— Ну напугал ты нас, Саша! — воскликнула мама, усаживаясь рядом со мной в кресло мастера, как только за ним закрылась дверь. — Как это произошло, ты не почувствовал, что силы кончаются?

— Слишком увлёкся, мам, — неожиданно слабым голосом ответил я. — Видел, что начало получаться, вот и наплевал на всё остальное.

— Жаль, что ты так и не увидел, что получилось, — улыбнулась она.

— Рана зажила? — расширил я глаза от удивления.

— Ну не настолько всё хорошо, конечно, но изменения были видны невооружённым глазом. Если бы это была небольшая ранка, ты бы с ней справился. Советую попробовать в следующий раз на чём-то более скромных размеров.

— Обязательно. Сейчас немного отдохну и снова в бой.

— Хватит на сегодня, отвоевался. Я сейчас проведу сеанс восстановления, ты почувствуешь себя намного лучше, но работать сегодня категорически не рекомендую.

— А мы с Ильёй должны были сегодня в ночь дежурить по распоряжению отца, — сказал я с надеждой на изменение вердикта.

— Я передам ему, что ты не сможешь. Если продолжать в том же духе, ничего хорошего не выйдет. Мне нужен живой сын, даже если ты перестанешь быть лекарем, я всё равно буду тебя любить. Можешь стать народным целителем в конце концов. Давай лучше закроем эту тему, тут не о чем говорить. А теперь закрой глаза и расслабься.

Я послушно выполнил её указания. На виски легли её мягкие тёплые пальцы, по телу разлилось приятное тепло и мне показалось, что я парю в облаках. Чувствовал, как по телу бежит магическая энергия от её рук, проходя по всем каналам, что я видел в учебнике, и вычищая оттуда шлак и засоры. Где-то в области сердца, где по схеме находится ядро, появилось лёгкое жжение, там тоже произведена генеральная уборка помещений.

Мне казалось, что я не сплю, а всё чувствую и всё контролирую, хоть и кажется самочувствие нереальным. Когда открыл глаза, мамы рядом не было. Корсаков сидел за столом и корпел над бумагами.

— Долго я сплю? — спросил я. Голос мой был бодр и полон сил.

— Алевтина Семёновна ушла с полчаса назад, — недовольно буркнул он. — И тебе пора идти, у меня в коридоре пациент заждался, а она просила тебя не будить, ждать пока сам проснёшься.

— Благодарю за помощь и терпение, Борис Владимирович, уже ухожу.

Я как пёрышко вскочил с полулежачего кресла и пружинным шагом двинулся на выход. Самочувствие даже лучше, чем было утром. Странно, что она запретила сегодня работать, я готов был горы свернуть. Причём одной рукой. Правда пока дошёл до своего кабинета, пылу поубавилось, заряженная до упора батарейка быстро разряжалась, буквально с каждым шагом. А ещё проснулся дикий аппетит. Есть захотелось так сильно, что появилась дрожь в коленках. Возможно причины дрожи были другие, но мне показалось именно так.

Я открыл дверь кабинета с намерением звонить в какую-нибудь службу доставки или просто попросить чаю с пирожками, но это не понадобилось. Небольшой журнальный столик был уставлен тарелками, а на диване с довольной моськой сидел Юдин и интенсивно сглатывал слюну.

— Раз ты не смог сегодня об обеде позаботиться, пришлось мне, — выговорил он, продолжая сглатывать слюну. — Из ресторана, кстати, с тебя два пятьдесят.

— Пирожками отдам, — буркнул я и плюхнулся на диван рядом с ним. — Ты уверен, что мы всё это сожрём?

— Абсолютно! — бросил он и придвинул к себе объёмистую тарелку с борщом. — Это ты просто не до конца свой аппетит сейчас оценил, я уже проходил процедуру восстановления у твоей мамки, до сих пор помню. Лопал за троих потом, а всё равно два килограмма сбросил в миг.

— Значит надо тебе почаще это делать, — съязвил я, придвигая вторую тарелку к себе. — И есть потом не давать. Блин, Илюха, да это не тарелка, а целый тазик!

— Ага, порции у них что надо! — он на мгновение оторвался от борща и откусил половину пампушки. Потом до него дошёл мой подкол. — Изверг ты, Саня! Такого и врагу не пожелаешь! Ты вон лучше ешь давай, сил набирайся, тебе сейчас это очень нужно.

Я не стал спорить и начал махать ложкой, загружая, как не в себя. Борщ был хуже, чем готовила Настюха, но вполне сносным. Когда все тарелки на столе опустели, чего я от себя никак не ожидал, мы оба с усталым вздохом откинулись на спинку дивана. Дрожь прошла, снова появились силы, но очень хотелось хотя бы часок вздремнуть. В кармане зазвонил телефон, так не вовремя. Я неохотно достал его, звонила сестрёнка, нельзя не ответить.

