— Ну и чтоб вы сдохли! — не выдержала Адель. Её даже никто не отчитал.

— Слушайте, может, мы зря это затеяли? — усомнился Милош, отряхивая чистые брюки писаря. — Ну, они ведь неспроста прячутся. Наверняка и от своих тоже. Да, я этого не понимаю, но…

— Я понял твою мысль, но тогда бы нас выгнали взашей и не позволили остаться здесь надолго, — покачал головой Берингар. — Существование этой деревни никогда не было тайной для других магов, я слышал о ней ещё от отца, и не только от него. Дело не в этом, они просто не желают говорить.

— Одна надежда на хозяина. Может, он за всех расскажет, — утешил всех Арман и почти спокойно уточнил: — Бер, ты в порядке?

— Не сказал бы, — ответил тот после небольшой заминки. — Не стоит беспокоиться. Мы возвращаемся в дом.

В этот раз Берингар сильно переоценил свою команду. Стоило ему признать собственное недомогание, как остальных будто окатило ледяной водой — даже Милош молчал и, вместо того чтобы разряжать обстановку пересказом своего семейного древа, хмуро косился на следопыта. Адель пока не имела привычки заражаться чужой тревогой, но головой понимала — когда человек, всегда остающийся сильным и невозмутимым, чего-то не выдерживает, это первый сигнал для беспокойства. У неё необъяснимо засосало под ложечкой, и она не сводила глаз с Берингара. Не считая медленного шага, тот ничем не выдавал себя, но это-то он умел…

— Если никто не возражает, я поговорю с хозяином, — голос Армана, мягкий и уверенный, подействовал на всех успокаивающе. — Сначала попросим разместить нас и накормить, а потом кто-нибудь отправится со мной и господином писарем. Остальные отдохнут.

— Я пойду, — вызвался Милош. — Надо ещё напомнить, чтобы покормили наших лошадок. А тебе можно, гм, командовать писарем?

— Можно. — Берингар при всех передал Арману полмоночную печать. Эта штука, как поняла Адель, открывала доступ к книге и заодно к воле писаря: на неё нужно было капнуть своей крови, и тогда всё работало. Существовала масса иных ограничений, например, клятва Берингара, благодаря которой он мог передавать печать доверенным лицам; эта же клятва позволяла крови Армана открывать и закрывать фолиант. — Не забудь, что нужно стереть кровь и положить печать за пазуху, когда закончишь.

— Я помню, — Адель увидела, что брат взял вместе с печатью что-то ещё и как будто подавил вздох. — Хорошо… Можешь на меня рассчитывать.

Они вернулись к главному дому; хозяин встретил их на сей раз вполне радушно, прокричал жене накрывать на стол и с улыбкой — не притворно счастливой, но искренне вежливой — пошёл навстречу гостям. Арман моментально перехватил его под руку и, превратившись в самого обаятельного на свете собеседника, перевёл всё внимание на себя.

— Возможно, ему стоит заниматься этим, — пробормотал Берингар, глядя им вслед. Адель подошла поближе и нехотя убедилась, что он выглядит бледнее обычного и дышит совершенно неровно.

— Не думаю, — не согласился Милош. — Ты знаешь, что говорить, Арман знает, как. Постарайтесь уж вместе в следующий раз… Здравствуй, милочка.

— Здравствуйте, — старательно выговорила внучка хозяина, ей было лет семнадцать. — У нас нет большой хорошей комнаты для вас, но есть придел с двумя комнатами. Он недостроен, но на ночь хватит…

— И на том спасибо. Ты не могла бы показать дорогу?

Адель ненадолго растерялась: Арман ушёл с хозяином и в последний момент поманил с собой Лауру и писаря, которого та трепетно вела под руку, Милош поддерживал беседу с хозяйской внучкой… Ей было страшно оставаться наедине с Берингаром, потому что она понятия не имела, что с ним делать. Он немного постоял, глядя перед собой, потом глубоко вздохнул и пошёл в сторону придела.

— Не бойся.

Адель вздрогнула. Эти слова что-то всколыхнули в ней, что-то смутно знакомое, но чудовищным образом забытое.

— Я не боюсь, — с вызовом ответила она, хотя сердце колотилось, как бешеное. Отчего?

— Хорошо, — сказал Берингар и затих.

