Канатный завод под управлением Ефима не только возобновил работу, но и объявил дополнительный набор рабочих, обязательно грамотных, рукастых, предварительно уже что-то умеющих. Благо было из кого выбирать. Ткацкие мастерские тоже загружены работой. Урожай льна централизовано скуплен у крестьян по твёрдой фиксированной цене. Некоторые несознательные крестьяне ворчат, полагая что на ажиотаже могли бы выгадать ещё больше. Но в том и дело, что сегодняшняя твёрдая цена в четыре раза больше максимальной прошлогодней, когда половина мастерских не работала и крестьяне не смогли распродать часть льна даже по совсем бросовой цене.
Реализовали произведённый товар тоже по смешанной схеме.
Примерно шестьдесят процентов выкупало государство, из столицы приходили соответствующие разнарядки на разные виды товаров. Их мастера должны были продавать государственным скупщикам по фиксированной цене, но зато это была гарантированная цена и гарантированные заказы. Остальную часть реализовали своими силами. Рынки Каменска наконец-то заполнились и товаром, и продавцами. Больше они не производили унылое впечатление пустого сарая, из которого выгребли даже прошлогоднее, гнилое сено.
Кроме того, многое уходило в «Родную Гавань». Зименко держал слово и не обижал привозивших ему товары каменцев. Впрочем, сам он с этого имел как бы не больше. Всё-таки в пограничном городе-порту возможностей реализовать хороший товар за двойную или даже тройную переплату много больше, чем в городе, расположенном в глубине материка.
Железнодорожная станция ожила вместе с остальным городом. Как и вагоноремонтный завод при ней. Застучали колёса поездов по рельсам. Зазвучали задорные гудки. На железную дорогу потянулись люди и здание главного вокзала снова обрело жизнь, с готовностью погружаясь в пучину житейских забот и каждодневных дел.
Со всем этим оживлением и, в первую очередь, оживлением коммуникаций и торговли всё большей проблемой становилась разбойничья ватага атамана Ершова. Буквально недели не проходило чтобы не пришло известие об их бесчинствах то тут, то там. Посидев вместе с Глинкой и всё обдумав я попытался разбивать имеющиеся в моём распоряжении ревотряды из бывших ночников и продолжающих тренировки рабочих на небольшие группы призванные защищать основные торговые пути. На какое-то время это помогло. Произошло несколько перестрелок. Бандитов временно отпугнули. Но после они вернулись уже в много большем количестве и полностью уничтожили одну из таких небольших групп, после чего я принял решение собрать своих бойцов обратно, в крупные ревотряды гораздо менее уязвимые перед внезапными бандитскими нападениями.
Вместе с тем как Ершов становился всё большей проблемой, меня как бы не сильнее беспокоило кажущееся спокойствие Комеля. Обладая значимой, по местным меркам, вооружённой силой самозванный генерал никак не проявлял себя и это крайне настораживало. Чего он хочет? Что готовит? А может быть ожидает чего-то конкретного? В любом случае наличие большого и хорошо вооружённого отряда ренегатов поблизости от Каменска изрядно нервировало и одним только фактом своего существования сильно сковывало наши силы.
На мой запрос о высылке подкреплений из столицы ответили, что сейчас это никак невозможно. Бежавшие в соседние страны аристократы во главе с нашим бывшим трусливым величеством активно собирают реваншистскую армию при молчаливой поддержке и одобрении глав тех соседних государств, где они это делали. Перед нашей молодой республикой маячила угроза возможной интервенции. Поэтому все крупные вооружённые силы революционный совет отправил на границы, чтобы те успели подготовиться к возможному вторжению собранной реваншистами армий. В том, что такое вторжение неизбежно последует если не в этом году, так в следующем, в крайнем случае в после следующем совершенно точно почти никто не сомневался.
Так или иначе, а это означало лишь одно. Мне предстояло решить проблемы с генералом и атаманом своими собственными силами, не рассчитывая на помощь присланных из столицы революционных войск.
Как будто мало было проблем, в личной телеграмме от товарища Кнута он предписывал мне ускорить следствие по делу убийства прошлого присланного в Каменск комиссара товарища Старшевого. И будьте уверен, что как бы я не был сильно занят, а проигнорировать телеграмму от товарища Кнута было никак невозможно. Не такой человек товарищ Кнут чтобы игнорировать даже самые малейшие его просьбы, не говоря уже о практически официальном предписании.
