– Чёрт, – Гидеон снова выдвигает ящик, вынимая оттуда пепельницу.

Он вытаскивает сигарету губами, кидая пачку в сторону коллеги. Хотя определение «коллега» не совсем подходило Себастьяну, скорее, «хороший знакомый». По крайней мере, он единственный, с кем можно было пропустить по стаканчику после работы.

– Снова хочешь убедиться «действительно ли она достойна твоих измывательств»? – фыркает Себастьян, вытягивая сигарету. – Если сейчас сюда забежит Штайнер, я скажу, что ты мне сигарету насильно в глотку запихнул.

– Он старый для забегов – во-первых. Во-вторых, это не «измывательства», а эксперименты, в которых…

– Да-да, на которые ты обрекаешь души пропащие, достойные самого Ада, лишь бы найти лекарство от шизофрении… Его нет, сюрприз.

Дым приятно напитывает воздух.

– Его нет, потому что я ещё в поисках, – фыркает Гидеон. – Что? – раздражённо кидает он, когда замечает прищур шатена.

– Ты не сказал, что «в-третьих».

– Чёрт, это безумие.

– Как и лекарство доктора Тейта от шизофрении.

Гидеон выпускает дым кольцами.

– У меня есть сомнения в её кровожадности, – он пододвигает дело Себастьяну. – Я работаю с теми, в чьих глазах пульсирует постоянная ненависть, чистое безумие. Она же… Она только делает вид, но взгляд он…

– Да, очень не безумный, – едко хмыкает Себастьян, глядя на фотографию.  – Головой не ударялся?

Гидеон переводит недовольный взгляд на скептичное лицо Себастьяна. Иногда коллегу хотелось приложить головой о дверной косяк, но то, сколько раз психотерапевт прикрывал его спину в разных передрягах тут же реабилитировало.

– Выплюнь сигарету немедленно, иначе я потушу её об тебя.

– Всё, я молчу! – приподнимает ладони Себастьян.

Он тянется ко врачебному делу, внимательно осматривая записи. Взглядом тормозит на деяниях.

– И что мы имеем? Два трупа, поджог, ещё один труп, ух ты, мамочки, изуродованный. Как здорово!

– Поджёг может быть подстроен, понимаешь?

– То есть трупы тебя не волнуют?

– А тебя волнуют? – изумлённо приподнимает брови Гидеон.

– Ну, не то, чтобы прям вот сильно, но…

– Так вот и возвращаемся к поджогу, – он не сдерживает усмешки, замечая, как Себастьян прячет за затяжкой улыбку. – Вся эта история о мщении «любимому» за то, что тот выбрал другую уж больно…

– Чистая, – хмурится Себастьян. – Если это проходило в продромальную стадию5, то поджег дома явно нетипичен.

– Прежние врачи ссылались на истерическую реакцию, но это полный бред. Там ещё с десяток признаков.

– И большинство из них связаны с эмоциональной холодностью, – Себастьян переворачивает страницу, задумчиво пялясь в заключение, там сигналило два слова: «полностью здорова». – Острая стадия6. Что тогда, что сейчас. Странно, что только в тюрьме её признали больной.

– Более того, она не похожа на ту, кто поддаётся «императивным голосам». Я видел припадок. Голоса внутри её головы пытались причинить ей боль, как и она сама.

– Да, но, если она и убила из ревности – здесь должна быть приписка: «убийство, мотивированное бредом». Но заключённый с раздробленным черепом…

– Теперь понимаешь мои сомнения? Она больна, но возможно не причастна к убийству и пожизненный срок…

– А возможно, она хорошо пудрит мозги и тогда срок полностью оправдан. В любом случае, на осмотре всё станет чуть яснее… Наверное…

– Себастьян, – Гидеон забирает досье, разворачивая его и укладывая к другой стопке таких же папок. – Мне нужно присутствовать на осмотре.

Себастьян сначала усмехается, а затем тушит сигарету.

– Она, конечно, теперь принадлежит тебе, Гион, но ты знаешь, как Штайнер относится к твоему пристальному вниманию к таким пациентам. Ты и так вечно рискуешь.

– Штайнера завтра не будет. Сваливает на какой-то форум в Нью-Йорк, так что я могу свободно заниматься своими делами.

