И могущественный. Многое про него говорят, но всему Тине, разумеется, не верит.

Якобы, когда-то давно — было это, надо полагать, лет двадцать назад — Генэх был начальником у дозорных. Чуть ли не сам основал участок на Каменной плоской. С дружками своими дозорными — кажется, четверо их тогда было. Так вот, а потом отчего-то он вдруг ушёл из участка: то ли надоело, то ли заели его коллеги, то ли влип в какую-то нехорошую историю — такое даже у дозорных бывает.

И подался в прыгучее братство. Точнее — не совсем в уличных бродяг-прыгунов, а куда-то посерьёзнее, повыше уровнем, над Карамюстой, или того выше — видный деятель Большого города. Но связи до сих пор остались — и в участке, и…

Много чего про него говорят, но верить всему, конечно, не стоит. Авикиом не из тех, кто развешивает уши в ожидании пустозвонных россказней.

Сничиткатка! Он выпрямился и с высоты своего внушительного роста посмотрел на чёрное пятно в воде. Да, это оно! Та самая сумка, ну, или что-то очень на неё похожее.

Тине торопливо выхватил палку и начал ею подгребать к себе. Тыкнул один раз в вздувшуюся от воды сумку, потянул в свою сторону, ещё раз… Ах, ты ж… Чуть оттолкнул от себя.

Мельком взглянул на Куныза — тот, кажется, понял, что к чему, и даже выдвинулся к Тине. Не спешит — не к лицу ему это — осторожно оглядывается, но следует к Авикиому.

Греби, греби! — командует себе Тине. Вот ещё раз тыкнул в сумку, уже лучше — пошла в его сторону. Ещё один тычок — и сумка возле берега. Ну же, нужно нагнуться и ухватить её покрепче…

Опять умыкнула… Ай, что ж это такое! Тине вновь подгребает палкой и вытягивает вперёд руку.

— Что случилось?

Он чуть не плюхнулся в воду.

В последний момент выставил вперёд ногу и теперь уже едва не опрокинулся назад.

Обернулся. Дозорный!

Вот ведь невезенье! Бежевый с ног до головы, заспанный, греет руки в карманах, а за ним — ещё один, такой же, точь-в-точь.

— Что тут происходит? Потеряли что-нибудь? — это уже тот, второй, что выглядывает из-за спины ближнего.

А Тине уже вытянул сумку из воды. Держит в руке и не рад этому: если скажет, что сумка его, дозорные должны будут удостовериться в этом. Попросят описать, что есть внутри, а потом и досмотрят содержимое.

А откуда у Тине может быть такая вещь? Слишком необычно, и дозорные могут потянуть его с собой в участок. А там… Что он им скажет?.. Откуда взял? А если хозяин уже заявил о пропаже?..

— Увидел в воде… — пробормотал Тине. — Видимо, кто-то обронил…

— Ага, — кивнул дозорный. — Давайте помогу, — безо всяких задних мыслей, повинуясь долгу службы, дозорный принимает у Тине сумку, и тот отдаёт её с некоторой задержкой.

Не сразу отпустил, а отчего-то промедлил: то ли замёрз настолько, что руки свело, то ли не хочется просто так отдавать.

— Что там внутри? — спросил первый.

— Сейчас посмотрим… — протянул второй, возясь с замком. — Ого!..

— Идиот… — бормочет Фожин Куныз, направляясь в противоположную от Авикиома и дозорных сторону.

Спешно покидает окрестности места происшествия, и выглядит вполне естественно — торопящийся на службу клерк.

— Придурок… — говорит он вполголоса, не опасаясь прохожих, которые могут его услышать.

Настолько зол, что даже не принимает во внимание то, что о нём могут подумать.

Один квартал — и сквер рядом с Эневойттом. И время как раз подходит. Времени продумать следующий ход почти нет, нет возможности найти спасение отчаянному положению, но Куныз из тех, кто всё схватывает на лету.

Десять минут — и это от силы — что он шёл от Зрелищницы Созидателей до Эневойтта, ему хватило на то, чтобы выискать решение, которое он и готовится сообщить Генэху.

— Небольшое затруднение, — говорит он, когда они встречаются, отгороженные от остального мира глубиной сквера, вне досягаемости назойливых взглядов случайных прохожих. — Полумесяц у дозорных, — заявляет Куныз и вполне себе легко и непринуждённо усмехается.

