– Всего пару дней осталось, – продолжала Лана спокойным тоном, словно бы она тоже размышляла над своим же вопросом.
Если точнее, оставалось только два дня на то, чтобы придумать, научиться использовать и правильно подать некое умение. Что-то, что убедит судей в том, что именно ты будешь отличным кандидатом в число участников, что ты подающий надежды претендент, что твое понимание и осознание себя как части стихии будет полезно в дальнейшем, что ты будешь полезен Совету, как потенциальная боевая единица.
Вот только Шин этого не понимал и не осознавал. У него не было каких-то чуть более оригинальных идей, чем, определенно, у всех других претендентов, одни лишь стандартные представления о магии воздуха, которые вряд ли могли бы ему помочь пройти дальше, и никаких дельных примеров вокруг не находилось. Шин только забивал свою голову размышлениями на различные вопросы в духе: что он видел, что знал, что мог сделать со своими знаниями?
Сам не мог ответить, ведь все вокруг состояло из вещей, которые никак не помогали в решении философский вопросов.
– Пока не знаю, – всё же ответил Шин.
Лана хмыкнула, понимающе кивнула, потянулась, утомленная долгим сидением на одном месте, резко подскочила с лавочки, покачиваясь, словно маленький ребенок. Это заставило Шина улыбнуться, хотя он и не понимал, почему Лана использует такую модель поведения, могла ведь вести себя и как осознанный взрослый, но предпочитала дурачиться. Впрочем, подумал Шин, может, это был её способ бороться с проблемами.
– Что ж, тогда нам стоит прогуляться, и, может быть, тебе повезет и вдохновение посетит тебя, – весело провозгласила Лана план на день, совершенно уверенная в том, что Шин не станет спорить. Но Шину не хотелось заниматься бесцельным самокопанием и дальше, так что прогулка была отличным вариантом для дальнейшего времяпровождения.
Может быть, и правда, повезет. По крайней мере, Шину хотелось в это верить.
Однако праздное шатание по улицам помогло ровным счетом ничем, идеи не начали ломиться в голову со скоростью света, не строились в бесконечные очереди в ожидании на рассмотрение, и даже не пытались осторожно незаметно постучаться в сознание. Их попросту не было, что Шина удручало, создавалось впечатление, что мир настроился против, так рьяно и явно не давая ему ни малейшей зацепки. Они даже успели провести какие-то время на тренировочном стадионе, где Лана снова завладела вниманием окружающих, не раскрывая ни одного из возможных козырей, она вытаскивала из толпы желающих проверить свои возможности представителей из ветки воздуха, предположительно, из желания помочь Шину, но даже при этом ничего более уникального, чем вихри и ударные волны никто из них не использовал, что не помогало в сочинении идеального представления на отборочные, впрочем, быть может, им тоже не хотелось раскрывать тайны. Шин сам не пожелал участвовать, для него это было нечто сродни попаданию в среду, где все гениальные и способные, а он – нет; становиться целью для насмешек и косых взглядов, чувствовать свою недостаточность ему не хотелось, даже при том, как настойчиво и заискивающе улыбалась Лана, приманивая его движениями руки. Шин делал вид, что не замечает попыток его привлечь, и Лане быстро надоело, к тому же много времени на её перфоманс не ушло, но, даже участвуя в пусть и не полноценном сражении, она выглядела как часть художественного образа. Шин никак не мог понять, почему и как ей это удается.
– Точно не хочешь принять участие? – спросила Лана, вернувшись к трибунам, проглатывая слова и звуки между глубокими вдохами.
Шин покачал головой – излишнее внимание ему не нравилось, особенно в чем-то, в чем он считал себя недостаточно успешным.
– Ну, – протянула Лана, разочарованно поглядывая на оставшихся претендентов. – Как знаешь.
Претенденты смотрели на неё в ответ, кто-то с пренебрежением (из тех, кого Лане удалось одолеть), кто-то будто бы ждал, что она вернется (и, быть может, согласиться на реванш), кто-то явно с волнением явно размышлял о том, стоит ли подойти и что-то спросить – Шин видел их бегающие взгляды, и то, как полностью игнорировала их существование Лана, словно бы её ничего из только что случившегося не волновало, вызывало у него некоторую зависть.
