Через час или около того я смог успокоиться. Достаточно для того, чтобы попробовать очевидные варианты. С очевидным же итогом. Разумеется, гнома не могла схалтурить, и цепи, как и их крепления, были отменного качества, так что, выдернуть или расшатать их мне не удалось. Впрочем, изначально надежды было мало. Зато согрелся и кровь разогнал.

После физических упражнений пришла пора обратиться к магии. Ну, точнее, к тому, что я знал и умел. Под ситуацию, даже теоретически, подходило немногое. Попытаться выдернуть телекинезом крепления я не мог, потому что не видел их. Да и смог бы — тот ещё вопрос. Верёвку-то порвал бы, но вот кованую гномом цепь, пусть и самую простую — не уверен. Стоп, — прервал я перечисление своих немногочисленных идей, — а разве она не должна была бы предпринять какие-то меры против магии? Ведь она прекрасно знает, что я аристократ. И не знает о моих проблемах. Из чего со всей ясностью можно сделать вывод, что момент с побегом при помощи магии ей как-то предусмотрен.

Так, — я напряг память, — какие есть варианты? Антимагические кандалы — мимо. Мне бы жгло кожу, в месте соприкосновения. Изолированное помещение с помощью покрытия стен ирамием — тоже нет. Это уже сказка. Тот, кто может себе такое позволить — тысячу золотых подавальщице в таверне даст за улыбку. Что там из относительно простого есть? Леферитовая настойка. Она нарушает контроль маны. Фактически сводит его к нулю в больших дозах. Используется, как ни странно — для тренировок. Вот оно. Держу пари, так и было. Она легальная, стоит не медяки, но купить можно, и легка в использовании. Понятно всё. Вломила, напоила ей и пристегнула. До завтра я не маг. А может, и дольше. Смотря, насколько щедра она была. Попытавшись взбодриться с помощью магии, подтвердил свои подозрения.

Ладно. Обратимся к своему главному оружию. Разуму. Заодно и потренируем его, следуя заветам леди Дуух. Итак. Я блокирован в подвале, лишён оружия, магии и подвижности. Мне выдвигают заранее невыполнимые условия освобождения. Я ограничен во времени. Потому что, как только Гирго поймёт, что никоим образом не сможет получить с меня нужную ей сумму — она меня убьёт. Сдавать родным почти наверняка не пойдёт. Даже если я дам клятву не мстить, то, что мне помешает рассказать об этом родным? За меня впрягаться там желающих найдётся мало, но за фамилию воздаяние будет суровым. Сотня золотых того совершенно не стоит.

Значит, единственный способ выбраться на волю — это убедить её отпустить меня, предложив что-то взамен. Потому как сказочка о закопанном сокровище тут явно не пройдёт. Даже окажись она дурой, и сходи ночью с лопатой в центр пустыря, вернувшись ни с чем, она меня пристрелит. Отправить её к учителю я тоже не могу. Та её, конечно, убьёт. Сразу, как она начнёт там раскопки. Но вот меня-то никто не отпустит. Даже если я не помру от истощения до прихода каких-нибудь мародёров — перспективы нерадужные. Всё, что у меня было, уже и так принадлежит подлой гноме. Обменный фонд невелик.

Остаётся только попытаться заинтересовать её знаниями. Гирго — явно не обычный гномий кузнец. Хотя бы, по той причине, что у бородатых коротышек женщин просто не пускают в мужские профессии. Воин, кузнец, управленец — всё это исключительно мужчины. Дамы у них держат таверны, магазины, выращивают урожай их небезызвестных грибов, следят за детьми, ухаживают за животными. Вообще им там есть чем заняться, да.

В общем, раз она явно уникальный случай, то можно предположить, что классического обучения она не проходила. То ли сама где-то нахваталась понемногу, то ли учили её не гномьи мастера. А значит, ей неизвестно очень многое из того, что должен знать любой гном-кузнец. И, поскольку не существует жителя подгорного царства, который не желал бы достичь вершин мастерства в своём пути, то мы могли бы поторговаться. Особенно с учётом того, что знания стоят дороже презренного металла. И уж она должна понимать это, как никто другой. Не знаю, что там у неё за история, но гарантирую, что желающие чему-то её научить в очередь не выстраиваются. Что ж. Это может сработать. Остаётся только вспомнить, какими такими тайнами ковки я владею, что могут её заинтересовать. Под эти мысли я смог, наконец, немного успокоиться и задремать.

— Эй! — раздался возмущённый голос Гирго, — подъём!

Открыв глаза, я недовольно посмотрел на неё.