— Ну ты даёшь… — обескуражено протянул Генэх. — Как же так? — с величайшим удивлением он глядит на Куныза, но тот и не думает унывать: всё-то у него схвачено, всё у него под контролем.

Необычайная бодрость при таком раскладе.

— Так вышло, — небрежно кинул Куныз, не желая вдаваться в подробности. — Не все мои сотрудники действуют… — Куныз задумался, подбирая подходящее слово, — безупречно… — он через силу сглотнул, будто в горле запершило.

Генэх недовольно и осуждающе качает головой.

— Допрыгался… — Генэх хотел было прибавить «прыгун», но решил, что столь удачный каламбур будет совсем не к месту. — И что я теперь должен буду сказать Шоиноце?.. — с вызовом говорит он, отлично понимая, что всё это вообще не стоило затевать. — Завтра приедет Шоиноце, и мы с ним встречаемся — вот, что я должен буду ему сказать? Интересно было бы знать…

— Не переживай, скажи, что Полумесяц скоро будет у нас, — спокойно ответил Куныз. — Я всё придумал. Нужно будет задействовать твои старые связи.

— Какие? — спросил Генэх, хотя сразу догадался, о чём идёт речь. — Какие ещё связи? — говорит он для того, чтобы таким образом высказать своё крайнее возмущение.

— В участке, — терпеливо ответил Куныз и посмотрел на партнёра по неблаговидным делам.

— Да какие там связи? — отчаянно негодует Генэх, поражаясь наглости прыгуна. — У тебя, между прочим, тоже имеются.

— Я знаю, — кивнул Куныз, подразумевая, что его связи — это вроде запасного варианта, подталкивая к действиям, прежде всего, Генэха. — Но твои — сильнее. Есть там один тип, который мечтает о повышении. Тип глупый, но если ты ему пообещаешь, что он это повышение получит, то он нам поможет — я в этом уверен.

— Да при чём здесь?.. — не в силах закончить, Генэх демонстративно отворачивается в сторону, желая показать, насколько глупой считает предложенную идею.

— Он сможет нам помочь, — плавно, будто не услышав возражений, продолжает Куныз. — Он вхож куда нужно.

— Ерунда какая! — отрезал Генэх. — Я не буду разговаривать насчёт его повышения. Это ни в какие рамки!..

— Как хочешь, — согласно кивнул Куныз, словно заранее ожидал подобной реакции. — Можешь не разговаривать, а просто пообещать, что поговоришь с Мицароем. В конце концов, в своё время ты был с ним дружен, и наш идиот запросто поверит в то, что ты можешь устроить ему карьеру. Нужно-то — всего — ничего…

— Ну что за бред? — упрекает Генэх. — Как я могу такое пообещать? Лучше — просто сказать Шоиноце, как есть, и посоветовать обратиться к дозорным. Думаю, они не откажут ему в осмотре Полумесяца…

— Хорошо, — мягко продолжает покладистый прыгун, не обращая внимания на возмущение Генэха. — Я могу обнадёжить нашего юного и глупого друга от твоего имени? Если он обратится за разъяснениями, ты подтвердишь полномочность моих слов?

Он испытующе всматривается в нерешительного Генэха, будто пытается прочитать в его глазах вердикт по сомнительному предложению. А Генэх в растерянности: вроде бы, и делать-то особо ничего не нужно, но и подписаться на такую сделку — верх глупости.

Обычно уверенный в себе Генэх смущён, опустил взгляд книзу, глаза мечутся из стороны в сторону. Конечно, самое простое и честное — раскрыться Шоиноце, признать поражение и отказаться от продолжения гонки. И он это примет — Шоиноце взвешен и законопослушен, он с пониманием отнесётся к такому решению, и может быть, даже предложит компенсацию за предпринятые расходы.

Однако, сколько он заплатит, если они принесут ему сам Полумесяц…

— Шоиноце не успел, и это радует, — вкрадчиво говорит Куныз, продолжая обработку колеблющегося компаньона. — Кто его знает, вдруг бы он разочаровался в идее, увидев Полумесяц вживую… Не суть, в общем-то. Шоиноце приезжает завтра, и когда встретишься с ним, скажи ему, чтобы не ходил в участок, — с придыханием, будто актёр на площадке, как творец в увлёкшем его процессе, говорит Куныз. — Предостереги от того, чтобы привлекал к себе излишнее внимание, — повелительно, завораживающе проговаривает прыгун. — Также скажи ему, что Полумесяц скоро будет у нас.