И все… дальше начался мой персональный ад. Я лечила Ройберга. Вытаскивала его с того света. Но сосредоточиться было трудно как никогда. Мое сердце было там, с другим генералом. Моим.

Все забылось.

Его решение.

Его поведение.

Все.

Потому что на кону стояла его жизнь.

Я могла его ненавидеть. Но не посмертно.

Я оторвала руки от груди Ройберга, вливая силу, но понимала, что с его зверем что-то не так.

Он не слушался, не принимал магию. Не хотел жить, хотел крови, был взбудоражен. Пришлось насильно отключить его настоями и заклинаниями, практически спеленать, и только тогда тело Ройберга начало постепенно принимать целительскую магию.

Над принцем работала сама мадам Беатрис. Над моим Торвальдом кружил еще один мэтр целительского дела.

Но раны его были страшными и глубокими, и с ним было что-то не так.

Я даже отсюда чувствовала эти изменения с ним.

— Мэтр Дан, могу я помочь вам?

— А что с генералом Ройбергом?

— Перевязать его могут и другие, — упрямо вздернула подбородок. Мужчина устало вытер испарину со лба.

— Давай. От помощи не откажусь. Пуст почти.

Я передала генерала Ройберга на поруки целительницам с младших курсов, которые занимались перевязками.

Сама же, обмыв руки, поспешила к дракону.

Заступила на место мэтра. Тот встал за моим плечом, а потом и вовсе рухнул на деревянный стул от усталости и истощения. А потом, кажется, отключился.

За шторкой остались только мы.

Я и мой бывший дракон.

Я дотронулась до шеи Торвальда. Призвала магическое зрение.

И снова странность.

Аура была поражена.

Дракон внутри боролся с чем-то, но с чем — непонятно. Я применила магию, направляя на исцеление, но доходили лишь крупицы. Стиснула зубы.

— Ну же, Тор, борись. Мне ведь надо кого-то ненавидеть. Так лучше живого, чем мертвого.

Я стала делать то же самое, что и с Ройбергом. Пыталась усыпить его дракона. Но тот был силен. Разум был кристально чист и тот, в отличие от дракона Ройберга. Тот был скорее обезумевшим.

Я положила руки на грудь, прямо на ужасную рану.

Мягкое зеленое свечение вышло из-под ладоней.

Я наклонилась к Торвальду почти вплотную.

Давила на грудь, злилась, что ящер у него такой же упрямый и властный, как и он сам.

А потом Тор открыл резко глаза.  

Вместо каре-янтарных глаз там была красная бездна. Узкий такой привычный зрачок был больше похож на волчий, но… не он.

А потом и вовсе стала происходить чертовщина.

Тор выгнулся, его затрясло. Словно кости ломались и лопались сухожилия.

Он смотрел на меня и не видел ничего. Конвульсии нарастали. Я не знала, что делать. Забралась на него сверху, чтобы удержать на кушетке.

Положила руки на грудь и начала вливать всю магию, больше и больше, увеличивая поток.

Но Тор выгибался, а потом его тело раздалось вширь. На груди стали появляться пластины, на них костяные наросты. Я порезалась. Они были острыми, как бритва. Но мало походили на чешую.

Тор выгнулся снова, уперся затылком в койку, а подбородок задрал так, что казалось, мышцы шеи просто не выдержат.

Я вскрикнула от неприятной и острой боли. Обе ладони были повреждены. Я окрасила его грудь своей кровью. Она смешалась.

И Тор вскинулся. Посмотрел на меня.

Это был не дракон.

— Элен, — с хрипом вырвалось у него, а лицо перестало выражать муку и боль.

Черты разгладились, хоть и остались словно высеченными из камня. Я узнавала и не узнавала Тора одновременно.

— Торвальд…

А потом он оскалился. Черты исказились.

— Уходи.

— Что? — замерла я.

— Уходи.

— Тебе нужна помощь, Тор.

Он перехватил мои бедра руками, впился когтями. Я поморщилась от боли.

Но понимала, что Тор в ярости и сейчас мало контролировал себя. Он приподнялся, сел со мной на руках. Раны на теле открылись, края разошлись. Кровь вновь потекла по груди.

Я держала свои руки на его теле. Но исцеляющее свечение пропало.  

Я потеряла концентрацию.

А еще такой Тор пугал меня.

