— Я понимаю, но у нас тоже есть свои правила, — спокойно ответил Берингар. Он шагал первым, снимая шляпу перед незнакомыми людьми, и задавал тон остальным: без такого провожатого Адель бы давно бросила любезничать, и не она одна. — Я имею в виду военную разведку. Меня учили, что не стоит выдавать свои методы даже союзнику, особенно если ваш союз пока ничем не скреплён.

Все немного помолчали, затаив дыхание, но больше Берингар ничего не сказал. За всё время знакомства он обронил буквально два-три намёка на своё прошлое, и спутники каждый раз надеялись выловить что-то ещё, но судьба не была к ним благосклонна и в этот раз.

— Ладно, — нарушил молчание Арман, — но стоило хотя бы соврать. Это мог сделать я… Чует сердце, не будет здесь никакого союза.

— Этот человек тонко чувствует ложь, в этом он не хуже тебя. Можно поподробнее про твоё сердце?

— Извини, фигура речи…

— Я знаю, — терпеливо перебил Берингар. — Объясни, есть ли у тебя основания для подобных предчувствий.

Арман пожал плечами и начал объяснять, что видит в глазах местных жителей и какие жесты старика-наместника показались ему смущающими. В этом не было никакой магии, только наблюдательность и жизненный опыт, но оборотень привык обращать больше внимания на людей, а следопыт — на местность. Они неплохо спелись, подумала Адель и снова поймала на себе недружелюбный взгляд. К счастью, она уже научилась неплохо сдерживать гнев, но такое всё равно раздражало. И пугало, но в этом себе признаваться рано.

— Эй, вы! — какой-то мальчишка выбежал им навстречу, широко улыбаясь, но за спиной у него был камень. Улыбка тут же превратилась в оскал. — Убирайтесь отсюда! Деда говорит, нам чужие ведьмы не нужны!

Мальчишка выругался на местном наречии, присовокупив парочку проклятий, и замахнулся. Милош что-то крикнул ей, Адель поняла слишком поздно — к сожалению, она не могла отойти, не оставив беззащитным писаря. Она даже не могла закрыться руками — огонь по-прежнему был первой реакцией на опасность, а сжигать ребёнка… Раньше она бы не остановилась, но теперь… Адель замерла, подняв руки только к груди. Камешек летел ей в лицо.

Что-то длинное и светлое вспышкой метнулось впереди неё, и дрогнувший от испуга взгляд Адель не сразу это уловил. Камень, к счастью, не острый, ударил Берингара по плечу. Адель не видела, какое у того было лицо, но мальчишка побелел и, спотыкаясь, рванулся прочь.

— Осторожнее, — будничным тоном сказал Берингар и обернулся. — Все целы?

Все выдохнули с облегчением. Адель знала, что надо поблагодарить, но только уставилась в светлые глаза и ничего не произнесла, всё ещё держа перед собой скрещенные руки. Бер как ни в чём не бывало продолжил разговор с Арманом, и больше происшествий не было.

Они проходили по враждебно настроенной деревне до заката, стучась во все двери. Уже было ясно, что люди не готовы привечать толпу, и внутрь ходили только Берингар, Арман и иногда Лаура. Сейчас первые двое из последних сил доказывали местной зельеварке, что ничего дурного не сделается, если она оставит слово для потомков, а остальные сидели снаружи и ждали чуда. Писарь недвижной статуей сидел на ступенях, держа на коленях книгу. Лаура сосредоточенно плела ловец снов, рассеянно дёргая нитки из своего платья и травинки — из мешочка, который всегда носила на груди. Милош жевал соломинку, привалившись к стогу сена, и смотрел на писаря, а Адель смотрела на них обоих и задумчиво теребила рукав своего плаща. Если б не напряжение, довлевшее над ними с самого утра, сценка вышла бы идиллической.

— Не нравится мне тут, — вынес вердикт Милош. Адель знала, что его молчания надолго не хватит. — Злые они все.

— Они напуганы, — подала голос Лаура. — Они нас боятся, нас и того, что мы их выдадим.

— Кому? — удивился Милош. — Мы же свои.

— Сразу видно, человек не родился в семье изгоев, — Адель не смогла смолчать. — Ты вообще в курсе, какой несладкой может быть жизнь, когда твоя фамилия вызывает не восторг, а ужас?

