— Значит, всё хорошо? — изогнул мужчина бровь и с долей удивления посмотрел на меня.

— Да. Мать и дитя чувствуют себя прекрасно, — не удержалась я от улыбки. — А где карета?

За графом одиноко стоял конь, пощипывая редкую траву с земли.

— В Дивном. Лошадей отпустили отдыхать. Поедем верхом на моём Агате, — спокойно ответил граф.

— Верхом? — воздух вышибло из лёгких. Мамочки, я же никогда не ездила на лошади, а тут, похоже, придётся ехать вдвоём, в объятиях графа.

— Да. Вы боитесь? — по-своему понял муж моё удивление.

— Немного, — не стала я скрывать часть правды. Больше всего меня страшила предстоящая близость с этим невозмутимым мужчиной.

— Зря переживаете, дорогая супруга. Агат смирный конь, — граф поправил перчатки, давая понять, что пора уезжать. Он посмотрел на старосту, который суетливо снял шапку с головы. — Никодим, как договорились, завтра жду людей из деревни.

— Да, конечно, барин. Многие захотят вернуться в Дивное в услужение к вам, — мужик закивал, как болванчик. — Благодарствую за всё, Ваше Сиятельство.

— Софья Андриановна, прошу, — муж протянул руку, и я неуверенно приняла его помощь. Даже через перчатки чувствовалось тепло его ладони. Уверенные движения графа говорили, что не стоит бояться и нужно довериться ему. Что я и сделала, смело шагнув к коню.

В одно мгновение муж подхватил меня за талию, словно пушинку, и усадил боком в седло. Я даже ахнуть не успела, как он, несмотря на хромоту, сам ловко запрыгнул на коня позади меня. Его руки взялись за поводья, заключив меня в свой плен.

— За что мне держаться? — испугалась я. Казалось, стоит коню тронуться, как я тут же грохнусь вниз.

— Обнимите меня, — и он сам, взяв мою руку, перекинул её себе за плечо. Я тут же крепко прижалась к нему, боясь упасть. — Понимаю, не очень удобно, но как-то нужно доехать до усадьбы.

Граф пришпорил коня, и мы неспеша двинулись прочь с крестьянского двора. Ребятня провожала нас до самого конца деревни, собаки на удивление молчали.

— Минут через двадцать приедем, — спокойно произнёс муж, и конь поскакал быстрее по пыльной дороге.

Сидеть боком в седле действительно было неудобно, и близость мужчины смущала меня. Хотя графу, наверное, было ещё более некомфортно на небольшом кусочке попоны без седла. Муж шумно дышал прямо мне в макушку, сосредоточенно смотря вперёд, а я млела от умопомрачительного запаха, исходящего от него: смесь полыни и ноток замши.

В какой-то момент я забылась и положила голову на мужское плечо, наверное, сказывалась усталость. Веки так и норовили закрыться, и я из последних сил держалась, чтобы не заснуть.

Потом конь вообще сбавил темп. И я, почувствовав, что можно спокойно расслабиться, всё же заснула на плече у мужа, мерно покачиваясь в такт движению.

— Умаялась голубушка, — тихий шёпот долетел до моих ушей, но я не в силах была оторвать голову от тёплого плеча и снова погрузилась в дрёму.

Бодрый собачий лай разбудил меня.

— Гор? — захлопала я ресницами, сбрасывая остатки сна, и подняла голову от удобного плеча мужа.

— Надо же, встречает прямо у ворот, — хмыкнул граф. — Сторожит свой новый дом.

Пёс выскочил из открытых ворот, радостно виляя хвостом.

— Какой ты молодец, Гораций, — похвалила я охранника, и тот кинулся вперёд, оповещая округу, что хозяева прибыли в поместье.

— Вот и приехали, — тихо произнёс Константин.

— Дивное, — чуть дыша прошептала я, вглядываясь в маячивший впереди большой дом с красной крышей.

Когда я проезжала через кованые ворота, меня вдруг охватило странное волнение, как будто я действительно возвращаюсь в родной дом. Воздух резко закончился в груди, по коже побежали мелкие мурашки. В сердце натянулась невидимая струна, которая тут же лопнула, в ушах зазвенело, а в глазах на секунду потемнело. Тёплая волна прокатилась по телу. Через секунду все ощущения пропали, словно и не было ничего. Что это?