В небольшом сарае, пустом и чистом, не считая скамей, ящиков и опилок, горело несколько тусклых ламп. Хозяйская внучка бегала туда-сюда, пытаясь соорудить им подобие постелей, Милош с ней заигрывал, хотя мысли его были далеки от симпатичной девчонки: едва она вышла, он бросил туго набитую подушку и присел на скамью рядом с Берингаром.

— Эй, — Адель с нарастающей тревогой смотрела, как Милош тормошит его за плечо и не добивается ответа. Бер сидел, привалившись к стене, его глаза были плотно закрыты, а челюсти сомкнуты, словно он боролся с болью. — Он меня не слышит, — констатировал Милош, обращаясь к Адель. Она была одновременно рада и напугана, увидев в его обычно весёлых глазах отражение собственного беспокойства. — Лихорадит, как минимум, причём так быстро началось… я не знаю…

— А я, по-твоему, знаю? — огрызнулась Адель и нервно заломила пальцы. «Не бойся», прозвучало у неё в голове. — Я не знахарка… всё, что я умею — убивать людей…

— Ну, нет. Ещё ты умеешь НЕ убивать людей, — сухо отшутился Милош и снова походил кругами вокруг Берингара, попробовал уложить его, но отпрянул, услышав глухой болезненный стон. — Проклятое пламя… сбегай за зельями, что ли.

— Всё здесь, — Адель порадовалась, что перетащила сюда сумки с конюшни, и перебрала все возможные склянки. Они нашли что-то от жара и настой из шалфея и шиповника, который остался у Армана от французского лекаря. Следующей проблемой стало влить это всё в больного — Берингар не разжимал зубов и бессознательно сопротивлялся всякий раз, когда они пытались сделать это за него.

— Ладно… — Милош отпихнул Адель. — Держи его за голову, я сделаю всё остальное. Не говори ему потом про это сравнение, но однажды у нас соседская собака…

Ценой некоторых усилий ему удалось влить лекарства. Они выдохнули с облегчением и переглянулись, думая, что делать дальше.

— Присмотри за ним, — велел Милош и направился к двери. — Я скажу Арману. Надеюсь, они ещё не сели ужинать.

Адель не успела возразить, что лучше бы сделать наоборот, как дверь за ним закрылась. Растерянная, она опустилась на колени рядом со скамьёй, чувствуя себя ужасно неловко. Адель никогда не умела «присматривать» ни за кем, начиная с себя, а брат последний раз болел и нуждался в её помощи лет семь назад, не меньше. И что делать? Она протянула руку и осторожно коснулась лба Берингара, который оказался слишком горячим. Тот снова глухо застонал и сделал попытку отвернуться к стене.

Когда пришёл Арман, Адель убедилась, что зелья на этот раз не помогли: колдовские настойки тем и отличались от обычных, что действовали быстрее. Если, разумеется, вообще могли подействовать.

— Кажется, ему только хуже, — Адель всё ещё казалось, что это происходит не с ней и говорит не она. — Иначе бы уже сработало хоть что-то.

— Времени мало. Я оставил с ними Милоша, но кто-то должен говорить по делу… — Арман закрыл дверь и быстрым шагом прошёл к ним. Его лицо было холодным и отстранённым, как обычно у Берингара. — Я не могу быть уверен, но это не обычная хворь. С нами ничего не случалось, он был здоров, если только…

— Если только что?

— Тот мальчик. Помнишь?

Адель вспомнила сразу. Брошенный в них камень был самым обычным, но мелкий поганец зарядил свой бросок проклятиями. Не смертельными, силёнок бы не хватило, но вполне настоящими… И эти проклятия предназначались ей.

— Порча?

— Скорее всего. Похоже, — Арман, как всегда, казался спокойным, но Адель поняла, почему: он просто надел чужую маску, перенял манеру поведения Берингара, превратился на одну десятую. Собственные чувства брат отодвинул на дальний план, и сейчас это оказалось более чем к месту. — Никто из наших не умеет снимать порчу, в деревне помогут вряд ли, а искать мальчишку и требовать обратного заклятия — слишком долго.

— Милош не умеет? Мне казалось…

На этот раз их защита оказалась с брешью, причём серьёзной. Амулеты Лауры защищали от порчи только книгу — не людей, что до способностей Адель, в начале пути она сводила подобный сглаз с соломенной куклы, владея чёткими инструкциями от наславшей его ведьмы и работая с настоящими материалами — ногтями и волосами. Что бы ни произошло в этот раз, виноватый во всём мальчишка не трогал Берингара и пальцем.