— А я, по-твоему, тоже девчонка?

Климу стало смешно. Тут дядя Лука ему говорит:

— Ну, а если мы тут с тобой мужчины, будешь мне помогать показывать фокусы.

И Клим действительно ему помог. И сам какому-то фокусу научился. И когда за ним вечером Олька с Женькой явились, он снова начал упираться, потому что теперь не хотел уходить. Правда, когда Ольке с Женькой показали мой домик, они тоже мигом забыли, что их ждут дома. Сперва их предки три раза звонили поторопить. Но это не помогло. В результате Климов отец сам явился за детьми.

Это был первый раз, когда мне в чем-то завидовали, причем вся женская половина класса. И даже Агата, которой, по-моему, вообще это чувство чуждо. Девчонки наперебой напрашивались ко мне в гости, чтобы поиграть с кукольным домиком. Пришлось установить очередь. Даже Мити́чкина один раз была. И, конечно же, попыталась увести из домика поварешку. Но я ее засекла и больше не приглашала. От такой добра не жди.

Если бы дядя Лука и мама поженились, я ничего не имела бы против. Но, видно, не судьба. В тот же год дядя Лука разбился на машине. Совсем, насмерть. Мама так горевала. И я тоже. А самое главное, она больше не могла без слез смотреть на мой кукольный домик. С тех пор я его доставала из кладовки, только когда ее не было дома. Признаюсь, я до сих пор иногда его достаю. Только уже не для игры. Просто любуюсь и мечтаю, как бы могла сложиться наша жизнь, если бы дядя Лука тогда не погиб. Я почему-то уверена, что наш собственный дом был бы совсем не хуже этого кукольного. Во всех отношениях не хуже.

Кстати, в начале этого учебного года мы с Агатой отправились на выставку авторских кукол. Там было несколько домиков. Современных, но тоже под старину. Так вот. Они, оказывается, стоят бешеных денег. А сделаны гораздо хуже и примитивнее, чем мой. Просто рядом не поставишь. Агата даже сказала, что домик дяди Луки — это мое приданое. И чем дальше, тем больше он будет стоить. Наверное, это так. Только я никогда и никому не продам его.

Года два спустя после гибели Луки у мамы возник еще один поклонник, с серьезными намерениями. Вначале он мне даже понравился. Но однажды он явился к нам в крайне нетрезвом состоянии и начал командовать, а потом устроил скандал из-за какой-то ерунды. Правда, на другой день приперся просить извинения. Мама простила его. Но через некоторое время он опять пришел пьяный, все повторилось сначала. Тут я перепугалась и говорю маме:

— По-моему, он совсем нам не нужен. Давай, лучше жить вдвоем.

Мама сначала обиделась и заявила, что я эгоистка и вообще она имеет право на личную жизнь. А дядя Аркадий — человек хороший, просто жизнь у него была очень тяжелая, вот он порой и срывается.

И как она сама не понимала! Если он такое себе позволяет, когда просто в гости ходит, то что же будет, если он тут навсегда поселится? И я начала усиленно выявлять его отрицательные стороны. То есть постоянно его раздражала, а он покупался и заводился с пол-оборота. К тому же все чаще и чаще являлся к нам, как говорится, навеселе. И добрее от этого не становился.

В результате этот Аркадий на меня из-за какой-то сущей ерунды не только наорал, но даже попытался ударить. И я своего добилась. Мать навсегда его выгнала. Ох, что он наговорил нам напоследок! Но, слава богу, больше я никогда его не видела.

Другие мамины кавалеры были без серьезных намерений, и я даже внимания на них не обращала. В общем-то, так даже лучше. Потому что дяди Луки уже никогда не будет. А если появится кто-то другой и мать за него соберется замуж, я тут же окажусь как бы лишней. Вдруг она еще ребенка захочет родить? Вон как родители Тимки Сидорова. Жили-жили столько лет с одним Сидоровым. И нате вам. Решили, что им нужен еще один маленький Сидоров. Хотя, на мой взгляд, Тимур сразу за двоих сойдет или даже за троих. Но, может, Тимкины предки надеются, что второй выйдет удачнее? Я один раз его по этому поводу подколола, так он чуть меня не убил. Наверное, ему самому такие мысли в голову приходили. Как бы там ни было, через несколько месяцев у него родится братик или сестричка.

