Не так уж и мало, с одной стороны, однако у потенциального сопротивления нет общего вектора, которым можно было бы следовать. И плана. Да что там плана — у них даже общего мнения по сложившейся ситуации не выработалось. Быть может, прав Ли и его соратники в их стремлении установить контроль над «Артемидой»: если наблюдается разброд во мнениях — забирай и властвуй!

— В конце концов, можно с ними поговорить, — наконец предложил Лойз хоть что-то здравое. — Может, они примут нашу сторону?

— Ну, как вариант… — нехотя согласился Ли, хотя по глазам видно, что так он делать не намерен. Не верит вице-командор в сговорчивость умников, а согласился сейчас только ради того, чтобы не спорить. — Не суть, в общем-то. Главное — не подаём виду, продолжаем по намеченному плану и… Глаз да глаз за ними нужен! — говорит он и обводит свою команду строгим взглядом.

Идея возникла ещё до вылета к Мнемозине. Основной предпосылкой к ней стала непокладистость, а иногда и откровенное самодурство командора и боцмана. В критические и драматические моменты событий у Юлиании стиль руководства зашкаливал в степени своей неадекватности.

Мне до смерти надоел командор! — рычал Ли, когда они вошли в Мнемозину, а командование отправилось в криокамеры.

Хватит ему распоряжаться! — с ненавистью вторил ему Фарж, невольно цитируя кого-то из классиков.

Формальной же причиной к бунту было стремление, а зачастую — и прямые указания замолчать многие обстоятельства далеко не однозначных событий, имевших место в системе Юлиании.

Ведь это — укрывательство! — возмущался Ли, агитируя товарищей по смене, когда они уже следовали подпространственным тоннелем.

Преступление! — соглашался с ним Лойз, отслеживая курс вверенной ему «Артемиды».

Коллеги по вахте, в разной степени, но в целом поддержали идею по прибытию на базу сдать «всю эту банду» вышестоящему руководству. Начальник Армстронговского отряда дальних космических сообщений мало кому нравился, но за время их путешествия в основном мире должно было пройти немалое время, и вполне возможно, он уже давно сменился…

— Нужны сменщики, — мрачно кидает Лойз, возвращая Ли к сиюминутной реальности.

Фарж согласно кивнул, а Кват хоть и воздержался, но по его лицу видно, что Лойз озвучил животрепещущую для всех проблему. Коллективное пожелание, то, что мучает всех в тоннельной смене.

— Сколько? — не поднимая взгляда, спросил Ли.

Лойз пожал плечами:

— Человека два или три…

Неблагоприятные обстоятельства вносят свои корректировки в ход этого рейса, подвергая определённому риску задуманное заговорщиками предприятие. Физическая измотанность требует восполнения ресурсов, а моральные потрясения — заслуженной компенсации.

В первом варианте их пятерых должно было хватить на всё: провести «Артемиду» через тоннель, добраться до базы и доложить о произошедшем начальнику отряда.

Теперь — другое дело. Скитания корвета в незнакомой системе, затруднения с его ориентированием, контакт с местными — всё это, прежде всего, время. Сколько ещё протянут малоопытные, вымотанные тоннельщики, чуть ли не падающие на ходу от усталости? Надолго ли их хватит?

И самопровозглашённый вице-командор это понимает. Да и сам чувствует на своей шкуре. Поэтому не рыкнул на Лойза, как обычно делал в случае нытья и прошений личного характера. Вице-командор суров, но не до дурости, отдаёт себе отчёт в том, что уставший дежурный — это опасно.

— К тому же, это некоторым образом позволит усыпить бдительность умников, — осторожно добавил Лойз. — Мол, получилось ещё кое-кого поднять…

— Ага, и добавит нам мороки с опекой вновь поднятых, — сердито буркнул Ли, но тут же изменил тон на более дружественный: — Хотя в целом, я с тобой согласен, — вице-командор помолчал с полминуты, обдумывая целесообразность предложения, потом кивнул сам себе и деловито спросил: — У кого какие кандидатуры?

— Однозначно — не Долговязый! — гоготнул Фарж.

— Нет, конечно! — оживился Кват, излишне серьёзно реагируя на шутку: Матиаса, одного из самых сознательных дежурных, будить в их положении не менее опасно, чем оставаться в текущем составе.

