На вершине горы над селом видна огромная статуя Девы Марии над монастырем Богоматери и Ковчега Завета. Там находится и церковь, поставленная в память о пребывании Ковчега в Кирьят-Яарим. Вид с холма прекрасный. На высоте растут старинные деревья, лежит несколько поваленных колонн. Есть и прочие следы древности, откопанные монахами. Церковь новая, но при строительстве ее были использованы фрагменты древних церквей. Там имеется и небольшой странноприимный дом, где можно переночевать.
Другой монастырь расположен внизу, в центре села, возле мечети, рядом со старой частью Абу-Гоша. Тут, у полноводного источника, находилась римская крепость, от которой осталась каменная доска с титулом Десятого легиона. Церковь крестоносцев возведена на римско-византийском фундаменте. Она хорошо сохранилась. Дверь, вход, арки, своды, подвал – все это осталось неизменным с XII века. В церкви особый интерес представляют отреставрированные фрески времен крестоносцев. В крипте бьет источник, протекающий, как река, меж толстых каменных плит. Вода в нем чистая и прозрачная. Легко спуститься вниз и напиться прямо из водоема.
Вплотную к монастырю высится мечеть, где обнаруживается основной выход источника. За ней лежит опустевшее старое ядро села. Жители Абу-Гоша построили себе новые дома и расселились широко по окрестностям. Деревенские постройки прежних времен очаровательны и заставляют вспомнить Старый город Иерусалима, но крестьяне предпочитают дома, окруженные садами, в которых живут сейчас.
Здесь, на землях Абу-Гоша, возникло недавно свободное еврейское поселение Натаф. «Свободное? – возможно, удивится читатель. – Разве не все еврейские поселения свободны? И при чем тут Абу-Гош?» Здесь мы касаемся одного из самых основных пороков Израиля.
Палестина была изначально свободна – не в смысле политическом, не в плане выбора правительства или регулирования налогов. Ее свобода была реальнее и проще: живи где хочешь и как хочешь. В отличие от долины Нила или Междуречья, где жизнь была возможна только благодаря реке и центральной власти, строившей плотины и каналы, в стране Израиля, с ее источниками и водоемами для сбора дождевой влаги, жить и обрабатывать землю можно было где угодно. Часть земли имела хозяев, часть оставалась бесхозной, и любой мог осесть, построить дом, посадить виноградник и жить спокойно под сенью своей смоковницы и своей лозы. Поле и дом можно было купить, как купил Авраам поле и двойную пещеру Махпела в Хевроне, как купил Иаков поле с колодцем в Шхеме, как купил Давид гору Мория в Иерусалиме. С другой стороны, купленное и необработанное поле возвращалось в общее пользование через три года, что предотвращало сосредоточение земель в одних руках.
Когда евреи стали приезжать в страну Израиля в конце прошлого века, они свободно покупали землю и селились на ней. К 1948 году 15 % земли принадлежала евреям. После 1948 года большая часть оставшихся земель была конфискована и стала собственностью государства, земельного управления, Национального фонда. Государство отпустило огромные угодья кибуцам и мошавам. Но обычному человеку, который хотел бы купить участок поля и жить там, у источника, в сени своей смоковницы, государство не хотело ни дать, ни продать землю. Так возникла искусственная нехватка земли; так, обезземелив палестинцев, израильтяне обезземелили самих себя.
При социалистических правительствах до 1977 года земля была практически исключена из оборота, как в странах Восточной Европы. Ее раздавали, подобно феодальным наделам, приближенным к власти лицам либо коллективам. После 1977 года государство стало понемножку продавать землю – участками по 300–400 квадратных метров под строительство коттеджей. Но поскольку 90 % земли изъяли из оборота, рыночная цена на оставшиеся 10 % была высокой. Государство продавало землю по «рыночной» цене, невероятно завышенной по любым меркам. Участок для строительства дома в захудалом городке развития вроде Бейт-Шемеша стоит 20–30 тысяч долларов. Цена бетонного дома, окруженного несколькими квадратными метрами сада, в 5-25 километрах от Иерусалима составляет 100–300 тысяч долларов при средней зарплате 500 долларов в месяц. (С тех пор цены выросли многократно.)