Но Тимка-то все равно отцу и матери останется родным. А я, если мать выйдет замуж и родит, родной буду только для нее, но не для ее мужа. Это же просто жуть: вдруг оказаться чужой в своем собственном доме, где раньше считалась самой главной. Во всяком случае, мама мне чуть не с пеленок твердит, что я для нее — самая главная. Вот я и хочу навсегда такой остаться.

Сейчас у мамы вообще не один кавалер, а сразу три. Это мне нравится. Значит, серьезного отношения у нее нет ни к одному из них. Огорчает меня другое: мы с матерью так похожи, но у меня поклонников нет. Ни в школе, ни во дворе. Правда, мама мне много раз рассказывала, что в школе до конца восьмого класса тоже не пользовалась успехом у мальчишек. Зато после... В десятом из-за нее один парень даже чуть не утопился. Представляете, с Крымского моста сиганул прямо в Москва-реку. Хорошо, кто-то заметил, и его вытащили.

Я вздохнула. Из-за меня пока никто не только с моста не прыгал, но даже не дрался. И никогда никто по телефону не звонит и в трубку не дышит. А вот Агате дышат уже две недели. Причем это явно не Клим. Ему-то чего дышать! Он и так звонит. Между прочим, треплются они часами. Когда мне Агата нужна, не дозвонишься.

Но, если честно, мне никто из мальчишек тоже особенно не нравился. До самого сегодняшнего дня, когда в наш класс вошел новенький.

Он мне сразу понравился. В ту же секунду, как вошел. Наверное, это и называется — любовь с первого взгляда. Артур совсем, ну совершенно не похож на наших мальчишек. Даже Клима с ним не сравнишь. Потому что наши мальчишки — все дураки. Клим, конечно, умнее других, но тоже отчасти дурак, иначе бы у него ничего общего с Сидоровым не было. А они с Тимкой дружат. И кучу времени проводят вместе. Вон последнее время бегают по всему району с видеокамерой Климова предка. Сюжеты, видите ли, снимают для нашего телекружка. А по-моему, они это просто так. Для собственного удовольствия. В общем, все они одинаковые.

А вот Артур, сразу видно, совершенно другой. И держится с таким достоинством! Вон как, к примеру, с Будкой поговорил. Вроде бы вежливо, но Митька при этом выглядел жутко глупо, а Артур — наоборот. Мол, хочешь задавать идиотские вопросы, пожалуйста, я тебе отвечу. А потом, когда на него все пялились, он тоже воспринимал это совершенно спокойно. Не краснел, не ежился. Интересно вам, так смотрите, мне все равно. Ну словно человек с другой планеты. Я бы так вести себя никогда не смогла. У меня просто не получилось бы. А у него получается.

Я поняла, что мне обязательно нужно достать его телефон. Тогда можно хоть иногда звонить и слушать его голос. Но как узнать номер? Не подойдешь же к нему и не попросишь: «Артур, дай телефончик». То есть он, наверное, даст. Мы же все-таки теперь одноклассники. Но если я после начну звонить, молчать и слушать, он мигом меня вычислит. И у мальчишек узнавать нельзя. Эти дурни тут же начнут расспрашивать зачем, отпускать свои кретинские шуточки, а, глядишь, еще и ему доложат: «Адаскина взяла твой телефон. Наверное, влюбилась». Значит, надо придумать что-то другое. О! Сообразила! Ведь телефон Артура наша классная наверняка записала в журнал. А если еще не записала, то скоро это сделает. У нее там все наши адреса и телефоны есть.

Значит, можно ни у кого ничего не просить, а просто глянуть в журнал. Вообще-то это совсем не просто. После первого полугодия Ника издал по школе указ, запрещающий преподавателям передавать журналы в руки учеников. Раньше ведь у нас как было? Дежурный по классу приносит журнал из учительской, потом тащит его на каждый следующий урок в другие кабинеты, а в конце учебного дня возвращает в учительскую. Так продолжалось до тех самых пор, пока какой-то простодушный пятиклашка, нахватавший в третьей четверти двоек и троек, решил самостоятельно поднять свою успеваемость и с этой целью наставил себе в журнале хороших отметок. На что он надеялся, я лично не понимаю. Видимо, он был в полном отчаянии. Скандал поднялся большой. Пятиклассника едва из школы не исключили. А с журналами Ника ввел жуткие строгости. Теперь наши дорогие преподаватели носятся с ними как с писаными торбами. Попробуй отними.