Адель смогла лучше понять, что именно не так, когда они отъехали достаточно далеко. Жизель перестала казаться ей такой замечательной и невинной, но от сходства избавиться не удастся никогда — они обе убивали, обе отвергнуты обществом, обе… одиноки. Адель с болью понимала, что перестаёт чувствовать Армана рядом с собой, и, пусть это было нехорошо, ревновала. Только то, что она сама хотела позволить брату выйти в люди и стать своим для магов, как он наверняка мечтал, не позволяло давать волю нехорошим чувствам.
А вот у неё, кажется, проблем прибавилось… Берингар, конечно, выразил свою благодарность и отметил способности и самоконтроль госпожи Гёльди, но глаз с неё не спускал. Лаура и вовсе была в пяти минутах от того, чтобы повесить на себя охранный амулет. Подумаешь! Щепетильные какие… Один Милош, хвала ему, не щепетилен, но Адель всё ещё не доверяла мужчинам: она смогла, перешагнув через свою гордость, признать даровитость своих спутников, и этого уже было за глаза. Берингар казался ей умным, но чересчур отстранённым, Милош — странным и опасным, а брата Адель неумолимо теряла, и это печалило её. Она оказалась не готова… нет, Арман не отворачивался от неё, но теперь он с равным участием смотрел на других. Глухая ревность в сердце Адель отступала под натиском горечи: она сама хотела, чтобы он был счастлив, и в то же время слишком привыкла к нему, чтобы отпустить.
— В чём дело? — словно читая её мысли, спросил Арман. Они только прибыли в Безансон и сейчас топтались у городских стен. — Ты сама не своя.
— Когда я последний раз была своя? — дёрнула плечом Адель. Если их кто-то подслушивает, это прозвучит дерзко, а не грустно.
— Не надо меня обманывать, — мягко сказал брат. То, как он умел подбирать ключи к каждому сердцу и проникновенно смотреть в глаза, пугало и восхищало одновременно. — Думаешь, за несколько дней пути я разучился разбирать оттенки твоего настроения?
— Не думаю. Всё в порядке, я просто привыкаю, — Адель выбрала достаточно удобную полуправду, которая, опять же, устроила бы потенциальных шпионов. Кто знает, насколько у следопыта Берингара чуткие уши. — Можно подумать, ты меня никогда не обманывал, — добавила она непринуждённо. Это было частью старой шутки, но Арман слишком долго молчал перед ответом:
— Я же оборотень, всех обманываю. Идём, нас ждут…
Как ни странно, такие слова не вызывали у Адель гнева или обиды. Она знала лучше всех — если Арман Гёльди и способен лгать, то лишь во благо. А поскольку он способен и ещё как, остаётся только смириться с его понятиями об оном благе. Раньше всё было хорошо… должно быть хорошо и теперь, но среди незнакомцев требовалось вести себя иначе, и Адель жалела, что не может присмотреться к брату получше. Привыкший приспосабливаться к новым обстоятельствам, как хамелеон, настоящий Арман неизбежно ускользал из её поля зрения, и только сердце подсказывало, что что-то не так.
В очередной раз разговор и мысль остались подвешенными в воздухе. Они распрощались с довольным озолотившимся возницей и теперь были предоставлены самим себе в этом городе, уютно дремлющем в ложбинке между семью холмами. На горе Сент-Этьен, прямо перед ними через извилистую реку, возвышалась знаменитая цитадель, не так давно пережившая австрийский обстрел: позолоченный весенним солнцем холм подпирал всё равно внушительные стены, валы и башни. Не единственный здешний форт, как поняла Адель из объяснений спутников, но определённо самый вызывающий, иначе бы они здесь не застряли.
— Нам нужен дом часовщика Стефана, — сообщил Берингар.
— Как удачно! — оживился Милош. — Мне нужно починить часы.
— О часах поговорим потом, Стефан — чародей, он поможет нам разместиться на время и позволит провести в своём доме некоторые обряды, связанные с книгой. Также писарь ожидает у него в гостях.
— Я волнуюсь, — призналась Лаура, теребя косы. Было бы что теребить, подумала Адель. Она даже не старалась быть терпимее к девице Хольцер, зная, что та за что-то вскинулась на брата. Пускай они, видимо, и помирились, Адель не была готова прощать так скоро — когда дело доходило до общения с людьми, она считала Армана слишком мягкотелым, хотя тот раз за разом показывал зубы, оказывавшиеся острее ожидаемого. — Кто-нибудь из нас знаком с писарем? Ты знаком?
