— Петров, ну ты чего⁈ Куда присесть?
— На дорожку. Мы в деревне всегда…
— Так-то в деревне, а здесь авиация. Пошли уже, — потянул его Юрис, но Кеша не дался.
Комэска подумал и показал жестом всем сесть. Как только все присели, в комнате воцарилась тишина. Никакого постороннего шума или скрипов. Только ровное дыхание всех собравшихся.
— Интересно! А ведь древние славяне считали, что этим жестом как бы спрашивали у домового разрешение на выход из дома в дальнюю дорогу, — поделился мыслью комэска.
— И если всё тихо и нигде не громыхает, значит, опасности нет, — добавил я.
Кеша посмотрел на меня и кивнул. Значит, я верно толкую смысл этой традиции.
— Мда, хорошо если местный домовой окажется прав. По вертолётам! — скомандовал Енотаев и все направились к выходу.
Солнце показалось из-за горизонта. С каждой минутой становилось всё жарче и жарче. Ноги даже в кроссовках уже взмокли, а под «лифчиком» тело начало потеть.
На стоянке последние приготовления к боевому выходу проводила группа Сопина. Часть бойцов в «прыжковках», часть в костюмах КЗС. Ранцы РД-54 укомплектованы. Практически у всех этот старый элемент снаряжения претерпел изменения.
К удобной «эрдэшке» у всех пришиты несколько карманов, а вот сумка для гранат отрезана.
— Где НСП? — спросил у одного из бойцов Сопин, проверив специальный карман на лямке ранца.
Он предназначен для фиксации черенка сапёрной лопаты. Но разведчики в него помещали наземный сигнальный патрон (НСП).
— Да вот… — достал боец патрон из набедренного кармана штанов и поместил в указанное Сопиным место.
Снаряжения ребята берут с собой много. Да и бойцов не 25 человек как планировалось, а 40. Енотаев и его ведомый Кислицын даже дали команду с вертолётов блоки НАРов снять, чтоб снизить нагрузку. Но всё равно, столько людей не влезет в Ми-8е.
Несколько ящиков с боеприпасами погрузили в грузовые кабины «пчёл», пока я с Кешей осматривал вертолёт.
В этот раз группа Сопина взяла с собой и «кое-что» потяжелее. На борт одного Ми-8 погрузили пулемёт «Утёс», а на другой — автоматический гранатомёт АГС-17. Сопин дал команду бойцам грузиться, но кое-кто так и остался в облегчённом снаряжении рядом с Ми-8.
Сам же Игорь Геннадьевич подошёл к блистеру и стал что-то объяснять Енотаеву.
Мы с Кешей заняли места в кабинах и готовились к запуску. Рядом со мной встал Валера Носов, который закончил последние приготовления вертолёта к вылету.
— Саныч, я готов лететь. Мы же экипаж, как никак.
— Знаю, Валер. Жди, мы ненадолго, — ответил я и крепко пожал протянутую Валерой руку.
Нельзя подвергать бортового техника опасности просто так. Если есть вариант, лучше оставить его на земле.
— 302й, 3й готов. Жду команды, — доложил Юрис, который сегодня будет моим ведомым.
Я застегнул защитный шлем и продолжил слушать эфир. Лётчики местного полка начали запускаться, забивая весь эфир докладами и разговорами.
— 302й, 201му, — запросил меня Енотаев.
Рядом с его блистером до сих пор стоял Сопин и не садился в вертолёт следом за своими подчинёнными.
— Готовы, 201й.
— Понял. Омар, 201му, доброе утро. Готовы к запуску.
Руководитель полётами дал разрешение на запуск. Вертолёт постепенно стал оживать. Двигатели запустились, а винты вышли на нужные обороты. Все системы проверены. Валера, наблюдающий за нашим запуском, пошёл осматривать вертолёт. К вылету почти готовы, но не тут-то было.
Справа увидел приближающегося Сопина с несколькими бойцами. Автомат с дисковым магазином он закинул за спину. Половину группы он отправил к вертолёту Юриса.
Командир разведчиков подбежал к Валере и показал на грузовую кабину.
— Игорь Геннадьевич полетит с нами? Что за номер? — удивился Кеша, спросив у меня по внутренней связи, когда Сопин залез в вертолёт.
Юрис из своего вертолёта посмотрел в мою сторону.
— Согласовано, — сказал я в эфир.
— Понял.
Валера закрыл створки двери грузовой кабины и показал поднятый большой палец вверх.
— Приём. Как слышно? — вышел по внутренней связи Сопин.