Теоретически вся земля принадлежит еврейскому народу. Практически она недосягаема. Министры и их помощники получают землю на льготных условиях. Так, Ариэлю Шарону достались почти бесплатно огромные угодья на юге, где он основал скотоводческую ферму. Мы пытались купить или арендовать участок земли в горах, близ источника, чтобы жить плодами рук своих, как феллахи Палестины. Такая скромная мечта: овечка, олива, виноградник. Ее могли осуществить наши деды при турках или англичанах, но после массовой конфискации земель вся страна оказалась в руках одного хозяина – бюрократии, которой нет нужды продавать или сдавать внаем землю. (Многие руководители земельного управления были отданы под суд за взятки, но система не изменена.)
Бюрократия не хочет расстаться с землей, потому что это один из рычагов власти. Авторитарному режиму легче справляться с людьми, организованными в коллективы, не владеющими ничем. Возникшее безземелье повлияло на развитие общества. Современные израильтяне – народ безземельный, привыкший ютиться на пятачке посреди пустых гор, дети «поселков городского типа», жильцы многоэтажных домов, которые могли бы стоять где угодно, от Уганды до Украины. Неизвестно, правда, много ли израильтян предпочли бы жизнь свободных феллахов. Все-таки две тысячи лет евреи живут в городах, занимаясь торговлей, банковским делом, «гешефтами» и изучением Священного Писания. Безземелье ведет к сохранению этого устоявшегося положения.
Оно же погнало тысячи израильтян на оккупированные территории – не в поисках новой Эйн-Синии, но во имя дома и клочка земли. Если бы не искусственно созданное безземелье, никто бы не кинулся с бульдозерами в сердце Нагорья. Сама идея изъятия земли из оборота, чтоб избежать спекуляции, была бы неплохой – если б землю передали производителям, оговорив возможность последующих переделов в зависимости от потребности и степени использования. Но переделы последнего рода происходят, лишь если владелец земель – палестинец, в рамках общей программы земельного грабежа. Земли Иерусалимского коридора отошли кибуцам и мошавам. И хотя большая часть этих земель ими не используется, расставаться с ней они не намерены: денег она не стоит, налогом не облагается, в будущем, надеются они, их дети смогут ее использовать.
Кибуцы и мошавы имеют влияние на местные органы управления – районный совет Матэ-Иегуда. Когда израильтяне хотят поселиться свободно, вне рамок коллективов, районный совет это пресекает. Так произошло с людьми, обосновавшимися около Абу-Гоша. Они пробовали найти кусок «народной» земли. «Народ», в лице земельного управления, ответил отказом: народная земля предназначена для подрядчиков, связанных с правящей партией, для групп, организованных в соответствие с идеологией сионистского истеблишмента. Искавшие землю смогли купить участок у арабов. Районный совет поднялся на баррикады: происшедшее прямо нарушало монополию властей на землю, на право поступать с людьми как заблагорассудится. Столкновения между советом и свободными поселенцами чуть не дошли до кровопролития, хотя земля была куплена законно. Это и ставили в вину поселенцам. В прочих местах землю у палестинцев попросту отнимали.
Похожие вещи происходят и в северном, горном, районе страны Израиля – в Галилее. Там нет счета пустым долинам и горам, но все они расписаны меж кибуцами и мошавами – кроме тех, что принадлежат палестинцам. И в Галилее свободного поселенца, попытавшегося осесть в удаленном вади, разбившего шатер и заведшего одну овцу, молодцы из кибуца, которому после раздела принадлежало вади, силой выбросили вон. Безуспешно пытался защитить его министр сельского хозяйства, сам кибуцник.
В Галилее больше земель принадлежит палестинцам, чем в Иерусалимском коридоре, и потому больше евреев смогли свободно поселиться на лесистых галилейских холмах. Свободные поселенцы основали несколько деревень в Галилее, и все они построены на земле, проданной им палестинцами. Еще одна общая особенность: все свободные поселенцы живут в мире со своими палестинскими соседями. Если бы во дни Авраама существовало земельное управление, он бы и по сей день мечтал о пещере Махпела. Заведись нынешние порядки при турках и англичанах, евреев в Палестине не было бы. Но и в сегодняшнем Израиле свобода там, где палестинцы. С их изгнанием она исчезает. И сегодня палестинцы – это отдушина. Жители Иерусалима спешат в Абу-Гош, единственное в окрестностях Святого города арабское село, за хлебом – круглыми лепешками-питами – и едут туда в Пасху. Даже землю они смогли найти только там, в Абу-Гоше.
