Река не утихала, новая волна бежала к нам, набирая скорость. И я уже подумала, что эта-то должна завершить начатое, сломать корабль, опустить его на дно, и только краем глаза увидела, как упала на мокрую палубу подруга, а половина ее лица уже опухала и краснела. Она заскребла по палубе ногтями и тоненько завыла, из носа и губы потекла кровь. И следующий удар лишил ее сознания. Ройс, подняв Волнину за волосы, снова ударил, даже не видя, что она уже не чувствует. А потом достал меч. Я уже видела эту картину! Тогда, на поляне, когда Тахо ко мне пришел!

Огромная толща воды громко опала на середине своего пути, драккар сильно закачался, когда остаточные волны дошли до нас, но перевернуть корабль они уже не могли.

Ройс стоял над Волниной, обнажив клинок. И я, вырвав руку у Рэнна, спотыкаясь и поскальзываясь на мокром, поспешила обратно, почти упав на неподвижное тело подруги.

– Ройс, пожалуйста, – только и смогла я проговорить. Холод зимней ночи сковывал движения, ледяная одежда встала колом, но я не могла позволить убить.

– Эта ревнивая дура чуть не погубила нас всех, – прорычал он в ответ. Рядом появился Рэнн, но не стал вмешиваться. Сейчас никто не хотел вставать на пути вождя. Кроме разве что меня.

– Пожалуйста, – повторила я, и Ройс, тяжело дыша и сжав челюсти, медленно отвернулся. Постоял немного, а потом, убрав меч обратно в ножны, пошел к команде, даже не оглянувшись.

Я тихо плакала рядом с Волниной. Осознавала ли она в своей ревности, что могла лишиться жизни? Вряд ли…

На нас быстро перестали обращать внимание, работы на драккаре прибавилось. Из-за борта раздавались крики о помощи, туда спускали весла, доставая тех, кого метнуло в ледяную реку. И кажется, в эту ночь никто не погиб. Но Ройс ходил чернее тучи.

Мачта была сломана, парус висел мокрой порванной тряпкой. И когда забрезжил рассвет, команда села на весла.

Волнина так и не пришла в себя. Ее лицо опухло и почернело. Я следила за ней неустанно. Но кровь, выпитая у Ройса, делала меня слишком человечной, и под утро я впервые за несколько дней провалилась в сон.

И снова оказалась в воде.

На этот раз холодно мне не было, и я поняла, что спала.

Я медленно парила в толще воды, следя за пузырьками воздуха, которые поднимались над головой. Можно было снова не дышать, но пузырьки получались забавными. Я кувыркалась и поворачивалась вокруг себя, пока не увидела рядом силуэт.

Испуганно дернувшись в сторону, неожиданно оказалась на знакомой поляне у деревенского общака, где каждый камушек, каждая веточка были мне знакомы. Казалось, закрою глаза – и услышу, как смешливые подружки-соседки к реке рано поутру бегут с удочками да плетушками. У нас в деревне каждый знает: самый жирный сом появляется только по утрам. Я порой тоже так бегала. Но в рыбалке не преуспела, больше мешала, жалко мне было рыбку юркую. Пока не стали без меня ходить.

Интересно, почему Прародители раз за разом возвращаются в это место?

Не потому ли и деревня вокруг него выросла? Ведь даже сильные ураганы не согнали моих предков с этого места.

У тусклого костерка, сгорбившись, сидела тонкая фигурка.

– Веро? – позвала я, нерешительно подходя ближе.

– Как она? – тихо спросила Мать-Прародительница, поднимая голову.

– Волнина? – хотя и так понятно было, за кого печалится Вода. – Жива. Пока не скажу больше ничего, не очнулась она еще.

– Это был всплеск силы, – видеть темные круги под глазами Веро было странно, но и тут она быстро пришла в себя – плечи распрямились, губы сжались, и Вода продолжила: – Она теперь, как рыбешка на берегу, совсем беззащитная, пока не восстановится. И я помочь не смогу.

Она стремительно поднялась, подошла ко мне, заглянув в глаза, и добавила жестко:

– Я сделаю тебе подарок, коим тебя мои брат с сестрой наградили. Но ты должна пообещать, что не бросишь ее в Элии! Туда мне путь закрыт.

– Веро, – устало прервала ее я, – твои подарки мне без надобности, я и так Волнину в беде не оставлю. Но дочь свою ты знаешь, – усмехнулась я, – и ежели она решила замуж выйти, ей никто не помешает.