— Милая моя, если ты не заметила, я дружу с твоим братом. Уж наверное, он мне что-нибудь рассказывал, — по части сарказма он от неё не отставал, только говорил беззлобно. — Так что да, в курсе. Только… всё равно колдунам стоит бояться людей с вилами и кострами, а не таких же, как они. Согласись, что равнодушие и отторжение немного лучше жестокой смерти.

— Если в жизни ничего хорошего нет, лучше любая смерть, — возразила Адель скорее по привычке, чем всерьёз. Милош это понял.

— Это тебе раньше так думалось… в любом случае, неправда. И нелогично. Как там сказал Бер, наследие для потомков? Вот хотя бы ради него можно и почесаться, а не сидеть в своей спрятанной деревне и дуться на весь свет! Хоть бы раз в люди вышли…

— Потомки — ерунда, — фыркнула Адель. — Я вот не собираюсь рожать.

— Если честно, я тоже, — серьёзно ответил Милош. Они посмотрели друг на друга и расхохотались, очевидно, причинив тем самым Лауре головную боль. — Ну, не на нас мир держится — и слава, как говорится, богу… Кстати о детях, мы с…

Он явно собирался перевести разговор на свою невесту, но вовремя прикусил язык, вспомнив о сидящей рядом Лауре. Та словно бы ничего не заметила и продолжила плести, так что Милош ограничился парой ничего не значащих лестных комментариев в адрес женского пола. Адель поддела его, что он даже тут умудрился похвалить себя — она имела в виду прозвище «на треть ведьма»; Милош охотно ответил, что ей об этом лучше знать, как страшной ведьме с мужским характером… Шуточная перепалка могла длиться до бесконечности, поскольку оба были остры на язык и не воспринимали подобные выражения как что-то обидное. Адель с облегчением осознала, что её больше не трясёт от мужских шуточек. То ли дело в шабаше, то ли в Милоше, который оказался действительно лёгким собеседником и просто смешнее шутил.

В таком настроении их и застали брат и Берингар, вышедшие из дома ни с чем. Арман выглядел слегка расстроенным, но скоро взял себя в руки и ободряюще улыбнулся, как он это делал всегда. На контрасте с неожиданной мрачностью Берингара это было странно.

— Идёмте, — коротко приказал следопыт, убедившись, что все встали. — Проверим ещё пару домов, потом вернёмся к наместнику и заночуем, где он скажет.

— Опять ничего? — сочувственно спросила Лаура.

— Она прикидывалась глухой, — бросил Арман. В обычно ровном голосе сквозила досада. — Очень умело, не чуял бы ложь — не заметил бы. Насколько же нас не хотят здесь видеть?

— Здесь вам не тут, — туманно высказался Милош, имея в виду свою родину. — И не там. И вообще, повторюсь, не нравится мне это.

— Может, мне стоит притвориться кем-то другим, — Арман всерьёз рассматривал эту возможность и озирался по сторонам, вглядываясь в здешние лица. — Дальше будет проще…

— Не нужно. Мне кажется, это не то место, где нам следует прибегать к подобным мерам, — Берингар говорил чуть тише и медленнее обычного, будто каждое слово давалось ему с трудом. Адель подумала, что в этой деревне и впрямь собрались самые упрямые маги мира, раз устал даже он. — Книга выходит немаленькой и без них, а нам нужно помнить о собственной безопасности. Если нападения прекратились, это не значит, что они не возобновятся, надо быть начеку. Арман, — неожиданно добавил он, — ты же помнишь, что заменишь меня, если со мной что-нибудь случится?

— Помню, — настороженно ответил брат. Адель заметила, как дрогнули его плечи.

— Хорошо. Я хочу, чтобы все об этом помнили… на всякий случай.

Все кивнули, и никто не решился спросить, на какой такой случай и почему именно сейчас. Вообще-то, стоило, и Милош даже открыл рот, но они как раз подошли к новому дому. Дверь распахнулась сама собой. Арман сделал шаг вперёд, готовясь снять шляпу, но вовремя отшатнулся: в лицо незваным гостям выплеснулась вода, очевидно не очень чистая.

— Заговор! — крикнул Милош и оттащил писаря от лужи, хотя на того не упало ни капли.

— Не заговор, а обычные помои! — рявкнули изнутри, перед тем как хлопнуть дверью. — Чары ещё на вас тратить! Кончайте здесь всё разнюхивать и убирайтесь!