Действительно странно, чего это он пришел к нам в самом конце учебного года? Так обычно не делают. Подумаешь, переехали. В таких случаях, даже если до старой школы очень далеко, все равно обычно стараются до конца года доучиться в ней. Тем более что, судя по внешнему виду этого дома с башенками, люди там живут совсем не бедные. У предков Артура наверняка есть машина. Значит, могли бы безо всяких проблем возить его в Крылатское. Хотя, при нынешних пробках, ему было бы даже проще ездить на метро. Но тут я подумала: наверное, его предки решили, что если все равно переходить, то лучше сразу. Да и, вообще, мало ли какие у них были соображения?
— Зойка, ты чего? — отвлек меня шепот Агаты.
Я удивленно уставилась на нее.
— Да ничего. Все нормально.
— Нормально? — кинула она на меня изумленный взгляд. — А почему ты все время вздыхаешь?
— Кто вздыхает? — спросила я.
— Но ведь не я же. — Ее огромные черные глаза внимательно изучали меня.
— У тебя слуховые галлюцинации, — нашлась я.
— Н-да? — по-прежнему не отводила от меня взгляда подруга. — Может быть.
— Не может, а точно, — я уже начала злиться.
Ну, предположим, я и впрямь пару раз вздохнула. Что, не имею права, в конце концов? Почему я все время должна находиться под колпаком у Мюллера?
— Адаскина! Дольникова! Мы вам не мешаем? — многозначительным тоном осведомилась Предводительница.
Обычно такие вмешательства со стороны наших обожаемых педагогов бывают совершенно некстати. Они будто чувствуют, что обсуждаешь нечто важное. А после изволь терпи до перемены, чтобы дорассказать. Однако в этом случае я была очень благодарна Предводительнице. Ведь Агата от меня ни за что бы не отстала, пока не выяснила, в чем дело. А мне говорить с ней на эту тему совсем не хотелось.
Зато, когда мы с ней прикинулись прилежными ученицами и начали с ангельским видом смотреть на доску, где классная писала сложное уравнение со многими неизвестными, меня вдруг осенило, что я должна делать дальше. Наверное, математика действительно развивает логическое мышление. Во всяком случае, я вдруг вспомнила, что новенькому на большой перемене надо идти в библиотеку и там проверить, те ли у него учебники, которые нужны в нашем классе? Значит, я могу сыграть роль сопровождающей. То есть предложу ему показать, где у нас находится библиотека. Дальше действуем по ситуации.
Главное, чтобы никто не успел его перехватить. Поэтому на большой перемене надо выйти в коридор вместе с ним. Хорошо, что мы с Агатой сидим в центре классной комнаты. Подожду, пока Артур пройдет мимо нашей парты, и...
— Зойка, ты почему опять вздыхаешь? — вновь нарушила ход моих мыслей Агата. — Живот болит?
— Ничего у меня не болит, — ответила я.
— Тогда в чем дело? — продолжала она.
Вот, привязалась!
— Если ты не замолчишь, — ответила я, — Предводительница нас загрызет.
К счастью, мой довод подействовал. Да и Предводительница действительно строго зыркнула в нашу сторону. Теперь я до перемены могла жить спокойно. Правда, все же старалась за собой следить. А то еще снова вздохну ненароком, и Агата опять помешает мне думать.
Во время следующей перемены на новенького мне поглядеть не удалось. Едва кончился урок, наши мальчишки куда-то уволокли его, и вернулись они только к началу литературы. До осуществления моего плана оставался еще урок. Надо было терпеливо высидеть его, а затем переходить к решительным действиям.
Литературу у нас ведет Изольда Багратионовна. Одновременно она еще руководительница Театральной студии, в которой мы все занимаемся. Все — это Агата, Клим, Тимур, Будка и я. Правда, сейчас мне было совершенно не до Изольды и не до литературы. Счастье, что она меня не вызвала, к доске выходили другие, а я сидела, как на иголках, то и дело поглядывая на часы. Когда же наконец звонок? Едва он раздастся, мне нужно тут же собрать манатки и в любой момент быть готовой вылететь в коридор.
Время шло как-то очень уж медленно. Я даже сперва подумала, что у меня в часах села батарейка. Пришлось свериться с часами Агаты. Оказалось: все нормально. Только Агата насторожилась:
— Нет, Зойка, ты сегодня точно какая-то странная.
— Чем это, интересно? — я сделала вид, что не понимаю.
