— Ваша нога… из-за меня у вас теперь будет обострение, — поджала я губы. — Мне жаль…

— Не надо жалеть меня, Софья, — хмыкнул он, гордо вскинув подбородок. — Война внесла коррективы в мою жизнь, спасибо, что не отняла её. Отдыхайте. Берегите свою ногу, дайте ей восстановиться. Сегодня я ваш лекарь и рекомендую соблюдать постельный режим до завтра.

Граф схватил трость и вышел тяжёлой походкой из комнаты. Похоже, ему самому не помешает постельный режим.

Конечно, я понимала, что ногу следует поберечь и не стоит выходить из комнаты. Но скучать мне не пришлось. Меня вскорости навестили матушка и Александра Антоновна. Помимо разговоров о моём падении, мы решили насущные вопросы о том, что подавать завтра на званый обед и как развлекать гостей.

У меня выдался свободный час в тишине и покое. Тут же мне в голову пришла шальная идея: что, если я могу сама себя вылечить? Аккуратно согнула колено, призвала силу, и из рук полилось серебряное сияние прямо в ногу. Приятная прохлада окутала лодыжку, снимая боль. Работает! Минута волшебной терапии, и я смогла встать на ноги, совершенно не испытывая дискомфорта.

Эйфория накрыла меня. Может, у меня получится помочь Константину? Вот только как это сделать незаметно? Надо что-то придумать, а пока придётся до завтра лежать в постели и притворяться травмированной.

Обед принесла горничная на подносе и помогла мне переодеться в домашнее платье. Потом прибежала Мария. Она держала в руках книгу с любимыми сказками и уселась рядом со мной на кровать.

— Какую сказку будем читать? — улыбнулась я малышке.

— Подожди. Я хотела тебе кое-что показать, — и она вынула из книги два небольших листа из плотной серой бумаги, на которых были изображения, нарисованные углём.

— Это же ты, Маша! Прямо как живая, — ахнула я, опознав в первом рисунке девочку. — Как красиво! А это же… я?

На втором листе красовалась васадница в амазонке и шляпке точь-в-точь как у меня.

— Конечно ты! — захихикала девочка.

— Откуда у тебя эти портреты? — удивилась я, не понимая.

— Пока ты тренировалась, конюх сидел на пеньке и с тебя глаз не сводил, — начала воодушевлённо рассказывать Маша. — Потом проковылял в конюшню и вынес оттуда досочку с бумагой и грифелем. Снова сел и давай рисовать, на тебя постоянно поглядывал. Мне стало любопытно, что он там рисует. Мне очень понравился твой портрет, и я попросила Егора нарисовать меня. Вот, он отдал эти рисунки, а я решила тебе показать.

— Егор? — изумлению моему не было предела. — Это нарисовал конюх?

— Да. Правда красиво?

— Это великолепно! Где он так научился?

— Я спросила у него. Говорит, с детства любит рисовать, — пожала плечами девочка.

— Определённо, у Егора талант, — с трудом верилось, что обычный конюх умеет так профессионально рисовать. — Может, он изобразит нас вместе?

— Да! Здорово! Папа, ты и я! — обрадовалась девочка, обняв меня. Я прижалась к ней щекой, понимая, что не хочу возвращаться домой. Разве я смогу оставить Машу и Константина? Они теперь для меня самые родные и близкие люди. Осталось только завоевать сердце собственного мужа.

Перед сном Настасья, как обычно, причёсывала меня. Я сидела перед зеркалом и думала о Константине. Поговорить бы с ним.

— Настасья, не знаешь, барин у себя в комнате?

— Нет. Константин Александрович уехал в Омск, — огорошила меня горничная.

— Как уехал? — повернулась я к ней, удивлённо смотря на девушку. — Завтра же званый обед.

— Ой, барыня, не хотела я вам говорить, — замялась вдруг она. — Дружок нашего барина прискакал — князь Соболевский. Вот барин с ним и умчался верхом на Агате.

Я вспомнила блондина-весельчака, который был на нашей свадьбе.

— Пётр Борисович? И что ему вдруг понадобилось от моего мужа?

— Я случайно услышала, как князь звал хозяина в салон Жюли, — почти шёпотом поведала горничная, — она привезла канканьеток из столицы. Соболевский был так рад, что не поленился приехать за вашим мужем в поместье.