– Пускай, – отмахнулась нетерпеливо Прародительница. – Главное, чтобы жива осталась. Силы в ней сейчас – капля, а там и подавно негде восстановить ее. Но если водная стихия будет в тебе, она сможет ее забрать…

И не дожидаясь моего ответа, Веро мгновенно оказалась рядом. Вгляделась пристально в мое лицо и вздрогнула:

– Ты демон! Файро не говорил об этом. Как это случилось?

Я лишь пожала плечами:

– Уже не важно.

– Когда Эйр ушел за грань, пожертвовав собой, – помолчав, тихо сказала Веро, – пришла к моим берегам помолиться женщина. Да и уснула рядом. Я не стала ее тревожить, пусть себе спит. Но женщина оказалась вещуньей, среди ночи открыла она темные очи, когда луна полностью поднялась в небо, наклонилась к самой воде и прошептала: «Вернется из небытия сумеречный Эйр, если сила пятерых обратится к мраку».

– Волнина говорила мне! – подняла я подбородок. – Поэтому нас и собирают люди Ройса.

– Это тот жалкий мальчишка, посмевший поднять руку на Волнину? – гневно перебила меня Веро.

Я хмыкнула:

– Это тот жалкий мальчишка, которого дочь твоя в мужья себе выбрала!

– Пусть, – вдруг расслабилась Вода. – Ты демон. Ты темная. И в тебе одной заключены четыре стихии.

Я испуганно охнула. Мысль крутилась в голове, никак не желая созревать.

– Ты думаешь, что я одна смогу?.. – слов у меня не хватало, да они и не были нужны.

– Я не хочу подвергать свою дочь опасности, – решительно проговорила Веро и схватила меня за руки. Я не успела ни что-либо понять, ни отшатнуться, как новая стихия хлынула в меня горячим потоком, заполняя, растекаясь внутри, как раскаленная лава.

Кажется, я кричала, потому что мое тело больше не было мертво, оно боролось за жизнь, оно кричало от боли, оно выгибалось и сгорало. Не знаю, в какой момент Веро меня оставила, но открыв мутные глаза, я увидела мокрые доски корабля, об которые я раздирала ладони, впивалась в них ногтями. А рядом пустым равнодушным взглядом смотрела на меня Волнина.

Я закашлялась, неужели никто не слышал моих криков? Никому не было до меня дела? Горло болело и першило, в голове стучало, а где-то в животе поселился жар. И он не давал мне покоя, разрастаясь все больше и больше. Стихии буйствовали, не желая примиряться друг с другом в клетке моего тела. И их война сжирала мои последние силы.

– Волнина, позови Рэнна, – прохрипела я, но подруга лишь отвернулась.

И я разозлилась. Разозлилась по-настоящему. Веро снова откупилась мной, ей было все равно, что я могу умереть, ей было все равно, что я должна буду участвовать в каком-то ритуале, она снова думала только о себе и своих детях. А теперь и Волнина, из-за которой все произошло, отказывает мне в помощи. Да пусть их обеих пожрет мрак!

Меня скрутило в сильнейшей судороге, раздирало и разрывало на несколько частей так, что казалось, сейчас снова уйду за грань. Живот свело, а руки напряглись. Но когда терпеть стало совсем невмоготу, на смену жару пришла Тьма, разлилась внутри ледяной рекой, прокатилась по всему моему телу. И стала жадно смотреть через глаза.

Не было у меня сомнений, куда она нацелила свое желание. Мое было таким же.

– Ройс-с-с, – прошептала Тьма моими губами, и откликнулся вождь, услышал через людской гам. Не видела я, как он идет, только чувствовала, как все ближе и ближе источник моей сути. Манящий, терпкий запах так нужной мне сейчас крови оказался слишком близко, чтобы я могла остановиться и противостоять желанию. Я не думала. Тьма сейчас решала за меня.

Я встала навстречу Ройсу, знала, что сейчас и он не может устоять против моего зова, никаких сил бы не хватило противиться голодной Тьме. Я обняла его за плечи, наклонила его голову, заглянула в глаза.

Ох, как он нравился существу во мне. Широкие черные зрачки затопили и его глаза тоже. Миг, и я уже прокусила его шею, не стесняясь ни настороженных взглядов, ни шепотков за спиной. Меня не мог остановить ни полный отчаяния взгляд Рэнна, ни ненавидящий – Волнины.