Я это к чему? К тому, что даже мой «петельный» метод не абсолютен и имеет свой потолок. И чувствую, очень скоро в этот потолок уткнусь с таким своим размахом, с каким взялся за дело по «пластику»… надо бы притормозить, что ли…

Но это всё я обдумывал уже летя в своём личном самолёте обратно в Петроград, коротая время за просматриванием той кучи документации, которую мне скинул в электроне и в бумаге начальник теперь уже окончательно моего института. Просматривал и думал, как тот крокодильчик из анекдота… ну и на хрена ж мне всё это?

Знакомый белый потолок лазарета. Та самая, светлая комната с роскошным джакузи в её центре. Вот только, высокие стрельчатые окна плотно занавешены тяжёлыми шторами. В самой комнате включен лишь самый слабый и приглушённый свет.

В джакузи, на своей специальной «лежанке» расслабленно лежит погружённое в воду так, что над поверхностью только лицо, обнажённое женское тело.

Я… стою возле окна, чуть-чуть приоткрыв щёлочку в шторах и смотрю на улицу. На то, как над горизонтом поднимается солнце, а ученики Лицея медленно и неохотно тянутся из своих общежитий ко входу в столовую. Помятые, вялые, понурые, хмурые… спокойные, сосредоточенные… Были даже бодрые и весёлые. Пара девчонок даже в припрыжку бежали. Всякие были…

— Осуждаешь? — раздался хриплый и слабый голос со стороны джакузи. Хриплый и слабый, но вполне узнаваемый, принадлежащий Екатерине Васильевне.

— Нет, — совершенно честно ответил я ей, прикрывая обратно щель в шторах, чтобы свет не проникал более в комнату.

— Странно, — прозвучал голос женщины.

— Ты взрослая женщина, — пожал я плечами. — Знаешь об этой жизни достаточно, чтобы делать осознанный выбор. И это… выбор ничуть не хуже и не лучше любого другого… когда осознаёшь последствия и идёшь на него сознательно.

— Не хуже? Не хуже, чем крепкая семья, муж, дети, хор по вторникам и церковная служба по воскресеньям? — спросила Екатерина Васильевна… хотя, какая она теперь, после вчерашнего, «Васильевна»?

— Ничуть, — подтвердил, что она поняла меня правильно я. — Последствия разные, но сам выбор не хуже и не лучше.

— Хм… мне казалось, что ты… гораздо более ханжеский и морализаторский тип. Со своей «диетой», тренировками и «целибатом».

— Не стоит путать мягкое с тёплым, — прозвучал мой ответ. — То, что я предпочитаю не травить свой организм сам, ещё не значит, что я осуждаю тех, кто делает это. Или, что считаю их хоть в чём-то ниже и недостойнее себя. Повторюсь: это их выбор. Их решение. Если хочешь, чтобы уважали твой, научись уважать чужой. «Живи сам и дай жить другим». «Будь собой, и позволь другим быть другими».

— Да ты прям философ… — раздался слабый смешок из джакузи. — Не рановато ли, в твои годы?

— Разве же любовь к мудрости зависит от возраста? — хмыкнул в ответ я.

— Чаще всего — да, — произнесла лежащая в воде усталая женщина, с чьего тела постепенно выцветали татуировки…

Почему я здесь? Как всё так получилось?

Да на самом-то деле, всё куда проще и даже будничнее, чем могло бы показаться. Просто, очень долгая ночь…

Когда я вернулся в Питер, время едва-едва перевалило за полдень. До оговоренной встречи оставалось ещё время на то, чтобы подготовиться. Даже с учётом непредвиденной задержки-крюка с полётом на мусороперерабатывающий комплекс — напомню, встал я нынешним утром ну очень рано.

Вот подготовкой я и занялся. И, в первую очередь, озаботился тем, чтобы найти банкомат и снять в нём достаточную сумму наличных: не Княжеской же «Булатной» картой в рок-клубе расплачиваться-светить? Нет, чтобы не портить себе удовольствие размышлениями о последствиях — только наличные. Никаких карточек и электронных терминалов вообще. Даже телефон с собой не свой Княжеский «модный», а купленный за пару сотен в ломбарде, сразу вместе с МИА-картой в комплекте… понятное дело, краденой.

Всё это, опять же, за наличные и после посещения тату-солона, где мне разукрасили временной татуировкой всю правую половину лица и видимую из-под одежды часть предплечий.

