Ещё интереснее, что все копии доклада Куппербайнда были изъяты и скормлены шреддеру.

Ну, почти все. Кроме одной. Одну копию уберёг Стоунер. Он не читал её детально. Он был занят, а вся эта затея отдавала суетой на пустом месте.

Но когда клерк явился забрать у него отчёт, Стоунер отделался от него. Сказал, что отчёт заперт в одном из ящиков, и ему сейчас некогда искать, в каком именно; много-де работы. Вечером поищет и сам уничтожит.

Но он этого не сделал. Он сам до конца не понимал, почему. Он ведь обязан был избавиться от этой хреновины.

Но, в конце-то концов, в его обязанности входило изучение так называемого Нового Сопротивления. НС ставило своей целью — так они утверждали — противодействие Второму Альянсу и «заговору, для которого он служит ширмой».

Любая информация о Втором Альянсе косвенно обогащала его понимание НС. Надо бы ознакомиться с отчётом Куппербайнда. С уместной долей скепсиса. Может, из густого супа куппербайндовской паранойи удастся выловить несколько полезных фрикаделек.

Внезапный сигнал вызова от консоли прервал его размышления; он так и подскочил в кресле.

На экране проплыли слова: Входящий вызов; переключитесь в режим 1 для ответа.

Стоунер переключился в режим 1. Страница файла на экране сжалась в тонкую полоску, а последняя снова расширилась, превратившись в нечто совсем иное. В лицо мужчины. Унгер.

Изображение Унгера улыбнулось. Квадратное, почти весёлое лицо, с задорными морщинками под глазами. Он всегда улыбался при виде собеседника: превед-кагдила. Ему всегда было что-то нужно. Стоунер не доверял Унгеру, но Унгер руководил отделом, поэтому Стоунер улыбнулся и произнёс:

— Чем могу помочь?

— Ты не мог бы переключиться на видео? Я хоть гляну, ты это или кто-то под тебя подделывается!

— Извини. — Он перенаправил видеопоток со своей веб-камеры.

— О, слава Богу, это ты! Как дела, Кимосабе?

Стоунер внутренне хмыкнул. Кимосабе. Где он это подцепил? Какая-то шуточка насчёт характерной для Стоунера «хватки родео»[4].

— Как сажа бела.

— Ну и хорошо. Слышь, Кимосабе, мы тут пытаемся кое-какие концы увязать и проверяли список отозванных дел. Мы обнаружили, что ты так и не вернул доклад 43 из файла 178, о котором мы спрашивали. Тут сказано, что ты обещался сам его вернуть.

Стоунера пробил холодок от такого совпадения. Доклад 43 из файла 178: отчёт Куппербайнда. Наверное, до него только сейчас добрались.

— Ну, я погляжу, что у меня там. Я не знаю, есть он у меня вообще или нет; может, вы забыли там какую-то галочку у себя поставить. Я проверю.

Улыбочка Унгера на видео стала менее приветливой.

— Понимаешь, Кимосабе, тут сказано, что у нас Фокус-1 на НС. Этот файл относится к НС; он нам прямо сейчас нужен. Ты же понимаешь, если Фокус-1, то нам, чуть что, страпон вставят.

Куда больше там сказано о Втором Альянсе, подумал Стоунер, но вслух произнёс:

— Если он у меня есть, вы его получите. Сразу же, как найду.

Унгер кивнул. Стоунер надеялся, что разговор на этом окончится, но двумерное изображение некоторое время молча созерцало его, а потом добавило:

— Я тут думаю, может, нам встретиться поговорить? Скажем, в кафе примерно через час. Нам надо поболтать. Времена меняются. Грядут перемены. Нам надо знать, на чьей ты стороне, Корти.

— Э-э, я проходил много...

— Да ну, Стоунер, я серьёзно. В кафе. Через час.

— А, ну ладно. Я буду там.

Унгер отключился.

Нам надо поболтать? подумал Стоунер.

Юго-Восточная Франция

Клэр чуть не застрелила Торренса, когда тот появился из-за угла. Он заметил, как девушку пробила дрожь; Клэр вся побелела и медленно опустила винтовку.

Клэр с Данко скорчились на промороженном, усыпанном галькой клочке земли между двумя почти отвесными склонами, под прикрытием валуна, который использовали для запуска ракет. По затенённым склонам к ним оползала серая бахрома льдистых иголок. Клэр с Данко вымотались; Клэр дрожала от страха и холода. Торренсу захотелось подойти к ней, обнять, но он подумал, что, возможно, она не захочет показывать свои чувства перед Данко, поэтому отступил.

— Твой дробовик, — сказал Данко. — Повреждён? Больше не стреляет?

— Слишком хорошо стреляет, — ответил Торренс. И поднял взгляд, услышав новую перестрелку. Сам того не осознавая, он повернулся так, чтобы стоять спиной к стене. Клэр и Данко зашли слева, справа же открывался вид на извилистый проход меж стылых каменных стен.

Там, в коридоре, что-то двигалось. В тени трудно было различить, что это такое. Но в том направлении...

— Вот они, — пробормотал он.

Рация Данко что-то пробормотала. Оп вжал наушник в ухо, нахмурясь, послушал, кивнул.

— Да.

Пристегнул рацию обратно к поясу и сообщил:

— Перегруппировываемся у пещеры. ВАшники возвращаются. Хотят нас прикончить.

Холодный день медленно сползал в усталые сумерки. Солнце ещё посылало свет в щели между мегалитов, но тепла не давало. Между валунов и на подходах к пещере засели примерно двадцать партизан. Ещё двое бойцов НС — Саид и фаталист-Сортонн — расположились в кратере за валуном примерно кубической формы чуть впереди основной группы; Сортонн с ПЗРК, Саид рядом, для помощи в перезарядке.

Тишина. Враги рассредоточивались по местности; может, ракеты-искатели готовят, а может, и лёгкую артиллерию.

Командование партизанского отряда во главе со Стейнфельдом сидело на корточках; из ноздрей и ртов у них шли клубы пара, и чтобы согреться, они кутали руки в рукава.

Стейнфельд говорил:

— ...экстрактор всё равно сделает свою работу. Единственный возможный выход. Ударим по ним всем, что у нас есть, заставим их...

Стейнфельд явно нервничал, его маска спокойствия сползала. Торренсу было больно это видеть. Он полагался на мужество Стейнфельда, который, казалось, не ведал усталости. Но Стейнфельда так часто загоняли в угол, что даже он начал сдавать.

Стейнфельд опустил взгляд под ноги, а когда поднял снова, по глазам стало понятно, что он сломлен. Он не осмеливался смотреть им в лица. Он произнёс:

— Я должен потребовать, чтобы вы убили меня в момент, когда оборона будет прорвана. Убедитесь, что я мёртв: сделайте несколько выстрелов в голову. Выстрел в тело не обязательно... — Он закашлялся.

Левассье отвернулся, бормоча проклятия по-французски.

У Торренса ноги налились свинцом. Было похоже, что их не суждено больше отогреть. Они его кое-как подлатали, но кровопотеря оказалась существенной, и его мутило от слишком резких движений. Впрочем, уже неважно. Он посмотрел вперёд и вверх, на линию скального амфитеатра у входа в пещеру: там была женщина, партизанка НС, и её как раз отбросило назад. Спустя полсекунды долетел искажённый треск выстрелов, а следом — эхо, раскатясь в извилистых каменных коридорах. Женщина лежала на спине, глядя в небо невидящими глазами; во лбу у неё возникло пулевое отверстие. Анджелина; он её едва знал. Стейнфельд прорычал приказы, и Торренс на полном автомате занял отведённую позицию вместе со всеми остальными. Клэр оказалась рядом, а с нею другая женщина, негритянка Лайла; они укрылись за каменным блоком размером и формой с перевёрнутую будку для кредитных транзакций.

Впереди тонули в тени извилистые каменные коридоры; там копошились тёмные фигуры, переползали туда-сюда, согнувшись в три погибели. Лайла сказала:

— Мы их отсюда не увидим. У них форма такого же цвета, что и скалы.

Она извлекла из лежащего рядом рюкзака ракетницу, стреляющую осветительными зарядами, зарядила и выстрелила; ракета взметнулась высоко, потом по дуге пошла вниз, рассеивая искрами и синевато-белым пламенем пылающего магния серые тени. Кто-то вскрикнул, и даже Клэр усмехнулась. Гори, ублюдок, раз на меня полез.