— Ну, то вздыхаешь, то без конца на часы косишься.
— Мне надо позвонить на большой перемене, — я ляпнула первое, что пришло в голову.
— Кому? — поинтересовалась Агата.
Ну вот! Теперь объясняй — кому!
— Маме. — Я решила, что такой ответ ослабит ее любопытство.
Но Агата мигом поинтересовалась:
— А зачем?
Прямо не знаю, какая муха ее сегодня укусила? Она обычно совсем не приставучая. А сейчас, ну, просто меня извела.
— Меня мама просила позвонить, — весьма туманно ответила я.
— A-а, — протянула подруга и забыла обо мне, потому что Изольда вызвала к доске Клима Круглова.
«Очень удачно, — пронеслось у меня в голове. — Послушай своего Клима, а я пока отдохну от твоих вопросов».
Круглов отвечал почти до самого звонка. Изольда его жутко любит. Клим — один из ведущих актеров нашей студии. Играет всегда такие роли... Ну, как бы вам объяснить? В настоящих театрах это называется герой-любовник. В общем, Клим ответил, а Изольда потом еще долго задавала ему дополнительные вопросы.
Пользуясь тем, что ни литераторша, ни Агата не обращают на меня никакого внимания, я быстренько собрала все с парты в сумку. А потом даже один раз обернулась на новенького. Правда, увидеть его толком не удалось. Помешала башка Сереги Винокурова. Он у нас такой здоровенный, что все собой загораживает. Хоть бы отсел куда-нибудь в другое место. Но ведь не попросишь же!
Наконец прозвенел звонок. Я чувствовала себя как бегун перед стартом. Каждая мышца напряжена, чтобы по первому сигналу сорваться с места.
Но Изольда, будто назло, все говорила и говорила. А потом еще напомнила, что завтра после уроков состоится очередная репетиция в Театральной студии. Можно подумать, у нас ранний склероз и мы сами уже ничего не помним.
Тут, слава богу, она подхватила журнал нашего класса и удалилась.
— Что, в столовую? — немедленно спросила Агата.
— Погоди, — с досадой отмахнулась я, потому что увидела, как Артур выбирается из-за парты.
— Чего я, интересно, должна ждать? — возмущенно осведомилась Агата.
Потемкин уже шел по проходу. Поэтому я вообще ничего ей не ответила. Вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в сумку, я ждала, когда он пройдет мимо нас. Он прошел, даже не посмотрев на меня. Я, выждав еще мгновение, ринулась за ним.
Но, увы! Почти тут же потеряв равновесие, я растянулась в проходе. Над моей головой раздался смех. Мне даже смотреть не надо было. Сволочь Сидоров! Опять его шуточки! Взвившись на ноги, я изо всех сил толкнула его. Тимур, от неожиданности потеряв равновесие, уселся на парту. А я со всех ног кинулась к двери. Поздно! Вниманием новенького уже целиком и полностью завладела Мити́чкина. Глупо хихикая, она что-то ему объясняла, а он, улыбаясь, кивал головой, хотя мне, на его месте, было бы противно разговаривать с Мити́чкиной. Хуже Таньки никого в нашем классе нет. Я просто терпеть ее не могу. Хотя, как ни странно, некоторым она нравится. Например, Будке. Он просто от нее без ума. Впрочем, на то он и Будка. Но Мити́чкина его в упор не видит. То есть полностью игнорирует с самого первого класса. Когда их посадили за одну парту, мы все начали называть ее личной Ми́тичкиной Танькой.
Так вы представляете? Эта дура притащила в школу родителей и дедушку, который был тогда каким-то там академиком. С их помощью Танька добилась, чтобы учителя и ученики произносили ее фамилию с ударением на втором слоге. Вот так она превратилась в Мити́чкину. По-моему, жутко глупо.
Но если бы Танька была просто глупой — это еще ничего. Понимаете, как-то так получается, что она вечно становится у меня на пути, началось это еще в первом классе. Нас привели в буфет завтракать. А там в тот день давали мои любимые булочки с корицей. Посадили меня за стол рядом с Мити́чкиной. И она тут же (видите ли, случайно!) выплеснула на меня омерзительное молоко с пенкой. Представляете, какая гадость! Наша учительница тут же повела меня к раковине и помогла оттереть пенку с платья. А платье у меня было новое и очень красивое. Мама специально мне сшила его для утренника в честь восьмого марта. Естественно, мне стало обидно, что его испачкали.
