— Рыбы налови, — шипит Цунаде.
— Оу, посмотри. Кто этом там? — указывая рукой в сторону реки делаю вид что присматриваюсь. — Ох ты как! Цунаде, ты смотри, это случайно не я на рыбалку ломанулся?
— Джирайя… — опустив голову рычит Цунаде. — Последний раз предупреждаю.
— Ладно, всё. Пойдём.
Какая злая. Ну и пусть. Мне всё равно. Да. Наверное. И всё-таки это странно. Безумно любить человека, которого видишь второй раз в жизни. Я с этим справлюсь. Мне уже лучше. Тем более, у меня впереди работа. А почему работа? Наверное, потому что… А действительно, почему? Зачем я этим занимаюсь? Я же… Я пробовал осесть и жить спокойно. Пробовал. Вот только не получалось. Но были и относительно нормальные миры. Где просто не надо было лезть куда не надо. Так почему я лез? Почему даже сейчас, я, с упорством Каланской панцирной собаки пытаюсь найти себе приключение? Зачем? Сам не знаю. Но мне это… Необходимо? Да. Или нет? Интересно. Надо более детально изучить этот вопрос.
****
Время к обеду, не обращая внимания на лёгкое чувство голода иду впереди и на ходу делаю пометки в блокноте. Вывожу кисточкой иероглифы, придуманные, видимо, каким-то садистом для издевательства над молодым поколением. Также, с интересом поглядываю на попутчиков. В полку Джирайя ненавистников прибыло. Если вечером, меня ненавидела только свинья, вкусная, наверное. То теперь к ней присоединилась Цунаде. Однако, ударить меня, Великая Неудачница даже не думает. Угрожает, ругается, в том числе и матом, но не бьёт. Подействовало. А вот Шизуне… Выглядит мило. Несёт разгневанную вчерашним предложением поросятину и улыбается.
Так, чего бы такого написать? Ича Ича, как-то не то. А вот… Взять Таланианца, написать что он вылез из моря и поймал купающихся голышом девушек. Больше внимания деталям и акт любви девушек и клубка щупалец готов. Местные ничего такого в глаза не видели, должно зайти.
Чем я занимаюсь? Привычка. Ладно, пишем. Похотливое чудовище из тёмных глубин. Глава первая: неожиданная встреча. Ага, пошёл процесс. Ух, я сегодня в ударе. Главное не запнуться, а то упаду в пыль, тушью обольюсь. Некрасиво получится.
— Лимон съешь, — фыркает Сенджу, догоняет меня и вырывает из рук блокнот.
Всматривается, краснеет, закрывает глаза рукой и отдаёт его обратно.
— Понравилось?
— Идиот.
— Взаимно. Так что скажешь?
— Похабщина.
— Так там ещё ничего не началось. Цунаде, слушай идею.
— Н-н-не надо. Джирайя, вот честно, лучше не надо. О Ками. За что мне всё это?
— Видимо, за грехи. Ладно, можешь перейти на другую сторону дороги. Чтобы не смущаться. А я продолжу. Так…
— Зачем тебе в Коноху? — внимательно глядя на меня задаёт она давно интересующий вопрос. — Ни дома, ни друзей как ты сам говоришь. Не из-за источников же ты туда прёшься?
— Раскусила. Давно догадалась?
— Как только за стол к тебе присела, — напрягаясь тянет Сенджу. — Шизуне.
— Спокойнее, — поднимая руки говорю и медленно отхожу назад стараясь не терять их из вида. — Сам всё скажу. В Конохе меня интересует… Ребёнок.
— Ты издеваешься? Какой к чёрту ребёнок?
— Обыкновенный такой. Если всё получилось как хотел Минато, то мальчик. Их с Кушиной сын. Сейчас ему четыре, большой совсем. Вот я и иду посмотреть как он, что он. Кстати, ты ничего о нём не знаешь? Зовут Наруто, я имя придумал. А Минато назвал, наверное. Он просто собирался. Так ты что-нибудь о нём слышала? Намиказе Наруто.
— Нет, ничего, — растерянно выдаёт Цунаде. — А…
— Ну давай, скажи что такому как я нельзя к детям подходить. Вообще-то, Минато мне как сын был. Был… Эх! Вот надо же было тебе растревожить прошлое. Шли же спокойно. Пойдём уже, я внука увидеть хочу.
— Джирайя, ты…
— Что опять?
— Нет, ничего. Пошли. Прости, что заставила вспомнить.
И правда, заставила. Минато я на самом деле любил. И Кушину, несмотря на то что характер бешеный и сковородка тяжёлая всегда под рукой была. Но что поделаешь, Узумаки. Мелкий наверное в мать пошёл. Красноволосый, синеглазый и характер взрывной. Готов поспорить Хирузен его себе в клан забрал. Сейчас наверное учат его, может даже сам взялся. Скорее всего так и есть. С чего меня это беспокоит? Непонятно. То есть понятно, но…
— Цунаде, что опять не так? — спрашиваю совсем растерянную Сенджу.
— Да всё нормально. Просто… Нет, ничего.
— Подозреваешь? Думаешь я это не я? Призыв жаб и воспоминания о прошлом тебя не убедили.
— А что ты хотел? Как мне поступать? Я знаю, что ты это ты. Твои закидоны, движения, манера говорить, кривляния, но в остальном… Я не могу тебя узнать.
— Хорошо. Давай разберёмся. Спроси меня о том, что знали только мы с тобой.
— Тридцать лет назад, после теста с колокольчиками, когда мы фотографировались всей командой…
— От тебя пахло мятой, молоком и шоколадом. Я старался держаться ближе к тебе. Ты сказала что я дебил.
— Это все знают. Что было потом, когда Хирузен и Орочимару ушли?
— Вот ведь настырная какая. Всё никак не успокоится. Ладно. Я признался тебе в любви.
— Позже, — качает головой Сенджу. — Ну, вспоминай.
— Ты ушла. Послала меня и ушла. А потом стояла за деревом смотрела, хихикала и обзывала дураком.
— Точно, но…
— Проверка закончена? Мы наконец-то можем идти?
— Да, — хмурясь кивает она. — Можем.
— Если ты думаешь что барьер Конохи меня не пропустит, то глубоко ошибаешься. Ты ведь за этим пошла? Да, по глазам вижу что за этим. Заподозрила, хотела взять тёпленьким. Потом увидела жаб, но не успокоилась. Не мотай головой, я ещё из ума не выжил и всё прекрасно вижу.
— Джирайя…
— Молодец, правильно. Так и надо. В нашем мире никогда нельзя терять бдительность. А то ходят всякие, еду воруют. Слушай, а как ты краснеешь? На тебе же Хенге. А-а-а, понял. Это ты специально.
— Замолчи ублюдок, — становясь бордовой шипит Сенджу. — Ты, сука, доведёшь меня. Я тебя наизнанку выверну.
— Шизуне, вот смотри, перед тобой наглядный пример, того насколько вреден алкоголь женщинам. Посмотри на себя, и на Цунаде, сравнение будет в твою пользу… Цунаде, ещё немного и на твоём лице можно будет кипятить воду. Успокойся и выдохни, нам тут не нужен взрыв с уничтожением всего живого.
— Р-р-р-ра! Нарвался!
