном блюде, покорно дожидалась своей очереди запечённая свиная нога, только из печи, ещё истекающая горчим салом и пахнувшая так обворожительно, что кажется даже у мышей в подполе текли слюнки стоило им только лишь учуять божественный аромат.

И вдруг резкий, требовательный стук в дверь.

Деревянная ложка выпала из рук хозяина, бородатого мужика средних лет, средних пропорций и вообще мало чем выделяющегося из общей массы крепких крестьянских хозяйственников держащих под своей рукой значительную часть земельных наделов сравнимую с общим количеством земли обрабатываемой всей деревней. Выпав из руки, ложка угодила прямо в котелок с похлёбкой и стала медленно втягиваться туда словно попавший в трясину путник.