— Отлично. Планы изменились? — спросил я, но Сопин промолчал.
— Игорь Геннадьевич, я вас тоже хорошо слышу. Вы как меня? Мы рады, что вы у нас. Так вы меня хорошо слышите? — добавил Кеша, который вышел в эфир вместо ответа по внутренней связи.
Прекрасное начало! И ведь не достанешь до него. Кеша ведь в другой кабине. Я его затылок только вижу в небольшом отверстии под педалью.
— И я тебя хорошо слышу, — прозвучал в наушниках голос Енотаева.
— И мы слышим, — добавил руководитель полётами.
— Его все слышат, — окончательно «добил» Кешу кто-то из взлетевших экипажей.
Началась в колхозе перекличка!
— Всегда знал, что авиация держится на заклёпках и ещё на одной штуке, — посмеялся Сопин.
— Да, Игорь Геннадьевич. Ещё и на шпангоутах фюзеляжа… — сказал Иннокентий снова в эфир.
Чтоб его остановить, пришлось слегка стронуть вертолёт с места.
— Кеша, пальчиком своим нежнее работай при выходе на связь, — сделал я ему замечание.
— Понял. А сейчас? — спросил Петров.
— Лучше, — ответил я, не сдерживая улыбку.
Комэска запросил руление, и мы начали движение к полосе. Нужно думать о выполнении прикрытия группы, а у меня иные мысли.
На полосе выстроились быстро и начали ждать команды на взлёт. Воздух начинает нагреваться всё сильнее. Видно, как на фоне восходящего солнца плывёт горизонт.
— Ты что-то спрашивал, Сань?
Не смог я скрыть любопытства и задал вопрос Сопину.
— АГС, «Утёс», людей там высаживать будем. И главное, никакого движения пехоты не наблюдается. Я прав?
Насчёт пехоты соврал, поскольку с аэродрома и не заметишь её перемещение. Только когда взлетим.
— Ты не первый день живёшь. И не первый день в армии, — ответил Сопин.
Похоже, что высоту 799 будут держать только разведчики Игоря Геннадьевича.
— Внимание, я 201й, группе взлёт, — дал команду Енотаев.
Медленно поднимаю шаг и наклоняю нос вертолёта. Согласен, что взлетать с носового колеса, когда в грузовой кабине пассажиры, опрометчиво. Так что взлетим по самолётному. Разгоняю вертолёт по полосе, скорость растёт и подходит к отметке в 40 км/ч. Постепенно тяну ручку управления на себя. Есть отрыв!
Убираю шасси, и тут же в гидросистеме падает давление.
— Командир, — заволновался Кеша, когда вертолёт с трудом начал разгоняться над землёй.
— Не ссы. Всё под контролем. До 10ти досчитай, — успокоил я Кешу.
Это хорошо, что у него ещё нет указателя давления в гидросистемах.
Для Ми-24 это нормально в процессе выпуска и уборки шасси, что может упасть давление в гидросистеме. Главное, чтобы ненадолго.
— 3, 4… вроде сейчас в норме, — обрадовался Петров, когда скорость начала расти в нормальном режиме.
— 3й, на месте, — доложил Юрис, летевший сзади меня.
— Понял. Влево паашли! — скомандовал я, и мы начали разворот над аэродромом.
Заходим на полосу. Расходимся в стороны и начинаем лететь параллельно ей. Ми-8е разгоняются в это время по полосе. Нам же нужно было их прикрывать. Для уверенности пускаем ловушки, а то всё может быть сегодня.
Как нас предупреждали местные лётчики, «зелёнка» рядом с Джелалабадом имеет у них дурную славу. Как и вся территория в провинциях Нангархар и соседней Кунар.
Утреннее солнце уже озарило всю долину реки Кабул. В этом районе она более полноводная. Параллельно ей извивается дорога на Пешавар. А дальше уже и Пакистан.
Смотрю я на горы, формирующие Хайберский проход, и не по себе становится. Уже можно разглядеть хребет Спингар или Сафедкох, как его зовут афганцы.
— «Белая гора»? — спросил у меня Кеша, но быстрее успел ответить Сопин.
— Она самая, Иннокентий. Высоту 799 уже нашёл?
— Так точно. Ищу площадку, — сказал Кеша.
Стратегически эта высота для удержания Хайберского прохода идеальна. С неё простреливается вся долина, шоссе проходит у подножья, а на востоке вплотную подступает река Кабул. Держаться здесь можно долго. Но не группой отряда спецназа.
