Я вздохнула с облегчением, так как уже порядком устала, и тут же остановила Аврору. Потом, правда, поняла, что нужно было подъехать к приступку, чтобы спешиться, но Константин быстро приближался, опираясь на трость. Он собрался снова меня ловить из седла? Поджав упрямо губы, я решила спуститься сама, а не прыгать в его горячие руки, от греха подальше.

Поспешно убрала правую ногу с рожка, левую стопу потянула и спрыгнула с кобылы, но что-то пошло не так. Мысок сапога застрял в стремени, и я, вскрикнув, рухнула головой вниз. Острая боль пронзила лодыжку.

— Софья! — граф кинулся ко мне. Не успела я опомниться, как оказалась у него на руках. — Ты почему меня не подождала?

Муж вдруг перешёл на ты. Прихрамывая, он уносил меня прочь от лошади.

— Думала, сама справлюсь, — виновато посмотрела я на него, кусая губу от боли.

— Где болит? Нога? Голова? — тревожился он. А я невольно снова залюбовалась его профилем. Представила его с густой щетиной, в косоворотке и с мечом. И обомлела… как же он похож на Красибора из моих снов…

Какой же переполох я навела из-за своего падения. Напугала Машу — она круглыми глазами смотрела на меня. Я старалась ей улыбаться, заверяя, что мне совсем не больно, хотя нога ныла. Хорошо, что шляпа и трава смягчили удар по голове. Дворовые, оказавшиеся поблизости, поспешили на помощь, но граф упрямо нёс меня к дому. Он шёл прихрамывая, потому что старая травма не давала идти ровно. Наверное, ему тяжело и неудобно нести меня. Мне стало неловко.

— Стойте! Я сама! — запротестовала, глядя на мужа. — Отпустите, говорю!

Граф не стал со мной спорить и аккуратно спустил меня на землю.

Я попыталась наступить на больную ногу, но тут же острая боль дала о себе знать.

— Ай! — не удержалась я и закусила губу от досады.

— Вам не дойти, а я один вас не донесу, — Константин поджал губы. — Обопритесь на меня.

Я обняла мужа за шею, прижавшись к его боку. В этот момент из дома выскочил пожилой мужчина в ливрее, наш новый слуга.

— Михаил! — граф обратился к дворецкому. — Помоги поднять барыню в спальню.

— Софья Андриановна, прошу, — слуга учтиво подставил плечо, и я смущённо закинула руку на его плечи, повиснув на обоих мужчинах и опираясь на здоровую ногу.

Мы не торопясь вошли в дом и двинулись к лестнице. Константин тяжело пыхтел и прихрамывал, но упорно шёл наверх. На его лбу выступили бисеринки пота, он упрямо сжимал губы. А мне было безумно приятно, что муж не оставил меня и решил помочь подняться в комнату.

Моё сердце гулко стучало в груди, и я теснее прильнула к мужу, наслаждаясь его сильным телом и ароматом полыни, исходящим от его кожи. Никогда мне не было так хорошо, как рядом с ним.

Обнимая его за шею, я вдруг поняла, что моё желание, произнесённое под Тобольскими воротами, сбылось в полной мере. Я ведь просила встретить мужчину, предназначенного мне судьбой: доброго, умного, воспитанного. Вот же он — обнимает меня бережно и находится совсем близко. Наши души снова встретились в этом мире. И, кажется, я уже давно влюбилась в него, только осознала это лишь сейчас.

Константин толкнул плечом дверь, распахнув её настежь, и мы боком прошли в спальню. У кровати я отпустила дворецкого, и тот поспешил покинуть мои покои. Муж аккуратно уложил меня на кровать. Только он хотел выпрямить спину, как я крепко сомкнула обе руки на его шее, и графу пришлось замереть в неудобной позе, нависая надо мной.

— Спасибо, — чуть дыша произнесла я, глядя в его ясные голубые глаза. Мне хотелось сейчас только одного — поцелуя…

— Не стоит благодарности, — сухо произнёс он, убрал мои руки со своей шеи и выпрямился. — В следующий раз сначала убедитесь, что нога освободилась из стремени. Это хорошо, что Аврора смирная лошадь и осталась стоять на месте.

— Простите, — я потупила взор, понимая, что сама виновата и поцелуя мне не видать. — Обещаю, больше не такого не повторится.