Что за татуировки? Да в целом, ничего особенного: бессмысленный набор псевдо-викингских узоров, всяких травянистых завитушек и ещё чего-то там. Главное, поярче и позаметнее. Клипсы какие-то на правое ухо повесил. Из тату салона поехал в заранее разведанный на карте магазин рок-атрибутики, где переоделся уже в соответствующий стилю мероприятия «прикид»: шипастые кожаные браслеты-наручи на половину предплечья, ремень с широкой металлической пряжкой-бляхой с какими-то там крыльями и колёсами. Мне хотели с черепом всучить, но я наотрез отказался. Суеверный я в этом плане: никаких знаков смерти на теле или одежде — мало ли… ну его к бесу!

Кожаные штаны надеть меня тоже девчонка-продавщица надеть так и не убедила. Обошёлся черными джинсами. Но вот кожанку с шипами, ремешками и заклёпками я забраковывать не стал. И бандану черную с какими-то летучими мышами… она ещё и сдвинулась так «неудачно», что одна из мышей «села» ровно над центром лба, словно кокарда, по носу выровненная. Тяжёлые чёрные ботинки на шнуровке со специальными укреплёнными металлом носами заканчивали образ.

Ну и так, по мелочи, чисто для души: очки чёрные на нос, нож-выкидуха в один карман куртки, хороший мощный кастет в другой, кожаный зажим для денег во внутренний, цепь с грузиком и карабином на пояс под правую руку… не, ну а чего? Если мне с боевым заряженным пистолетом по городу или с мечом на поясе таскаться можно, то уж на такие мелкие шалости уже точно никто внимания не обратит… из тех, кому по должности положено, ведь документы я, на всякий случай, всё-таки с собой прихватил. А рок-клуб, в моём понимании — это местечко опасное. Притом, что кастет и кистень оставляют намного менее заметный «след», чем применение Дара.

Нет, опять не так! Всё не так! Нет у меня нынче вообще никакой реальной необходимости в каком бы то ни было оружии — моё тело само по себе оружие, намного более мощное и совершенное, чем любые ножи или пистолеты. А кастет и кистень — это просто по кайфу. Ну, не наигрался в детстве, что поделаешь? Люблю я такие «мужские» штучки. Ведь то, что этот вечер я задолжал Екатерине Васильевне, ещё не значит, что сам я не могу получить от него удовольствия.

В общем, приоделся, прибарахлился. Вошёл в магазин обеспеченный, почти респектабельный, почти нормис. А вышел уже здоровенный лоб-рокер, из тех, с кем не захочешь встречаться, не то что в тёмной подворотне, но и на хорошо освещённом дневном тротуаре решишь, от греха подальше, на другую сторону перейти.

Единственная проблемка — костюмчик летний получился. С другой стороны, мне в нём по городу и не шататься: только до такси и от такси до места. А внутри-то уже тепло. Хотя, так-то, строго говоря, под «покровом» мне и на улице не холодно, но выглядит это странно.

Оговоренное место встречи было несколько… необычным: возле забора, ограждающего Лицей, в дальнем и тихом его уголке. Подозреваю, что ещё и вниманием камер видеонаблюдения обделённом. Не зря же девчонки решили лезть через него именно в этом месте, а не в каком-то другом. Хочется мне верить, что они знают, что делают…

И — да, именно девчонки: их было двое! И обеих я знал. Первая — понятное дело, Екатерина Васильевна, а вот вторая… Лариса Васильевна, наш лицейский психолог.

Смотрелось это, конечно, забавно. Да и самим девчонкам, вроде бы было весело. Обе в возбуждённом, приподнятом настроении, часто подсмеиваются, подхихикивают… четырёхметровый белый бетонный забор, и легко по нему карабкающиеся юные рокерши.

Как они на этот забор изнутри территории взбирались — не знаю, не видно мне было снаружи. Зато, как они по очереди с него легко и непринуждённо спрыгивали, будучи одеты в сетчатые чулки, кожаные мини-юбки и с тяжеленными «шузами» на толстой платформе с высокими каблуками, пронаблюдать мог во всех подробностях. И даже с «фансервисом» в виде «панцу-шотов». И надо сказать, бельишко у них было симпатичное — под цвет остальному прикиду, чёрненькое сетчато-кружевное.