Решив, что больше здесь делать нечего они, миновав портальную арку, снова вернулись на заполненные людьми улицы. Люди вокруг не казались слишком увлеченными проблемами и вопросами, улыбались, смеялись и разговаривали друг с другом, двигались в разных направлениях, словно волны, и, смотря на них, Шин думал, что они с Ланой сейчас ничем не отличаются, что они тоже часть толпы, бесцельно плывущей в никуда, что, по какой-то причине, его расстраивало.
В его воображении никто не был достаточно важен даже для своей собственной жизни.
– Я так и не спросила, что ты делал всё это время? – начала диалог Лана, оборачиваясь, кривоватая заколка в её волосах отбросила блик, что заставил Шина неприятно поморщиться. Он использовал эту заминку на некоторые размышления, не зная, что же должен был ответить, что мог ей ответить. Что провел несколько дней в пустую? Что половина происходящего в его голове сохранилась как смутное воспоминание? Что его мечты и надежды были разрушены тем фактом, что никому его мечты и надежды нужны не были? Что он представил себя там, где его никто не хотел видеть? Что из этого он мог ей рассказать?
– Да ничего особенного, – ответил Шин, так и не решившись. – А чем занималась ты?
В ответ Лана растянулась в хитрой ухмылке.
– Пара очень наглых ребят думали, что смогут меня победить, но… Ха-ха. Пусть знают свое место! – рассмеялась она весело и гордо.
Конечно же, Лана не могла потратить время без пользы, конечно же, она делала то, что должны были делать все, что и Шину следовало бы делать вместо того, чем он занимался. Ему казалось, что всё катится вниз по наклонной с тех пор, как он попал сюда, что ничего положительного не случилось вообще. В то время, как другие действительно сильные и увлеченные люди занимались важными и серьезными делами, он просто ждал, как само всё разрешится.
Но ничего не разрешилось. Шину оставалось только задаваться вопросами в духе: а что будет дальше? Насколько плохо все будет дальше?..
– Кто бы сомневался, – ответил он девушке, стараясь звучать как можно более отвлеченно, подумал, что стоило бы спросить, что Лана такого им сделала, но от размышлений его настроение окончательно испортилось, так что он не нашел на вопросы сил.
– Один вообще был какой-то дикий, его аж оттаскивали, потому что он совершенно не хотел успокаиваться. Серьезно, это было как будто настоящее сражение уже началось. Он вообще не понимал, что мы еще не на арене. Был почти страшно… но интересно. Знаешь, как решать сложную математическую задачку с множеством переменных в ограниченном количестве времени.
Звучала Лана так вдохновленно, радостно, даже несмотря на то, что в её словах промелькнуло упоминание о страхе, Шин был уверен, что она бояться просто не могла, в его воображении Лана и страх существовали в диаметрально противоположных сторонах. Быть может, она и боялась, но не так, как боялись проплывающие мимо них люди, как простые жители. И, стоило быть честнее с собой, как он сам. Страх Ланы скорее напоминал возбуждение от опасности, яркие эмоции стрессовой ситуации, адреналиновый всплеск, который она постоянно преследовала.
– Звучит опасно, – хмыкнул Шин, на что Лана только отмахнулась:
– Тут всё звучит опасно. Но, знаешь, его какая-то девушка пыталась успокоить, и он словно, не знаю, внезапно стал другим человеком? Потому что вот он пытался меня убить, а вот он – тихий и спокойный мальчик. Как-то это… непонятно. Будто я ему что-то сделала, в самом деле.
Шин пожал плечами: кто в действительности мог знать, что это было? Может, подумал он, это тоже своего рода реакция на опасную ситуацию. Инстинкты выживания. Убей или будешь убит.
Он рассуждал об этом слишком спокойно и отвлеченно, даже не пытаясь перекладывать ситуацию на свое будущее, и, когда, наконец, осознание невоображаемости ситуации добралось до него, что это не просто история, а настоящая осязаемая реальность, которая, в том числе, ждет и его, дрожь пробежала вдоль позвоночника, а в животе начало скручиваться предвкушение грядущих проблем. Реальность казалась Шину все опаснее и опаснее, он осознал так внезапно, что Лана сказала убить. Легко и просто. И Шин пропустил это мимо ушей как совершенную обыденность, отчего ему стало не по себе. Мысль о том, что для Ланы потенциальная смерть казалась такой простой, что она упомянула её без каких-либо эмоций, захватила все сознание Шина, превращая мысли в бесконечный поток ужаса. Он ощущал, что всё катится вниз быстрее и быстрее, как мир разрушается, как темнеет перед глазами.