— Ну, чего тебе? Не видишь — спит человек, — пробурчал, я пытаясь хоть как-то размять затекшие мышцы.

— Ну, конечно. Проклятые аристократы. Чтобы не происходило, вы или жрёте, или спите, — не сдержав эмоций, она чувствительно пнула меня по бедру.

— Ах, прости. Остальной набор развлечений этой замечательной гостиницы уже приелся, — сыронизировал я.

— Давай, не умничай, — она потрясла арбалетом, — а то всажу тебе болт в ногу.

— Я постараюсь быть попроще, — уверил я, с самыми честными глазами.

С минуту он сверлила меня своими ярко-голубыми глазищами.

— Слушай внимательно. Я сейчас поставлю рядом с тобой чашку и отстегну тебе руку. Ты выпьешь всё до последней капли. Тогда я освобожу тебя, и ты сможешь размять ноги и сходить в туалет, — она потрясла принесённым ведром. Понял?

— Уверена, что я не попытаюсь тут же сбежать? — не то, чтобы я всерьёз рассчитывал, но всё же.

— Полностью, — самодовольно усмехнулась она. — Ты же уже догадался, что там, верно? Так вот, помимо хорошей порции леферитовой настойки, там ещё добрая щепотка сонной травы. Я подожду минут десять и только потом тебя освобожу. У тебя будет несколько минут на все свои дела и совершенно не будет никаких сил бежать. Ну, а даже если бы ты и смог пройти мимо меня, то сомневаюсь, что убежал бы дальше конца улицы.

— Хитро, — оценил я, — из тебя выйдет превосходный тюремщик!

— Я во всём хороша! — вздёрнула она нос, ставя рядом со мной чашку и намереваясь освободить мне руку.

— Не сомневаюсь, — согласился я, — сразу видно, что у тебя много интересов. Вчера вымогательница, сегодня тюремщица, ещё торговка и кузнец. Ты разносторонняя личность, Гирго.

— Маленькой гноме надо крутиться, чтобы выжить, — отомкнув кандалы, она быстро отошла назад, направив на меня арбалет. — Пей.

— А как же поговорить? — уточнил я, пытаясь заставить руку повиноваться.

— О, ты всё же надумал поделиться? — спросила она с явным скепсисом в голосе.

— Возможно, я и впрямь могу тебе помочь, — улыбнулся я, — но, в таком случае, я хочу знать твою историю.

— Зачем тебе?

— Ну, у нас достаточно близкие и доверительные отношения, верно? Во всяком случае, с моей стороны.

— Нет у нас никаких отношений, — отрезала она.

— Ну как же? — неподдельно удивился я. — Я, например, полностью тебе доверяю в самых важных для себя вопросах. Жизнь и свобода, чтобы было ясно. Я верю, что ты не убьёшь меня, едва получив желаемое. Верю, что ты не уйдёшь, закрыв подвал и выбросив ключ, оставляя меня одного, медленно гнить заживо в одиночестве и темноте. Так что, думаю, я вправе рассчитывать на небольшой ответный жест с твоей стороны. Кроме того, — добавил я, — ещё могу рассказать правдивую историю о том, как я здесь оказался на самом деле.

Видя её сомнения, фактически написанные у неё на лице, я испытывал сильную тревогу насчёт своих шансов на успех.

— Ладно, — вздохнула она, присев на стул и положив арбалет на колени, — что ты хочешь знать?

Боги, благословите женское любопытство!

— Начни, пожалуйста, с самого очевидного. Как тебе удалось стать кузнецом? — тут нельзя было переборщить с мягкостью.

— Я росла в семье кузнеца.

Какая впечатляющая лаконичность.

— Чуть подробнее, будь любезна.

— Мой отец был мастером. У него были только дочери. Я — самая младшая. Когда он уже потерял надежду передать кому-то своё наследие, у меня, наконец, появился брат. Но отец уже был в возрасте, и не мог ждать, пока тот подрастёт. И потому, терзаемый страхом умереть, не передав своё искусство, он начал учить меня, взяв с меня слово, что когда мой брат вырастет, я обучу его и брошу молот, став порядочной гномой, — она помолчала, — но жребий Ашары был суров к нему. Он не успел многому меня научить. Через три года он отправился на поверхность отвозить крупный заказ. Взял с собой мою мать и брата, оставив меня с сёстрами на хозяйстве. И не вернулся. Приграничье, бандиты, ничего необычного — так нам потом сказали. Пока я горевала, сёстры, будучи постарше и имев женихов, подсуетились и поделили наследство, оставив меня практически ни с чем.