Уронила меня с небес.

— Он женится, и мой вам совет, если вам не чужда гордость, — произнесла экономка холодным голосом, — примите этот факт достойно. И исчезните.

Я застыла на месте, как будто слова госпожи Серафимы превратили меня в камень.

Экономка удалилась, оставив меня одну с неприглядными мыслями.

Торвальд собирается жениться на этой рыжей? Я почувствовала, как слёзы снова подступают к глазам, но я сдержала их, не позволив вырваться наружу.

Я не хотела казаться слабой и жалкой.

Но отрицать, что эти слова  глубоко ранили меня я не могла.

Мне даже дышать было больно, словно кто-то взял металлический прут и пробил мне легкое.

Я стояла посреди кабинета, и казалось, что мир вокруг меня рухнул.

«Он женится… женится…»

Всё, что было значимым, всё, во что я верила, распалось на мелкие кусочки. Сердце сжалось от боли, а в голове крутились только эти ядовитые слова.

В тот момент я не могла поверить в это. Не могла и не хотела. Ведь это еще значило, что никому нельзя верить. И самую сильную рану способны  нанести самые  близкие люди.

Госпожа Серафима вышла, оставив меня одну.

В комнате было тихо, даже слишком тихо.

Я пошатнулась, словно ноги больше не могли держать меня, и облокотилась на массивный письменный стол. Руки дрожали, и я прижала ладони к холодной деревянной поверхности, пытаясь обрести хоть какую-то опору.

Моя голова была наполнена хаотичными мыслями.

Как он мог? Почему не сказал мне раньше?

Почему я узнаю это из уст экономки?

Каждое мгновение, проведённое вместе, казалось теперь ложью. Воспоминания нахлынули, один за другим: его улыбка, его прикосновения, его обещания. И всё это казалось теперь пустым звуком, обманом.

Я пыталась дышать глубже, но воздух не хотел заполнять мои лёгкие. Опять чертовы слёзы навернулись на глаза, но я не могла позволить им пролиться.

Не здесь, не сейчас.

Я должна была разобраться во всем. Я должна услышать все это от Торвальда.  

Я медленно опустилась на стул, чувствуя, как силы покидают меня. Огляделась вокруг. Всё здесь было пропитано его присутствием, его властью.

Я посмотрела на поднос с чаем, который принесла госпожа Серафима. Чашки стояли аккуратно, из чайника пахло ароматными травами.  

«Он женится».

Эти слова звучали в моей голове, как заклинание, как проклятие.

Не могла поверить, что это действительно конец.

Вдруг дверь кабинета снова распахнулась. Вошёл Торвальд. Его лицо было серьёзным.

Он закрыл за собой дверь и сделал шаг ко мне. Я посмотрела на него, и всё, что было внутри меня, вспыхнуло с новой силой.

— Прости, что заставил ждать, — холодно начал он.

— Ждать? — моя ярость снова вспыхнула. — Ждать чего? Объяснений, почему ты стоишь с этой женщиной в обнимку в нашем доме? Почему она уверена, что вы должны быть вместе? Почему ты не объясняешь мне всё сразу?

Он поднял руку, пытаясь успокоить меня.

— Я понимаю, как это выглядит. Но...

— Но что, Торвальд? — я не могла больше сдерживаться. — Объясни, почему она здесь? Почему ты её защищаешь? От меня!

Он глубоко вздохнул и, встретив мой взгляд, заговорил равнодушным тоном, который я никогда прежде не слышала от него.

— Я женюсь на ней.

Эти три слова пронзили меня, как нож. Я не могла поверить своим ушам. Сердце словно остановилось, а потом снова забилось с удвоенной силой. Боль и гнев разрывали меня изнутри.

— Что? — мой голос дрожал. — Ты... ты женишься на ней? Как ты можешь так говорить? После всего, что у нас было? Ты просто так собираешься всё это выбросить?

Он продолжал смотреть на меня, его лицо оставалось бесстрастным, как камень. Торвальд замер посреди кабинет.

Он молчал. Не давал ответов. Слегка повернул голову назад, словно у чему-то прислушивался.

А потом пригвоздил меня к полу.

— Это решено, — произнёс он.

Я покачала головой, не веря своим ушам. Это был не тот человек, которого я знала и любила. Передо мной стоял незнакомец, холодный и расчётливый.