— Барин! Чем я могу помочь? — тут же нарисовалась Настасья, забежав в комнату.

— Принеси небольшое полотенце, смоченное в холодной воде, — отчеканил граф.

— И мой саквояж, пожалуйста, захвати, — решила я воспользоваться случаем. — Он остался во дворе у Егора.

Горничная кивнула и выбежала, закрыв за собой дверь.

— Я осмотрю вашу ногу, — тоном, не терпящим возражений, произнёс граф, присаживаясь на край кровати.

Я кивнула. Он аккуратно поднял мои юбки до колен, сначала снял сапог со здоровой ноги, потом принялся за другой, стараясь делать это бережно, и не спешил, чтобы по возможности не тревожить повреждённую ногу. Однако я всё равно чувствовала боль и невольно кусала губы.

Когда его пальцы коснулись шёлкового чулка у колена, приятные мурашки побежали по моей коже. Затаив дыхание, я наблюдала, как он медленно снимает мой интимный предмет одежды. Константин не торопился, словно ему нравилось делать это, и на мгновение я даже забыла о боли. Освободив мою ногу от лишнего, муж аккуратно осмотрел стопу. Взял подушку и подложил её мне под лодыжку.

— Похоже, вы потянули связки, — в голосе у него вдруг появилась хрипотца. Константин поднял глаза и пристально посмотрел на меня. Тёплая волна неги прокатилась по моему телу от его взгляда.

— Да, похоже на то, — чуть дышала я, а его пальцы нежно прикоснулись к моей обнажённой стопе, двигаясь вверх к колену. От этой ласки сердце моё забилось ещё быстрее. Что он делает?

— Софья… я… — муж смотрел на меня, подбирая слова, и я ждала, что он сейчас наконец-то поцелует меня и скажет, что любит…

Но в этот момент хлопнула дверь — вернулась горничная, неся в одной руке мой лекарский саквояж, а в другой небольшое блюдо с холодной водой, где мокло хлопковое полотенце. Всё очарование сразу пропало, граф снова нахмурил брови и отвёл взгляд. С самым серёзным видом он наложил холодный компресс на мою лодыжку.

— Настасья, смачивай полотенце через каждые три минуты и прикладывай к ноге Софьи Андриановны, — строго посмотрел хозяин на прислугу. — И так полчаса, не меньше. Я приду позже и наложу тугую повязку.

— Хорошо, барин, — кивнула горничная.

Муж даже не посмотрел на меня и вышел прихрамывая. Трость его осталась где-то во дворе. Я тяжело вздохнула. Что же он хотел сказать мне? Вот надо было Настасье появиться не вовремя. Прямо злой рок какой-то!

Горничная периодически охлаждала полотенце в воде и снова окутывала им мою ногу, иногда причитая о том, как это меня угораздило упасть с лошади. Я вежливо попросила её помолчать.

Когда через полчаса вернулся граф, тяжело опираясь на трость, в другой руке он держал стеклянную баночку и чистые бинты. Он успел сменить костюм. И я заметила, что мужчина стал сильнее хромать после того, как перенёс меня на руках через весь двор.

— Настасья, ты свободна, — я посмотрела на горничную, выпроваживая её из комнаты. Девушка мгновенно всё поняла и молча удалилась.

Граф принялся за мою травмированную ногу. Он постоянно поджимал губы, хмурясь, и неровное дыхание выдавало его эмоции. Константин злился. Наверное, на меня. Он сосредоточенно натёр лодыжку какой-то пахучей мазью и перебинтовал сустав. Делал он это всё быстро и ловко, даже не взглянув на меня.

И тут я поняла, откуда у мужа такие отличные навыки. После ранения нога временами даёт о себе знать. Эта мазь и бинты его личные, предназначенные для снятия болей и фиксации колена. Никогда ведь я не задумывалась о том, как порой ему бывает больно. Он же никогда не говорил об этом, и даже ни один мускул не дрогнул на его лице. Вот и сейчас Константин наверняка мучается ногой после нагрузки, поэтому и злится на меня.

— Константин Александрович, простите, что причинила вам боль, — тихо произнесла я, когда муж собирался молча покинуть мою комнату. — Честно, я не специально.

— О какой боли вы говорите, Софья? — мрачный взгляд графа скользнул по мне, отчего я смутилась.