— Сато? — предложил Лойз единственную девушку в коллективе. — Лишних вопросов не задаёт, — пояснил он, — не в свои дела нос не высовывает. С ней проблем не будет.

— Если уж на то пошло, неплохо было бы поднять кого-нибудь из пассажиров, — сказал Фарж, чем вызвал недоумённые взгляды товарищей. — Среди археологов были симпатичные девчонки… — игриво намекнул он.

— Пошли трепаться! — недовольно протянул Ли. — Что за балаган? Мы — не пираты! Не преступники! — строго говорит вице-командор. — Заруби это себе на носу! Без твоих девок забот хватает!

Фарж ретировался, виновато опустил взгляд нагловатых глаз. Однако момент упущен — обсуждение сорвано, и он понимает, что после таких шалостей Ли не вернётся к теме: не в его обыкновении потакать разгильдяйствам.

— Ладно, я подумаю, — хмуро пообещал вице-командор. — Поднимем кого-нибудь себе в помощь… А сейчас — по местам! Чего раззевались? Работаем, животные!

Дочитывал из последних сил и принципов: часто зевал, постоянно отвлекался на постороннее, пару раз чуть не уснул. Отчёт из Карамюсты вышел опасно вялым и непростительно корявым, Омжлусо Дюрт умело нагнал скуку на и без того унылое повествование.

Омжлусо, Омжлусо… — с тоской и лёгким раздражением думает Хабартш. Следовало заранее предположить, что писатель из помощника никудышный, а терпеть плоский глупый юмор — сомнительное удовольствие.

Столкновение мировоззрений.

Один, всегда один — соратников у Хабартша никогда не было. Непонятый, нетривиальный книжник со своим моральным кодексом и методологией. Со своей философией, разработанной для себя. И только для себя. Ни с кем не собирается делиться.

Омжлусо — не единомышленник. Несмотря на многолетнее знакомство и сотрудничество, которое можно назвать продуктивным, настоящим соратником Омжлусо никогда не был. Лишь инструмент, коллега ближнего прицела, конфедерат со своими целями и планами, а точнее — с их полнейшим отсутствием и без какой бы то ни было жизненной позиции.

Не фанат своего дела, чем крайне раздражает Хабартша и в корне от него отличается. Омжлусо попал в звёздные науки случайно, не скрывает этого и не особо за них держится. Сегодня он работает у Хабартша, завтра — в противостоящем лагере. И хотя такого — именно такого — пока ещё не было, это не значит, что на самом деле оно когда-нибудь не случится.

В общем-то, Хабартшу от этого даже легче: никто ему не мешает, и он почти избавлен от того, что должен перед кем-то отчитываться. Перед Омжлусо у него обязательств нет, а значит — нет и ответственности за нерадивого сотрудника. Наверное, уже давно разбежались бы в стороны, если бы Хабартшу позарез не нужны были исполнители. В своё время подвернулся именно Омжлусо — вот и оказались в одной команде, а потом что-либо менять уже не хотелось: притёрлись, да и Омжлусо вник в некоторые нюансы, объяснять которые новому служащему — терять уйму времени.

И как-то странно так получается, что чем больше Хабартш об этом думает, тем сильнее убеждается в том, что нужно вызывать Омжлусо в Лёжюерр. Окольными путями, предположениями от обратного приходит к такой необходимости Хабартш. Терять время — вот что меньше всего он хочет делать.

Поэтому-то Омжлусо ему жизненно необходим — как то и предполагал Уньёктти ещё в первую их беседу. Каким-то парадоксальным образом получается, что лучше Омжлусо всё равно никого нет: опыт общения с местными звездочётами не позволяет ожидать от них адекватных результатов. Не тот уровень, так себе специалисты, и доверия к ним нет. Не понравились они Хабартшу — почти все до единого, за исключением, разумеется, Уньёктти. К тому же, придерживаются интуитивного подхода, что для Хабартша — нонсенс и неприемлемо.

Дочитав отчёт из Карамюсты, Хабартш откинул лист прочь, и тот спланировал куда-то за стол. Хабартш равнодушно к этому отнёсся и не предпринял попытки ухватить его за край, не посчитал нужным подняться и вернуть фольгу на привычное ей место — на стол. Ничего полезного из отчёта Хабартш не почерпнул, поэтому и подумал: не важно! И даже зевнул при этом.