– Ладно, долбанный злой гений, скажешь волшебное слово – и я тебя пущу в своё царство-государство.

– Больше никогда не получишь моих сигарет.

– Доктор Тейт, Вы перебарщиваете с волшебством!

Бархатный смех коллег заволакивает кабинет выдающегося врача-психиатра Гидеона Тейта.

Кофе беспощадно остыл под задумчивым ледяным взглядом. Часы на кухонной полке показывали половину седьмого утра. Через полтора часа Гидеон уже должен производить обход пациентов, но… он до сих пор сидит в пижамных штанах, задумчиво прокручивая в левой руке сигарету и гипнотизируя два тонких кольца-татуировки на правом безымянном пальце. Несомненно, самый странный рисунок в его жизни. В университетские годы русские одногруппники из-за этого в шутку называли – «женатик». Но думал он сейчас далеко не о том, каким дураком был, набив два кольца в пьяном угаре после выпуска со школьной скамьи.

Мысли оккупировала пациентка. Пациентка, явившаяся к нему во сне. Был ли Гидеон впечатлительным? С такой работой – явно нет. Но… Он закрывал глаза и словно видел рекламу какого-то мега-известного фильма. Невероятный зал в лазуритовых оттенках буквально утопал в обилии света и зелени. С другого конца зала, прямо к нему, двигались два старика в чёрных одеяниях. Стоило им остановиться, как за их спинами показалась хрупкая фигура пациентки. Яркие рыжие волосы красиво обрамляли лицо и спадали на плечи, путаясь в мехе соболиной накидки. Вероятно, девушке невыносимо жарко, потому что разноцветные глаза сверкают гневом и нетерпением. Но стоит ей посмотреть на него, как там блестят звёзды. Гидеон сквозь сон понял, что не дышит слишком долго. Он просто смотрел в ответ, пока неопознанное чувство отравляло организм. Свет вокруг померк, оставив его один на один с… ведьмой! По крайней мере, выглядела она прямо как с фэнтезийной картинки. А затем подошла так близко, что сердце внутри затрепыхалось, заглушая собой мир.

«Я рада, что оно теперь твоё»

Шесть непонятных слов, но голос заставил тело среагировать слишком болезненно: будто в кожу единовременно воткнулось с десяток скальпелей. Он чувствовал себя раскрошенным, подавленным… мёртвым.

«Подвалы твоей памяти слишком глубоки, но, я знаю, ты отыщешь меня. Оно не позволит не отыскать»

Гидеон до сих пор помнил каждое ощущение, испытавшее во сне. Его бросало то в жар, то в холод. То рассудком завладевал страх, то какое-то неясное, больное вожделение. Во всех случаях неизменным оказывалось лишь рваное биение сердца. Пальцы до сих пор немного потряхивало, словно по ним пропускали ток. Он буквально захлебнулся в том количестве эмоций, которых вообще за свою жизнь не испытывал. Вернее, конечно, испытывал, что за чушь? Да только… не с такой яркостью.

Видимо, работая со психами, он и сам попрощался с рассудком. Лёгкий смешок слетает с губ. Он действительно непозволительно много думал об Эсфирь за прошедшие дни – отсюда и сон. Но сегодня поток мыслей прекратится. Гидеон узнает ответ на вопрос: «Его ли это случай?». Почему-то хотелось кричать изо всех сил: «Нет!».

Но если она полностью подходит? Если действительно пройдёт по одному ужасающему параметру – «безжалостная убийца»? Гидеон едва жмурится. Если она его случай, значит, он будет улыбаться в лицо и пичкать таблетками, назначать десятки анализов, которые сродни экспериментам. Рука не дрогнет. Ему не будет жаль. Но если так, то какого чёрта долбанное имя с не менее долбанной надеждой поселилось в области ключиц? Как за несколько зрительных контактов ей удалось зародить сомнения в действиях, отлаженных не хуже швейцарских часов, а, может даже, и лучше.

Он чувствует, как губы Трикси касаются шеи, а руки практически невесомо укладываются на плечи. Мысли отступают. Гидеон спокойно выдыхает, видимо, всё, что ему нужно – отдых и любимая женщина.