— Да, котёнок, слушаю тебя.

— Мама сказала, что дежурство у тебя отменяется, а сегодня в театре грандиозная премьера. В Мариинке, как ты хотел. Мне удалось раздобыть два билетика, подружка покупала заранее, а у неё мама заболела. Так что идём, без отговорок!

— Конечно идём, Кать, — улыбнулся я. — Во сколько начало?

— Как всегда по субботам, в шесть вечера, — сказала она таким тоном, словно этого невозможно не знать.

— Отлично! Спасибо тебе за заботу!

— Не за что. Давай, до вечера.

— Пока.

Я взглянул на часы, начало третьего, приличный запас времени, всё успею.

— Ладно, Илюха, я поеду домой. Дежурство отменяется, возможно завтра утром приеду, если мать одобрит. Жаль терять драгоценное время, но тут без вариантов.

В три я уже подъезжал на такси к родительскому дому. Недалеко от ворот возле тротуара стоял лимузин Боткина. Как же не вовремя, что ему надо, интересно. Андрей увидел, что я подхожу к машине и вышел на улицу.

— Какими судьбами в это время? — спросил я, пожимая ему руку.

— Привет, юный лекарь! — хихикнул Андрей. — Я отправил водителя за тобой в больницу, а ему сказали, что ты уехал домой. А я как раз был неподалёку, решил тебя здесь подождать. Айда с нами на ночную прогулку по Балтике, нас ждёт шикарная яхта, там будет весело.

— Не, Андрюха, я не могу, обещал с сестрой в театр сходить.

— Да какой нафиг театр? Подружку с собой возьмёт и сходит, ничего страшного. Ты сегодня мне нужен, так что поехали.

— В другой раз покатаемся, сегодня не могу, — уже с нажимом сказал я. Мне не улыбалось, чтобы сбылось предсказание Кати, что я брошу её в последний момент и в театр не пойду. А ещё всплыл тот кадр, как она рвёт билеты и убегает в слезах. Больше такого не повторится.

— Ой, ну ладно, чё такой серьёзный то? — неуверенно улыбнулся Андрей, видимо не ожидал такой реакции от меня. — Там важные люди хотят с тобой встретиться, давай хоть до пристани доедем, пообщаешься и уедешь.

Я чувствовал, что он хитрит, готов на любой компромисс, чтобы меня уговорить. Возможно, если он не уговорит, у него у самого будут проблемы. Надо съездить, а там по обстоятельствам.

— Хорошо, у меня есть немного времени в запасе, поехали, — неохотно согласился я.

— Ну вот, а то всё не могу да не могу.

Мы сели в лимузин, кроме нас никого не было. Где его закадычные друзья я спрашивать не стал, оно мне и не интересно. Скорее всего уже ждут его там, на пристани. Только вот на какой? Я думал, что мы едем к Троицкому мосту, где в прошлый раз швартовался катер Андрея, но лимузин повернул на Большой проспект, потом на Александровский. Катер более внушительный, чем у Боткина, стоял недалеко от Биржевого моста ближе к Петропавловской крепости.

Возле перил борта я увидел ту самую троицу, Царевского, Арсеньева и Проскурина. Антон довольно улыбался, когда увидел меня, Коля поправил пенсне и оставался серьёзным, а Тимофей в кои то веки с довольным выражением лица. Даже не знал, что он так умеет. Чуть дальше я увидел ту самую девушку из видения, которую столько раз нарисовал мой предшественник. Она тоже увидела меня, приветливо улыбнулась и помахала рукой. Значит мы знакомы, и похоже, она рада меня видеть. А я чувствовал себя не в своей тарелке.

Ко мне спиной и лицом к девушке стоял какой-то господин в длинном роскошном пальто, украшенном дорогими мехами, и в шляпе. Когда девушка помахала мне, он повернулся в мою сторону, и я увидел его глаза, лицо скрывали меха. Это те самые глаза из видения, где Проскурин вручает мне золотой амулет. Сначала я планировал исполнить просьбу Боткина и поговорить с какими-то важными людьми, а теперь я понял, с кем мне надо поговорить. Наверняка речь пойдёт об амулете. Первое желание — просто сразу убежать куда глаза глядят, так безопаснее. Но, это не правильное решение. Я должен встретиться с ним и продолжить водить за нос, упираясь в амнезию. Не помню я никакого амулета и всё. Зато смогу посмотреть ему в лицо и понять наконец, кто это такой. Это может дать мне новые ключи к разгадке, зачем я ему сдался.