Возможных источников информации о судьбе и делах прошлого присланного в Каменск комиссара у меня под рукой имелось не так чтобы слишком много и часть из них я уже успел опросить ранее. Судя по складывающейся картине, товарищ Старшевой как будто искал здесь что-то определённое. Он приехал в сопровождении небольшого отряда бойцов революционной армии и занял дом одного из помощников бывшего городского губернатора. Его самого или членов его отряда часто видели в разных местах города и в пригородах, включая дальние. Позже он и вовсе съехал из дома помощника губернатора и направился только в ему самому ведомое место. А после распространились слухи о его смерти. Кто-то вроде бы даже видел тело или тела, но найти таких людей мне не удалось. Каждый рассказчик ссылался на кого-то другого или просто говорил, что слышал будто тела нашла и сомнений в смерти приезжего комиссара ни у кого не имелось.
Что же ты искал товарищ Старшевой? Зачем мотался сначала по Каменску, после по его окрестностям, а позже и вовсе сгинул непонятно, где и непонятно за что. Может ли так быть, что перед самым концом ты всё же настиг искомую тобою тайну, сел ей на хвост и она же убила тебя и твоих людей?
Всё больше я чувствовал, что для того, чтобы разобраться в судьбе пропавшего комиссара я должен буду сначала понять, что он искал и какую тайну расследовал в местной глубинке. Видимо это было крайне важное дело если в самый разгар гражданской войны, когда ещё не было до конца понятно чья возьмёт и какая сила в конечном итоге пересилит другую, целый комиссар находился не на фронте, а в относительно спокойном месте, занимаясь какими-то своими, непонятными делами. И из-за этих дел где-то здесь сложил свою голову.
Где? Зачем? Почему? Всё это предстояло мне выяснить.
К счастью, теперь у меня имелся под рукой шикарный источник информации которого раньше не было. Я говорю о Глинке – командире самого крупного и самого боеспособного ревотряда. Бывший глава городских «ночников», то есть сборища всяких асоциальных элементов. Ребята атамана Ершова здорово поприжали и проредили исконный каменский криминальный мир. Да и я не собирался мириться с существованием отдельных криминальных структур о чём ясно дало понять Глинке, впрочем предложив ему устраивающий всех выход – легализоваться ему самому и его людям как членам ревотряда и впредь верно служить революционному делу начав жизнь практически с чистого листа. Кто-то согласился, кто-то нет и таким вот несогласным быстренько намазали лоб зелёнкой их бывшие же товарищи решившие выйти из тени на свет.
Конечно, всё было отнюдь не так просто, и я активно пытался развивать отряды рабочей самообороны чтобы иметь некоторый противовес ревотряду из бывших городских бандитов и воров. К счастью, сам Глинка оказался вполне себе разумным человеком и, кажется, действительно собирался держаться за выпавший шанс чего-то добиться при новой народной власти понимая, что при текущих временах много большего можно достичь оставаясь на свету, нежели таясь в полутьме городских переулков. Однако приглядывать за ним и его ребятами я не переставал.
Но и как источник информации о сгинувшем товарище Старшевом Глинка был для меня бесценен.
-Искал он что-то, -сказал бывший бандит, а ныне командир самого многочисленного и боеспособного революционного отряда, товарищ Глинка.
-Это понятно, -говорю я. -А вот что конкретно искал? О чём расспрашивал сам или спрашивали его люди?
Разговор происходил в городской едальне, одной из тех, где можно было «обналичить» трудовые карточки получив в обмен на каждую полноценный обед из первого, второго и компота в придачу. Со свободными деньгами дело пока обстояло не слишком хорошо. Мне приходилось их аккумулировать для внешних расчётов с торговцами из соседних городов, хотя и с теми приходилось пока ещё частично пользоваться принципами взаимозачёта, превращающими любую бухгалтерию в настоящий ад. Выбрасывать большое количество денежных знаков для расчётов между простыми людьми я не мог, а поощрять натуральный обмен не хотел. Поэтому пришлось ввести трудовые карточки частично заменяющие деньги. Эти карточки выдавали за общественно полезный труд иногда вместе с остальной частью заработной платы выдаваемой, как и положено, деньгами, а иногда вместо неё. Позже карточки можно было потратить в нескольких городских едальнях обменяв на хороший обед или отоварить в одном из товарищеских магазинов куда мы отправляли всё, что не могли использовать здесь и сейчас, а просто выкинуть жалко.