— Это не имеет значения, — уклончиво ответил Берингар. Этот, как поняла Адель, тоже не сторонник вранья, но и о своевременной правде у него свои представления. — Пожалуйста, не задерживайтесь, нам стоит попасть к Стефану как можно быстрее.
— А жаль, мы могли бы прогуляться по городу. Лично я здесь никогда не был, — легкомысленно начал Милош, но затем добавил вполголоса, заставив остальных податься навстречу: — За нами всё-таки следят, как я и говорил. Сразу бежать к пану Стефану будет безопасно… для пана Стефана?
Адель не была столь внимательна, поэтому перевела взгляд на Берингара. Тот буравил взглядом какую-то точку за плечом Милоша; от Адель место взгляда загораживал Арман.
— Это он, — подтвердил братец неозвученную мысль Берингара. — Смотрел за нами ещё в Марльё, в таверне.
— Я не считаю, что нам стоит путать следы и терять время в городе, — решил Берингар. Знал ли он о слежке или нет, открытие его не сильно впечатлило. — Идёмте со мной. Нужно пересечь реку и площадь…
Ему подчинились, потому что иначе быть не могло. Адель и сама не горела желанием шататься по городу, пусть он и красив… нет, здесь слишком много проклятых крепостей, они напоминают о войне. И люди, люди слишком близко, они живут, дышат, смотрят, раздражают. Каждый второй из этих людей хоть раз в жизни ненавидел ведьму. Адель не приходило в голову, что она преувеличивает — похоже, время, подаренное ей беседой с Жизель, закончилось, и гневливость постепенно брала верх над всем.
Дом часовщика Стефана на первый взгляд ничем не отличался от остальных, но вблизи стало ясно: многочисленные узоры на стенах и на оконных стёклах — на самом деле стрелки, гайки, винтики, часовые механизмы. Искусственные или же устаревшие настоящие, они явно не были нужны хозяину, и он сотворил из них маленькое чудо. На витринах лежали карманные часы новейшей модели, внутри наверняка были и настенные, и маятники… Адель задумчиво провела рукой по деревянным перилам крыльца, где были вырезаны маленькие часики. В детстве она слышала о том, что искусство часов в Безансон принесли беглые швейцарцы. Значит ли это, что Стефан — их с братом земляк?
Дверь распахнулась на условный стук, и на пороге предстал мужчина средних лет, чьё лицо, к сожалению, не давало понять, швейцарец он или нет. Кособокий и немного хромой, он обладал красивыми и очевидно ловкими пальцами мастера — Адель смогла рассмотреть их, так как Стефан держался за дверной косяк. Крючковатый нос, пенсне, абсолютно не подходящее к лицу, и не очень чистый, изрядно поношенный костюм.
— Чего желаете? — осведомился часовщик, смерив гостей подозрительным взглядом.
— Мы бы хотели узнать у почтенного мастера, сколько нынче стоит время, — негромко ответил Берингар. Он не оборачивался лишний раз, но Адель заметила в отражении стекла — следопыт краем глаза следит за тенью, что преследует их с Марльё. Сейчас тот человек исчез, растворившись в толпе и мутных лучах закатного солнца.
— Время не имеет цены, — кивнул Стефан. На этом обмен паролями завершился, и их пустили внутрь. Милош задержался на пороге.
— Может, я всё-таки догоню и выстрелю?
Адель повертела головой — видимо, бесстрашный чех обращался к ней, не прибегая к услугам Армана-посредника. Либо он действительно опасен, либо действительно идиот. Пожав плечами, она буркнула:
— Наверное, не стоит.
— Жаль, — отозвался Милош и галантно пропустил её перед собой.
Как и в хибаре Жизель, они застыли на пороге, на сей раз оглушённые большим количеством механизмов. На столах, под стёклами и просто так, лежали кругляши будущих циферблатов — кое-какие ещё не обзавелись своими цифрами, отчего выглядели голыми и пустыми. Пружины, цепочки и ключи казались то ли разбросанными пулями, то ли разбежавшимися гусеницами. Настырное тиканье не перекрывало всех звуков в комнате, но всё-таки звучало, неотступно преследуя слух и без того беспокойной Адель. Часы смотрели на них со стен, столов и даже с потолка.
