– Надо будет подписать с ними договор на разовое оказание услуг, – вслух подумал я. – Тогда у СКИТов не будет вопросов к Мирославу Геннадьеву. Образец его подписи у меня был, и я даже выучил ее начертание.

Мне нужен был самый грубый напильник, какой только мог достать и какой только мог быть использован для спиливания рога, поскольку золотой рог королевского рогатого кролика был намного тверже, чем серебряный рог рогатого кролика-воина и несравнимо тверже обычного серого рога.

Сев в позу лотоса (точнее полулотоса без напряжения на ноги), я положил локти на колени и взял в одну руку рог, во вторую – напильник. Меня ожидал ад одновременных медитации и пиления. Если бы к этому мне приходилось бы заботиться о смешивании пыли защитных слоев и золотой пыли, я бы точно убился.

Закрыв глаза, я настроился на вход в транс, надеясь скомпенсировать движение руки с напильником покачиванием торса и каким-то чудом войти в резонанс. В прошлом мне уже приходилось делать подобное, но тело тогда было другим – тренированным и опытным. Я мог использовать внутреннюю энергию, чтобы создать вокруг себя подобие энергетического поля, которое отрежет меня от внешнего мира. Сейчас на подобное я был не способен, но был обязан максимально приблизиться к идеальному исполнению без помощи особых фишек и лайфхаков.

Потратив час, я не достиг вообще никакого результата. Я не учел, что грубый напильник тупо не возьмет слой рога без прикладывания особых усилий, что напрочь рушило мою состредоточенность, необходимую для медитации. Мне нужен был инструмент, и мой душевный порыв требовал прямо сейчас. Да, в пять утра мне нужен был инструмент!

Одевшись, я спустился на первый этаж в круглосуточный супермаркет (в ночные часы работали кассир и охранник) и буквально взорвался от восторга, обнаружив в закутке хозтоваров машинку для гелевого маникюра! Машинка-ручка стоила девять с лишним рублей, в комплекте были фрезы достаточной грубости, но я прихватил еще комплект твердосплавных. И как мне раньше не пришла в голову эта чудесная идея? Ну да, ну да. Раньше такие машинки-ручки в магазинах не продавались, а если были, то исключительно в специализированных косметологических.

Вернувшись в квартиру, я снова кинул одежду в стирку и столкнулся с тем, что у машинки-ручки был короткий провод, а переноски не было. Я снова залез в стирку, спустился в супермаркет, купил переноску и вернулся к себе. Я немного задолбался, зато победил. Скомпенсировать вибрацию самовнушением довольно просто. По крайней мере, мне просто.

Поза полулотоса, рог в одной руке, включенная машинка-ручка с твердосплавной фрезой с черной насечкой – в другой. (Я сразу заметил, что насечки фрез с желтой до черной совпадали с рангами изломов. Белой почему-то не было). На ноги падала смешанная пыль с разных слоев, и золотая поднималась вверх, словно перышко, на которое дунули снизу. Я вдыхал золотую пыль, а что не вдыхалось – оседало на плечах и груди и поглощалось ядром. Через носовые пазухи золотая пыль попадала под череп и изнутри обволакивала глазные энергоканалы.

Когда я открыл глаза, солнце было уже высоко. Агата открыла все портьеры (хотя я не давал такой команды) и включила кипячение воды в чайнике.

Между моим ядром и вырванными из него энергоканалами образовались тонюсенькие и очень-очень слабые связи. Но они были. Это уже невероятная победа. Хотя пользоваться такими каналами и ядром было нельзя. Мне предстояло провести очень много работ над стабилизацией и взращиванием (утолщением) связей, а затем развитием каналов.

Что касалось глаз, я получил гораздо больше, чем планировал. "Активировав режим" зрячести, я посмотрел на пыль мимикрирующих слоев и обнаружил, что открыл первую стадию зрячести, перепрыгнув годы тренировок. Мне еще предстояло выяснить дальность действия зрячести, но уже сейчас я был доволен своим прогрессом на всю тысячу процентов.

Маникюрная техника отправилась в шкаф в гардеробной, а я – спать, проигнорировав чайник. Уже в кровати я, согласно ежедневному ритуалу, открыл вебсайт АПИКа и в шоке уставился на объявление о назначении даты испытания и списка участников. Испытание – это ежегодный внутренний экзамен для абитуриентов, существование которого выпало у меня из головы. Я совсем забыл! Первого августа АПИК вывешивал информацию об испытании, а в ближайший понедельник (или через один не позже, чем через десять дней) стартовало четырнадцатидневное испытание выживания в тайге.

Сегодня уже второе августа, и я имел все шансы не поступить в АПИК в этом году. Я – двадцатилетка с первой стадией зрячести – провалюсь? Не бывать такому! О сне пришлось забыть. Мне хватало времени только закинуть в мультиварку замороженную кроличью тушку и позавтракать перед тем, как приемная комиссия начнет работу. Или мне сразу к ректору идти? Профессор Заболоцкий, по моим данным, все еще в заграничном отпуске и явится в АПИК ближе к началу испытания, когда мне будет уже поздно трепыхаться.

Если бы Епифанцев меня не кинул, то сейчас я бы связался с ним. И в то же время я понимал, что в долгосрочной персективе он будет не столько полезен, сколько вреден. Все самое полезное я от него уже получил, а с доступом к испытанию я как-нибудь разберусь.

Кинув в поясную сумку паспорт, смартфон, ручку и ключи, я был готов идти в приемную комиссию. То, что АПИК был через дорогу от моего ЖК, освобождало много времени.

Первой проблемой стало то, что сегодня приемная комиссия не работала, а с понедельника начинался второй поток зачисления исключительно для курсовиков. То есть для тех, кто в АПИКе в течение года должен доказать, что он или она достаточно хорошо управляли своим даром, чтобы никого не покалечить.

Ждать понедельника мне резона не было, а на проходной я столкнулся с еще одной проблемой (в помещение приемной комиссии вел запасной вход).

– Вам назначено? – уже в который раз спросил охранник, явно нарываясь на взбучку. Был бы я также силен, как в первой жизни, прошел бы тараном. Но сейчас связи между моими каналами и ядром слишком тонкие и слабые, и я не мог рисковать, встревая в бесполезные драки.

Мысленно сматерившись, я продолжил названивать в деканат факультета теоретической подготовки, к которому относилась кафедра оценки. Сначала никто не брал трубку, а после энного набора каждого из нескольких их номеров, кто-то в деканате тупо снял трубки с баз, и я получил везде "линия занята".

Взбесившись, я набрал секретный номер, о существовании которого знал только потому, что сам был ректором АПИКа. По этому номеру напрямую ректору могли позвонить исключительно из императорского дворца. Ну, или другой ректор, за что потом получит леща за неправомерное использование секретной линии.

– Агафонов слушает.

Мгновенный ответ!!! И двух секунд не прошло.

– Теневский на связи. Зрячий первой стадии в двадцать лет недостаточно хорош для АПИКа?

– Ээээм... Прошу прощения?

– Теневский Виктор Олегович две тысячи третьего года рождения. Все документы были поданы два месяца назад, а в списках на зачисление отстутствует.

– Невозможно, – ответил ректор.