— А как же я? — прошептала я, чувствуя, как слёзы всё же находят путь наружу. — Как же мы? Ты обещал...

— Не заставляй меня повторять, — перебил он меня, его голос был ровным и бесчувственным.

Эти слова были последним ударом.

Боль, как волна, накрыла меня с головой.

Я смотрела на него, пытаясь понять, что произошло с человеком, которого я любила.

— Значит, это всё? — спросила я, едва слышно. — Ты просто вычеркнешь меня из своей жизни, как будто ничего и не было?

— Да, — коротко ответил он.

Я не могла больше смотреть на него. Слёзы застилали глаза, горло сжималось от подавленного крика. Я отвернулась, чувствуя, как силы окончательно покидают меня. Все те воспоминания, что были дороги, теперь оборачивались болью.

Я обхватила себя руками, пытаясь согреться в этом холодном мире, который вдруг стал мне чужим. Каждый миг, проведённый с ним, теперь казался обманом, иллюзией, которая рассыпалась в прах.

Я услышала, как Торвальд сделал шаг ко мне.

— Выпей чая и успокойся, — он радушно разлил по чашкам горячего напитка. Аромат смеси трав моментально заполнил комнату.

По привычке, не переча ему, я потянулась за чашкой. От озноба стучала зубами.  

Я, как завороженная, смотрела на струящийся пар. Мои руки, дрожа от усталости и гнева, медленно потянулись к чашке.

Я знала, что мне нужно выпить чаю, чтобы хоть как-то успокоиться и согреться.

Обхватила чашку ладонями, почувствовав её приятное тепло. Преподнесла её к губам и вдохнула запах.

Сначала это был просто обычный травяной чай.

Но потом мой обострённый нюх уловил нечто, что заставило меня замереть.

Среди привычных запахов ромашки и мяты, я уловила нотки других трав. Нечто едва уловимое для обычного человека, но я всегда имела особенный дар чувствовать ароматы и различать их до мельчайших деталей.

Я знала этот запах, хотя и не хотела в это верить.

Рута и дягиль. Смесь, которая, как я знала из своего ограниченного знания зельеварения, могла сделать человека бесплодным.

Один глоток – и всё.

Моё будущее, моя мечта о детях, о семейном счастье – всё это будет уничтожено.

Мои руки задрожали сильнее, я чуть не уронила чашку, но успела поставить её обратно на стол.

Голова закружилась от осознания того, что произойдет. Сердце забилось так сильно, что я почувствовала его удары в висках. Казалось, мир вокруг меня вновь начал рушиться.

Торвальд стоял напротив, но его лицо было каменным, как и всегда, без намёка на то, что он знал о моём открытии.

«Как он мог?» — думала я, стараясь удержать слёзы, которые подступили к глазам.

«Зачем ему это? Разве он так сильно меня ненавидит, что готов лишить меня возможности иметь детей? Ему мало меня бросить?»

Мысли вихрем проносились в голове, смешиваясь с болью, гневом и обидой.

Я хотела крикнуть, бросить ему в лицо всё, что чувствую. Рассказать, что знаю о чае, что чувствую себя преданной и разрушенной.

Но что-то внутри меня остановило.

Какая-то глубинная интуиция, инстинкт самосохранения.

Я поняла, что если скажу, это только усугубит ситуацию.

Возможно, он просто посмеётся надо мной, или, что хуже, поймёт, что я слишком много знаю, и тогда последствия могут быть ещё более катастрофичными. Он заставит меня…

Стук в дверь спас меня от мысленных метаний и… ядовитого чая. Торвальд встал, чтобы открыть дверь.

— Леди Вариса просит вас поторопиться, — услышала я, но ответа не последовало.

Я вылила свой чай в кашпо с цветком в углу комнаты и вернулась незамеченной за стол.

Как раз вовремя экономка вошла в комнату и принесла розетки с печеньем и бутерброды.

При этом задержалась взглядом на моих оголенных коленях, а потом и на чашке.

Снова долила мне «душистого» чая. Оставила с серебряного подноса угощения и вышла. И пока Торвальд выходил следом за экономкой в коридор, я тоже вылила чай в кашпо, оставив на дне лишь небольшое количество.