— Салон Жюли? — нахмурилась я.

— Да, это молодая вдова купца Малофеева. На деньги мужа устроила увеселительный салон в городе, куда приглашает только самых респектабельных мужчин. Вот и девиц этих привезла, которые юбки задирают, танцуют так, что панталоны видно. Канкан вроде называется. Срам-то какой.

У меня сердце оборвалось. Граф уехал смотреть на канкан?!

— Это всё князь виноват, — покачала головой горничная. — Наш барин не такой, он приличный мужчина, но вот его друг тот ещё балагур и весельчак. Сам не женат, а барина нашего вот заманил в вертеп.

— Спасибо, Настасья, — бесцветным голосом произнесла я. — Можешь идти.

— Простите, барыня. Не надо было вам рассказывать, — поджала губы горничная.

— Всё ты правильно сделала. Иди.

Она кивнула и покинула комнату.

Вот так, значит? Умчался по первому зову в увеселительное заведение смотреть, как девки ноги задирают? Меня охватила такая злость, что на кончиках пальцев засветилась магия. Я ходила из угла в угол, фантазия подкидывала различные срамные эпизоды, где в главной роли был мой муж.

А что я хотела? Он мужчина в расцвете сил. Нужно же ему где-то сбрасывать напряжение. Все мои надежды на счастливое будущее с собственным мужем рухнули в один миг. Константин не любит меня и даже не пытается как-то завоевать моё расположение, чтобы наш брак стал настоящим. Неужели я настолько ему не нравлюсь? Как же тогда наш поцелуй?

Сердце ныло, и я легла в постель, но не могла уснуть, вертелась с боку на бок. Какие только мысли не посещали меня, но в конце концов я решила, что рано сдаваться. Раз Константин не желает делать первые шаги, тогда я намекну ему, что у него есть законная жена, которая хочет ласки и любви.

Стояла глубокая ночь, а я ещё не спала, прокручивая в голове предстоящий серьёзный разговор с мужем. А может, лучше просто показать свои чувства мужу? Поцеловать его, например.

Вдруг я услышала в коридоре тяжёлую поступь и глухой стук о дощатый пол — трость. Походку мужа ни с чем не спутаешь. Я подскочила с кровати и прильнула ухом к двери. Граф остановился напротив моей комнаты — стук каблуков и трости прекратился. Я уже хотела открыть дверь и выйти к нему, но через мгновение мужчина продолжил путь в свои покои. Скрипнула соседняя дверь.

Самое время поговорить. Схватив пеньюар, быстро надела его. Смелость, смешанная со злостью и ревностью, придала мне сил, и я шагнула в сторону покоев мужа.

Резко раскрыла смежную дверь и гордо вошла в спальню. Константин как раз зажёг свечу и ошарашенно замер, увидев меня. Граф держал в руке подсвечник, пылающий фитиль освещал его лицо, и я заметила стеклянный блеск в голубых глазах.

— Софья? Вы не спите? — удивился муж. По его невнятной речи я поняла, что он далеко не трезв.

— Нет. Жду, когда вы вернётесь из города, — в моём голосе просквозила-таки обида. — Уехали, мне ничего не сказали. А я тут переживай за вас.

Граф поставил подсвечник обратно на стол.

— Не думал, что вам интересно, как я провожу время, — буркнул он себе под нос, отворачиваясь от меня. Неловко стало, что я увидела его в таком состоянии?

— Почему же? Очень даже интересно, — язвительно хмыкнула я, шагнув к мужу и почувствовала, как от него разит не только вином, но и женскими духами. — Я бы тоже не отказалась посмотреть на канкан. Красиво девицы танцуют?

— Что? — недоумённо посмотрел на меня муж, а потом на его губах появилась кривая улыбка. — Вы и об этом знаете… Как ваша нога, кстати? Вижу, вы спокойно можете ходить?

Блин! Забыла совсем про ногу!

— Мне гораздо лучше после вашей мази, — сделала я невозмутимое лицо. — Не стоит переводить тему нашего разговора.

— Так о чём вы хотели поговорить, Софья? — изогнул он бровь и шагнул ко мне. Его губы тут же скривились от боли, и я поняла, что ему тяжело стоять без опоры на трость. — Может, перенесём наш разговор на утро?