— С вами всё в порядке? — напряжённо произнёс граф. Неужели заметил?

— Да, спасибо, не волнуйтесь, — слабо улыбнулась я. — Просто устала.

— Никогда не думал, что моя жена будет принимать роды у крестьян, — сухо проговорил муж. Я даже не поняла, недоволен он этим фактом или просто удивлён.

— Поверьте, я тоже не знала, что так выйдет.

Приближаясь к дому, заметила небольшие трещины на стенах. Похоже, ремонт тут требуется куда более серьёзный, чем я думала. Некоторые окна на втором этаже уже сияли чистотой, и плотные портьеры закрывали часть проёма. Наверное, это комнаты, которые слуги успели приготовить к нашему приезду.

В этот момент мы подъехали к главному входу усадьбы, где у портика нас встречали матушка, Александра Антоновна и Маша. Гораций скакал как щенок вокруг коня, громко лая. Агату это не понравилось, и он громко фыркнул, топнув копытом, но пёс не напугался.

Все, кроме тётушки, улыбались. И я поняла, что разбора полётов от новой родственницы мне не избежать.

Константин спешился и протянул ко мне руки. Я спрыгнула с седла прямо на него. Муж ловко поймал меня за талию, притянув к своей груди, отчего я снова почувствовала себя неловко и поскорее от него отстранилась.

— Софья Андриановна, я всё понимаю, но зачем вы заставляете нас переживать? — сухо обратилась ко мне тётушка. — Крестьянка рано или поздно сама бы родила. Им не привыкать.

— Простите, Александра Антоновна, что вам пришлось ждать меня, — спокойно улыбнулась я, хотя так и подмывало сказать колкость, — но Дуня точно бы сама не родила, измучилась бы только. Тем более роды первые у неё.

— А кто родился? — встряла неожиданно Машуня, удивлённо хлопая длинными ресницами.

— Маленький мальчик, — подмигнула я ей.

— Мари, ты опять вмешиваешься в разговор взрослых, — недовольно поджала губы тётушка, посмотрев на воспитанницу.

— Простите, — девочка виновато опустила голову.

— Я рада, что моя дочь не осталась равнодушной к чужой боли, — невозмутимо произнесла Екатерина Николаевна. — Тем более это её крепостные.

— Хватит обсуждать поступок Софьи Андриановны, — прервал наш разговор Константин, заговорив строгим голосом. — Скоро ужин, моей супруге нужно привести себя в порядок.

— Да, конечно, дорогой племянник, — вздёрнула нос тётушка и гордо развернулась к открытым дверям.

Гораций остался на улице, виляя хвостом. Личный грум графа взял поводья и повёл коня на задний двор.

Как только я перешагнула порог, у меня опять появилось странное чувство, будто я здесь уже была. Может быть, это память прежней хозяйки проснулась?

— Думаю, Софья Андриановна, вам не нужно проводить экскурсию по дому, — отстранённо произнёс граф. — Только теперь ваша комната в хозяйской части дома.

— Конечно. Спасибо, Константин Александрович, — кивнула я мужу, осматривая вестибюль.

Под ногами лежала узорчатая плитка, которая местами треснула. Впереди возвышалась широкая деревянная лестница на второй этаж, вполне крепкая на вид, а высоко над головой среди тёмных балок и белёного потолка висела тяжёлая бронзовая люстра с оплавленными свечами. На стенах были прикреплены светильники-канделябры, судя по многочисленным застывшим капялм воска, ими пользовались чаще, чем люстрой.

Сердце сжалось от жалкого вида просторного пустого помещения.

— Мебель из вестибюля находится в кладовке, скоро слуги наведут тут полный порядок, — словно прочитал мои мысли муж. — Главное, крыша серьёзно не пострадала, но подлатать всё же следует, пока сильных дождей не было.

— Да, конечно, — на автомате ответила я, поднимаясь по лестнице.

Я не знала, куда идти, но меня словно что-то тянуло в правильном направлении. Опять память Софьи?

Екатерина шла за мной, ей даже не понадобилось подсказывать мне, куда идти. В сумрачном коридоре канделябры без свечей выделялись из стен на каждом шагу, отчего казалось, что я в подземелье. Странное сравнение.