Ещё Милош пытался возобновить знакомство с Чайомой, уверенный, что в детстве она ему чем-то нравилась. Увы: он по привычке рассказывал себе сказки, потому что забыл, как всё было на самом деле. После первой встречи с большой и страшной «тётей Чомой» он проревел три часа кряду и ещё неделю засыпал только с зажжённым светом, да так, чтобы Корнель обязательно держал его за руку. Напрасно пан Михаил увещевал младшего сына, что Чайома пользуется крысиными, а не кошачьими трупами, что кровь нужна младенцев, а не глупых пятилетних мальчиков, что в темноте прячутся не зубастые монстры, а всего лишь призраки погибших насильственной смертью – ничто не могло утешить маленького Милоша. Потом он сам дорос до колдовства и за всеми рогатками, свечками и выкопанными на заднем дворе черепками как-то успокоился. И забыл. Только Корнель помнил всё, но добросовестно молчал: не хотел получить подзатыльник от младшего брата.

На сей раз обошлось. Милош не придумал, с каким вопросом подойти к Чайоме, и попросту махнул рукой.

Теперь он снова остался один, если можно говорить об одиночестве в замке, битком набитом колдунами. В коридорах тут и там попадались часовые, и Милош злорадно топал мимо, наслаждаясь тем, что сегодня не его очередь дежурить. И шёл бы спать! Но сон не шёл навстречу, поэтому ноги сами понесли его вниз, к книге. Старейшин там не оказалось, а ночная стража состояла из нескольких пруссаков, среди которых Милош обнаружил Берингара.

Странно, обычно он на ночь не остаётся, либо проводя время за разговорами с советом старейшин, либо возвращаясь домой, где его ждала Адель. Милош немного потоптался на пороге, а потом вошёл в сырой промозглый зал, в котором плавало неприятное синеватое сияние. Книга лежала тихо и никого не трогала, сегодня от неё вообще ничего особенного не исходило – из того, что мог почувствовать Милош. Ну и ладно, не всё коту колдунство.

– Добрый вечер, господин Росицкий, – проскрежетал справа неприятный голос. Милош обернулся, не дойдя до Берингара, и увидел физиономию сержанта Хубера, которую здешнее освещение делало совсем уж несимпатичной. – Кажется, сегодня не ваша очередь дежурить в нижнем зале.

– Добрый вечер, – Милош заставил себя поздороваться в ответ, но на дальнейшую вежливость его терпения не хватило. – И что, это как-то мешает мне находиться здесь? За книжечку не беспокойтесь, сержант Хубер, я с ней за пазухой по Дрездену бегал.

Не только он, и не совсем за пазухой, и не то чтобы в Дрездене, но кто проверит? Хубер злобно засопел в ответ.

– Если у вас какое-то дело…

– Да, у меня дело. Вас подменить. Говорят, – Милош коварно понизил голос, – говорят, вы приболели, у вас тяжёлый насморк. Вам надо отдохнуть…

Сержант Хубер обалдел от такого заявления, но тут к ним приблизились остальные: Милош услышал шаги, одинаково чеканные, но различные по тому, как их обладатели впечатывали пятки в пол. Это оказались двое – добродушного вида громила, с которым Милош сталкивался прежде, и Берингар, казавшийся на фоне своего спутника-медведя тонким прутиком, хотя и железным. Если так подумать, они часто оказывались рядом, и чеха неожиданно осенило: не друзья ли? Остальные стражники Бера по разным причинам избегали, да и он сам не искал с ними встреч, кроме деловых, а этот сержант размером с мамин шкаф был румяным и улыбчивым исключением.

– Сержант Хубер, немедленно отправляйтесь отдыхать, – сказал Берингар, услышавший последнюю часть разговора. – Поскольку я не вправе вами командовать, считайте, что это дружеский совет.

Хубер шумно перегнал воздух из одной ноздри в другую. Неизвестно, что ударило по нему больше: то, что Берингар ему приказывал, или то, что намекнул на дружбу. В дело вступил здоровяк:

– В самом деле, выглядите неважно. Идите наверх, господин Росицкий вас подменит…

Милош сам не знал, зачем в это ввязался, теперь придётся стоять до утра. Всё равно интереснее, чем слушать посольскую кашу!

