— Безродных, ты имеешь в виду? — уточнил Максим. — Так за них тоже Князь платит. Тот Князь, на чьей земле тот свой Дар раскрыл. Они же не сами, пешком из лесу сюда приходят. И не в лес потом, после учёбы возвращаются. Они Княжьи Дружины пополняют. А за будущего сильного Друже, на которого в смертельном бою положиться можно, не грех и казной тряхнуть.

— Красиво, — обдумывая сказанное, произнёс я. Пазл здешнего социального устройства с его лифтами и путями, дополнился ещё парой деталек, вставших на место. — И логично.

— Так ты заказывать будешь? — перевёл тему Тверской. — Учти, у нас, после обеда ещё верховая езда — сильно не нагружайся: растрясёт.

— Приму к сведенью, — серьёзно, без подколов ответил я, возвращаясь к страницам меню.

— Да и что Князю эти копейки? — вернулся к прежней теме Максим. — Весь Лицей ведь на Княжью складчину существует.

— Как же так? Он же — Императорский! — удивился я.

— Император тоже дольщик. Его доля большая, но не главная, — пожал плечами Максим. — Тем и хорош Лицей — нейтральная, общая территория.

— Компромиссная, — пробормотал я.

— Пожалуй, — кивнул Тверской.

Люксовое обслуживание, оно зовётся «Люксовым» не просто так. И, когда у тебя есть право им пользоваться, это приятно. Например, вчитываться в строчки меню, в которых указывались составы представленных там блюд, не потребовалось. Халдей принял заказ и без этого. Я просто описал ему, что хочу получить, а он ответил: «Сию минуту будет исполнено! Не извольте беспокоиться!». Удобно.

Вот только, стоило мне закончить оформление заказа и поднять глаза…

«Наследство» оригинального Юрка дало о себе знать: дыхание перехватило от того, насколько сильно и резко «ледяные гусеницы» зашевелились в районе солнечного сплетения — через зал, ото входа, и маршрутом, не оставляющим сомнений в конечной его цели, к нашему столу двигалась Мари.

Была одета она, как и положено, в форму Лицея, соответствующую цветом Стехийной направленности её Дара, со всеми положенными нашивками и значками: Юнак Земли. Экзамен на Гридня-то она провалила… в очередной раз. То есть, форма была чёрной с золотом. И надо признать — очень ей шла. Хотя, а как могло быть иначе? Как могла бы не идти ей форма, разработка и пошив которой стоил таких баснословных денег?

Но, не важно. Факт был в том, что мне стоило огромных усилий перестать «пожирать её глазами» и отвести взгляд. Ненадолго, правда.

— Здравствуй, Юр, — с улыбкой поприветствовала она меня. — Макс, — не только меня. Тверской тоже удостоился и кивка, и улыбки. Это резануло по сердцу, но я быстро смог подавить своё недовольство. В конце концов, «наследство» «наследством», но я — это уже совсем не тот Юра, который мог раньше из-за такой мелочи вызвериться и довести дело чуть не до драки.

Как «джентльмены», или «галантные кавалеры», мы с Тверским поднялись со своих мест при приближении гостьи. Хотя, даже самих понятий таких в Российской Империи… не то, чтобы совсем нет — проникновение влияния «тлетворного Запада» же всё равно идёт, но оно не в чести.

Понятий нет, но правила вежливости есть. Так что, отодвинуть для подошедшей девушки стул… успели оба. Стульев-то вокруг стола хватало — он же на четверых рассчитан. Вот мы с Максимом и отодвинули те, что стояли ближе к каждому из нас. Получилась… довольно острая ситуация: необходимость для девушки недвусмысленно делать выбор сразу. Да ещё и не допускающий двойных толкований. И на попятную уже не двинешься — сама подошла, никто не заставлял.

Княжна Борятинская, не ожидавшая от нас такой вот «подставы», замерла на миг, в глазах её мелькнула растерянность, на лице появилась тень недовольства. Но справилась с собой она, всё же, быстро. Да и решение приняла тоже.

— Спасибо, — улыбнулась она, устраиваясь на том стуле, что за спинку держал я, а не Тверской. Максим нахмурился, но ничего вслух говорить не стал. Молча вернул взятый стул на место и сел обратно на свой.