От него веяло силой. Звериной. Первозданной. Даже я, человек, почувствовала. Волоски на теле встали дыбом. Сердце ушло куда-то вниз. Ледяная капля пота стекала по позвоночнику.

Тор крепко держал меня в объятиях, хотя и говорил, чтобы я уходила. Поза была компрометирующая.

Тор вселял ужас в меня.

Пахло кровью и раскаленным песком. Запах кардамона и древесной коры и вовсе не ощущался.

— Нет, — я качнула головой, говоря, что не уйду.

И тогда Тор оскалился, зарычал на меня. Пластины снова появились на теле, выросли костяные наросты на плечах, как эполеты. Они разорвали его кожу и снова окрасили тело в алый. Глаза налились кровью. Зрачок округлился, стал шире. Лицо затвердело, подбородок стал квадратным, скулы — грубыми и резкими.

Меня затрясло. А потом он дотронулся до моей шеи и сжал ее, показывая свою власть надо мной. Но его черные обсидиановые когти все равно оцарапали, пустили тонкую струйку крови.

Тор повел носом. Втянул аромат. Прикрыл глаза как от удовольствия и снова их раскрыл, и зарычал, как дикий зверь, в самое лицо. Раня и растаптывая меня вновь. 

— Я сказал, пошла вон! Прочь. Так далеко, как только сможешь! 

— Нет, — я прошептала, задыхаясь от сдавленного горла. — Я не брошу тебя.

Глаза Торвальда снова вспыхнули красным, и я почувствовала, как его когти сильнее вонзаются в мою кожу.

Боль пронзила меня, но я сдержалась, не показывая страха. Мы смотрели друг на друга. Его дыхание было тяжелым и хриплым, моё — сбивчивым и испуганным.

— Ты упрямая, как всегда, — хрипло выдохнул Тор, его голос был полон боли и гнева.

— Не я одна, — ответила я, стараясь говорить твердо. — Я не позволю тебе умереть.

Я приложила руки к его груди, снова призывая свою магию. Его тело дрожало, сопротивляясь исцелению, но я не собиралась сдаваться. Чувствовала, как энергия течет через меня, направляясь к его ранам.

— Ты не знаешь, что делаешь, — сквозь зубы прошипел он, его глаза снова затуманились.

— Знаю, — ответила я. — Я спасаю тебя.

Внезапно его хватка ослабла, и я почувствовала, как его тело начинает расслабляться. Он с трудом перевел дыхание и закрыл глаза, позволяя магии проникнуть глубже.

Я продолжала направлять свои силы, чувствуя, как его раны начинают, наконец, затягиваться.

Минуты тянулись, казались часами. Я не позволяла себе ослабить поток магии, несмотря на собственное истощение.

Захват на шее стал едва ощутим. Торвальд провел по ранам рукой, и в его глазах промелькнуло странное выражение.

А потом он отпустил меня и опустился на спину.

Я чувствовала, как его дыхание становится ровнее, как мышцы расслабляются.

Наконец, я увидела, что его лицо начинает приобретать более человеческие черты.

Когда я, наконец, отпустила его, мои руки дрожали от усталости. Торвальд лежал на кушетке, его грудная клетка медленно поднималась и опускалась.

Я знала, что он не исцелен полностью, но его жизнь была вне опасности.

Торвальд взглянул на меня с мрачной решимостью, его лицо снова исказилось.

— Ты ничего не понимаешь, Элен, — его голос был резким и холодным. — Я не просил твоей помощи. Ты должна была оставить меня.

— Тор, я сделала это, потому что… потому что, — повторила я, чувствуя, как слезы снова наворачиваются на глаза.

— Ты лишь усложняешь всё, — он горько усмехнулся. — Твоя помощь только делает хуже, Элен, — он отвернулся, его голос был полон горечи. — Ты не должна была вмешиваться. Лучше бы ты оставила меня.

Эти слова, произнесённые с такой холодностью и жестокостью, ударили меня в самое сердце.

Я почувствовала, как силы покидают меня, и беззвучно встала. Я едва сдерживала слёзы.

— Если ты так думаешь, — прошептала я, голос дрожал, — тогда, наверное, мне действительно не место здесь.

— Элен, — его голос был хриплым, но не менее властным. — Благодарить не буду. Ведь это твоя работа. А сейчас уходи. И больше не попадайся мне на глаза.