– Я здоров, сержант Лауфер, – проскрипел Хубер, постепенно становясь из бледно-синего багровым. – Это… это…

– Проводи его, Пауль, – попросил Берингар. – Мы здесь справимся вдвоём.

– Я сам дойду!

Милош заметил, как Берингар и Пауль Лауфер обменялись быстрыми взглядами и, похоже, поняли друг друга. Плечистый сержант кивнул и решительно взял под локоть одуревшего от такой наглости Хубера.

– Мне несложно. Пойдёмте-ка…

– Наконец-то я могу задать тебе важный вопрос, – шепнул Милош, когда эти двое ещё не покинули зал. – Почему Хубер всё время пыхтит? Я так-то пошутил, но не совсем…

– Он не пыхтит, – вполголоса ответил Берингар, отвернувшись от дверного проёма и скрывшихся в нём соратников. – Сержант Хубер никогда не отличался острым нюхом, а среди следопытов это качество весьма ценится. Полагаю, он просто старается его развить, хотя со стороны это в самом деле напоминает насморк.

Милош с облегчением рассмеялся и хлопнул его по спине, Бер никак не среагировал. Может, виноват синий свет, но вблизи приятель казался уставшим, едва ли не истощённым, словно и его происходящее в замке выматывало до крайности.

– Всё в порядке? – спросил Милош.

– Да.

– Я имел в виду, у тебя лично.

Берингар посмотрел на него не сразу, как-то заторможенно, и коротко ответил:

– Устал. Не обращай внимания.

Милошу ничего не стоило послушаться, но тоскливая однообразная служба и отсутствие постоянных собеседников вкупе довели его если не до ручки, то до состояния, в котором море было по колено, а горы – по пупок. Поэтому он отправился обходить постамент с книгой в полушаге от Берингара и продолжил расспрашивать:

– Дома что-нибудь стряслось? Ты же единственный возвращаешься, это мы тут торчим, как лысые пни. Дурные вести?

– Нет, – ответил Берингар и сделал слабую попытку поддержать разговор: – Почему лысые?

– Не знаю, – Милош пожал плечами. – Мне бы не хотелось, чтобы пни были волосатыми.

Они сделали ещё несколько кругов, остановились. Милош подпирал стену, надеясь, что одежда не отсыреет от этих вечно потеющих стен, Берингар смотрел на книгу, хотя мыслями витал явно где-то далеко. Наверное, скоро вернётся сержант Лауфер, если сможет убедить Хубера, что тот в самом деле болен.

– Этот парень, ты назвал его по имени. Вы друзья?

– Да, – то ли Бер не счёл эту тему интересной, то ли в самом деле устал, потому что длиннющей истории знакомства и нежной дружбы не последовало. – Служили вместе. Раз уж ты об этом заговорил…

Милош встрепенулся, обрадовавшись хоть какому-то участию.

– О чём? Я весь внимание.

– Скажи, ты давно не получал писем от Армана?

Вопрос немного удивил. Арман ещё в ноябре известил всех, кого счёл нужным, о своём отъезде, а потом исхитрился прислать весточку с юга – рассказывал, как нынче лечат от всяких хворей у людей. Недомолвок хватало, но все к этому привыкли, к тому же в личном письме Милошу Арман очень просил, чтобы его оставили в покое – то есть, вежливо намекал, что хочет отдохнуть от всего и вся и пожить немного там, где его никто не знает. Тоже ничего удивительного.

– Только осенью, но не будет же он сюда их писать. А что? Адель волнуется?

– Нет, – лаконичные ответы начинали раздражать. Берингар явно чего-то недоговаривал, и это при том, что обычно он говорил слишком много.

– И? – огрызнулся Милош. – Что дальше? Или это всё, что ты хотел сказать?

– Я не уверен, что это стоит обсуждать, – отозвался Берингар и суховато добавил, поглядев на него искоса: – И теперь жалею, что вообще начал. Ты недоволен, а я сомневаюсь…

– Так не сомневайся, скажи как есть. С Арманом что-то не так?

– Надеюсь, что всё так, – он явно старался давать ответы получше, но Милоша они не устраивали. – Мне бы не хотелось делать поспешных выводов.

– Говори, – потребовал Милош. Со стороны его голос был резок и холоден, но сам он этого не слышал.

Берингар задумчиво посмотрел на него, на сей раз без тени раздражения или досады, и ещё немного помолчал, собираясь с духом, как перед атакой. Наконец он сказал: