— Ну почему ты такой тупой? — не выдержал я. — Я сказал тебе правду сразу, хоть это и выглядит на первый взгляд неправдоподобно. Почему так получилось, я перед тобой отчитываться не обязан. Всё вали уже, свободен. За лечебницу можешь не переживать, никто её закрывать не собирается, хотя мысли такие уже возникают.

Кабан ещё немного попыхтел, глядя на меня исподлобья, потом попятился назад, развернулся и торопливо ушёл.

— Ловко ты с ними, — подал голос Виктор Сергеевич, стоявший в паре шагов позади меня.

— Это вы ловко, я даже не ожидал, — улыбнулся я ему. — Настоящий гладиатор!

— Да брось ты, — отмахнулся он. — Трость тебе не сабля, легче махать.

— А что, и саблей приходилось?

— Бывало в молодости, — хмыкнул дядя Витя, мечтательно улыбаясь. — Да уже и забыл, как она выглядит.

— У вас богатое прошлое, как я посмотрю.

— Идём, — Сказал он, уходя от ответа. — Сделаем этому засранцу сюрприз, он нас небось уже не ждёт.

— М-да, — кивнул я. — Не против посмотреть ему в глаза, когда он удивится нашему появлению.

Через пять минут мы уже открыли входную дверь лечебницы. Народу было в вестибюле ещё больше, чем вчера. Похоже, сегодня тоже будет весело. Надеяться на благоразумие и обещания главного лекаря не стоит. Скорее всего задержимся до позднего вечера. Только в этот раз не будем пропускать обед, закажу доставку из грузинского ресторана.

Вячеслав Анатольевич нас на входе не встречал, значит уже не ждёт. Пришлось искать его самим. Все сотрудники смотрели на нас искоса, с недовольным видом. Даже не сразу удалось выпытать, где находится кабинет шефа. Виктор Сергеевич хотел войти в кабинет первым, но я его остановил.

— Я сам хочу с ним поговорить, — твёрдо сказал я.

— Только не бей сразу, — хихикнул дядя Витя.

— Я даже тех уродов сразу не бил, не переживайте.

Стучаться меня учили в детстве, но сейчас совсем другая история. Я открыл дверь и сразу вошёл. Демьянов сидел за столом, вокруг стола толпа людей в белых халатах. Они достаточно громко спорили и размахивали руками, костеря гастролёров на все лады. Меня никто не заметил, и я громко покашлял, чтобы обратили внимание.

Дискуссия внезапно стихла и все обернулись в мою сторону. Вячеслав Анатольевич побледнел и сошёл с лица. Осталось ещё только под стол напруденить. Не ждал.

— Всем доброго дня и благодарных пациентов! — невозмутимо сказал я, словно не было ни заказного нападения, ни забастовки по поводу нашего появления. — А что это вы все тут делаете? Там страждущих пруд пруди, уже начинают скандалить.

— Проходите, Александр Петрович, — проблеял Демьянов, так и не сумев справиться с потрясением. — Обсуждаем рабочие моменты, уже закончили. Возникла проблемка, ваш кабинет ещё не готов, рабочие не смогли приехать с утра пораньше, только приступили. Вы уж не серчайте, но сегодня придётся поработать в том же. А вот уже завтра всё будет в ажуре.

— Какое завтра? — не выдержал один из знахарей, самый молодой и горячий. По виду уроженец Кавказа. Ничего не имею против, но эмоции у них всегда идут впереди. — Сегодня же чтобы их духу тут не было! Иначе я ухожу! Иначе мы все уйдём! Чего вы все молчите? Почему я должен отдуваться один за всех?

Остальные тоже начали поддакивать и подгавкивать, поддерживая идею, что нам тут не рады и делать нам здесь нечего.

— Ну, во-первых, — сказал я спокойно, но достаточно громко, чтобы меня услышали. — Договор был с руководством лечебницы о том, что мы здесь поработаем некоторое время на безвозмездной основе, то есть без оплаты труда. Более того, мой отец за предоставление такой возможности выплатил вашему руководителю кругленькую сумму. Если кто-то из вас не досчитается зарплаты за время нашего пребывания, может обратиться к нему за компенсацией, там денег хватит. Не так ли, Вячеслав Анатольевич?

Главный знахарь молчал и вжался в кресло под прожигающими взглядами коллег. Уже сам не рад, что всё так обернулось.

— Ещё один момент, — добавил я ещё чуть громче, чтобы перекрыть нарастающее роптание рядовых знахарей, теперь уже на своего босса. — Мы никому не собираемся составлять конкуренцию или отнимать пациентов, это не входит в наши задачи. Вчера нас нагрузили в тройном объёме, и мы попросили сегодня урегулировать поток. А работаем мы, как я понял, за ваших ушедших в отпуск коллег. Если будут вопросы по лечению или какие-то другие, подходите, милости просим. А сейчас мы пойдём работать, как и все остальные, люди ждут. Всем хорошего дня.

С этими словами я развернулся и пошёл на выход из кабинета. Виктор Сергеевич стоял возле двери с невозмутимым лицом. Открыл мне дверь, потом вышел сам. Я остановился и снова открыл дверь.

— Один совет всем присутствующим, — сказал я и сделал паузу, наслаждаясь падением челюстей. — Работать надо лучше!

Хлопнув дверью, поставив жирную точку под своей речью, и мы направились к тому же облупленному кабинету, где работали вчера, надев те же халаты.

Что самое интересное, под нашим кабинетом народу не было, хотя у других стояла толпа. Ладно, подождём, дадим шанс одуматься местной администрации. Прошло минут десять, когда в дверь робко постучали.

— Войдите! — крикнул дядя Витя.

Дверь приоткрылась и заглянула молодая симпатичная девушка. Половина лица скрывалась под массивной повязкой, кое-где пропитанной кровью.

— Доброе утро! — пролепетала она, так и не решаясь войти. — А всем сказали, что вас сегодня не будет.

— Наверно что-то перепутали, — хмыкнул я. — Проходите, рассказывайте, что у вас случилось.

Девушка ещё немного помялась на пороге, потом всё-таки вошла и закрыла за собой дверь.

— Полезла на стремянку, чтобы поставить вазу на верхнюю полку высокой этажерки, а лестница не устояла, и я полетела вниз вместе с вазой. Она разбилась, а я упала лицом прямо на её осколки. Наши знахари или штопают, как матрас, или лечат мазями, не знаю, что лучше. Я же так уродиной останусь на всю жизнь. А кто у вас вчера был, говорит, что вы раны магией лечите и потом почти никакого следа не остаётся. Вот я и решилась к вам постучаться.

— Всё понятно, — вздохнул я, представляя себе, что же там находится под повязкой. — Ну на счёт того, что раны заживают бесследно, конечно преувеличили, рубец всё равно будет. Но я постараюсь, чтобы он был не сильно заметным. Ложитесь на кушетку, будем смотреть.

Я осторожно начал снимать повязку, а Виктор Сергеевич достал бикс и раскладывал инструменты. Знает уже, чем дело пахнет. Рана по большей части была не сильно глубокой, но проходила от виска почти до подбородка и имела разветвления, фрагменты сместились и представляли собой то ещё месиво. Придётся поднапрячься и вспомнить особенности пластики мягких тканей на лице.

Хорошо, что у женщин высокий болевой порог, слёзы из глаз потекли уже на фазе санации раны специальным раствором. Первым делом наводящие швы, чтобы направить кожу туда, куда надо. Потом маленькими стежками постепенно сблизил все непослушные края, восстановив форму лица.

Отошёл на пару шагов и полюбовался результатом. Нормально, могём, когда захотим. Теперь можно приступить к заживлению. Я приложил ладонь к лицу девушки и сосредоточился на потоках энергии. Под рукой стало горячо и девушка застонала, чего не было даже когда зашивал.

— Потерпи, дорогая, скоро всё закончится, — пробормотал я, не прекращая воздействие.

Через несколько минут я убрал ладонь и посмотрел на рану. Ну вот совсем другое дело. Не совсем идеально, конечно, но вполне терпимо. Я снял теперь уже ненужные швы.

— Всё, вы молодец, хорошо держались! — устало произнёс я, вытирая пот со лба. — Можете посмотреть в зеркало там над раковиной.

Девушка осторожно слезла с кушетки и, не обуваясь, пошла к зеркалу.

— Ох ты! — воскликнула она, обхватив лицо руками.

— Что-то не так? — удивился я. Мне казалось, что я сделал лучшее из возможного.

Девушка приблизилась к зеркалу и гладила только что залеченную щеку, умываясь слезами.