Не то, чтобы он действительно мог надеяться на то, что чужая невеста, прилюдно, решится оказать настолько серьёзный знак благосклонности именно ему, но… ревность самца, претендующего на доминирование, всё ж была задета. Тут ничего не сделаешь — это не разум, это — инстинкты.

— Не знала, что ты теперь на «старшей половине», — с улыбкой сказала девочка, обращаясь ко мне. Прошлась взглядом по моим плечам. — Поздравляю с переводом. Ты теперь в какой группе?

— Спасибо, — поблагодарил за поздравление я. — В четырнадцатой.

— О? Буду знать. Но… я не вижу значка Ранга у тебя на воротнике, — заметила она. — Как твой экзамен завершился? Какой итог? Я слышала, что там возникли какие-то сложности с оглашением результата?

— Не могу сказать, Мари, — пожал плечами в ответ. — Сам не знаю. Мне было сообщено, что результат «будет объявлен позже». А значок Юнака куда-то исчез. В доставленных мне личных вещах я его не обнаружил.

— Вот как? — удивлённо приподняла брови девочка. — Это необычно. Впервые о таком слышу.

— Ну, думаю, подробности тебе легче не от меня услышать, а от отца — он ведь был там непосредственно. Да и в оценке экзамена участвовал. Так что, должен знать.

— Как и твой, — «вернула пас» обратно мне она.

— У нас… с отцом сейчас очень сложные отношения. Натянутые…

— Сложные? — снова приподняла опустившиеся было бровки Мари. — Что-то произошло?

— Мы не общаемся, — ответил я, не став упоминать момента с нашей дракой… ну, мне всё-таки приятнее называть это «дракой», а не «избиением», для самолюбия не так болезненно. Да и вообще — я же его тоже достал! Значит — драка.

— Но… почему?

— А того, что он выгнал меня из дома и из Семьи, недостаточно?

— Но он же принял тебя обратно?

— Он-то принял, а я? Хотел ли я сам быть принятым обратно? Меня кто спросил?

— Но ведь это…

— Мальчишество? Я знаю. Но он ведь даже не извинился. Он считает, что всё сделал правильно. Что можно просто забрать меня с улицы, чтобы вернуть всё так, как было раньше.

— Но…

— Не бери в голову. Это наши внутренние, семейные проблемы, — поморщился я, не имея желания дальше развивать тему. Вот только, видимо, у девочки на этот счёт мнение с моим не совпадало.

— Не могу, — ответила она. — В конце концов, очень скоро это будут уже НАШИ внутренние семейные проблемы.

— Если будут, — хмыкнул я.

— А есть сомнения? — чуть сощурилась Борятинская. Максим, соблюдая вежливость, в наш разговор не влезал. Не делал вид, что его тут нет, но и не влезал. При этом, с удовольствием грел уши. — Пётр Андреевич уже официально объявил о возобновлении помолвки.

— А меня он спросил? — снова хмыкнул я.

— Тебя? — чуть довернула свою очаровательную белокурую головку к плечу девочка.

— Хочу ли я связывать свою жизнь с кем-то по его приказу?

— То есть? — чуть нахмурила свои бровки она. — Что ты этим хочешь сказать?

— Только то, что сказал: связывать с кем-то свою жизнь, создавать семью — это слишком ответственное дело, чтобы слушать чужих приказов. Жить ведь потом не тому, кто приказал. А жить с женщиной, которую с тобой связывает только приказ — я разве похож на мазохиста? Ни один, даже самый заклятый враг не способен отравить мужчине жизнь так, как женщина, с которой он живёт. Она же весь мозг выест за следующие годы! Чайной ложечкой и без наркоза!

— Значит, такого ты обо мне мнения? — сощурилась сильнее Борятинская.

— Я не знаю, какого мнения о тебе быть, Мари, — честно ответил ей я. — Вся эта затея со свадьбой изначально была политическим шагом. И ты никогда не говорила мне, что сама обо мне думаешь. Что думаешь обо мне, как о будущем муже?

— Я…

— Сказать у алтаря «Да» — минута. Но, за этой минутой следуют дни, недели, месяцы, годы брака… Годы совместной жизни совершенно разных, ничем друг с другом не связанных людей.