Упорное желание мыслителей прошлого, разочарованных религией империи, приписать римлянам зачатки христианской веры, вызывает недоумение. Что же тогда говорить о китайцах, японцах, индусах, египтянах, африканцах, племени майя, ацтеках, о которых доподлинно известно, что им было чуждо понимание «веры» в христианском смысле этого слова? Римская религия не изменилась со времен Республики. Тогда как объяснить тот факт, что народ, по утверждению Каркопино, отвернулся от нее? И как же она смогла в таком случае просуществовать целых двенадцать столетий?
Удивительно, что в своем обличительном пафосе Каркопино не нашел более убедительных доводов, чтобы доказать обратное; в римской религии не было чертей, кроме таинственных духов, которых пытались ей навязать историки. И именно отсутствие единого Бога и, следовательно, единого дьявола ставится в упрек религии Вечного города.
Однако римляне отнюдь не пренебрегали религиозной практикой! Весь парадокс заключается в том, что этот факт признает и сам Каркопино. «...Народ с все возрастающим рвением принимал участие в религиозных праздниках, щедро оплачиваемых из государственной казны... Среди празднеств, привлекавших наибольшее число простолюдинов, были такие, которым отдавалось наибольшее предпочтение, ибо они были веселыми, шумными и самыми доступными», — писал Каркопино, цитируя Марка Аврелия[394]. В словах императора проскальзывает пренебрежение, с каким он относился к народу; однако Марк Аврелий вовсе не собирался оспаривать законное право на веселье «простолюдинов», как он презрительно назвал народ. Что же касается «щедрого» финансирования религиозных праздников из государственной казны, то здесь нет ничего удивительного, так как для нас не секрет, что религия способствовала укреплению государства.
Как мне кажется, следует навсегда отказаться от расхожего мнения о том, что римская религия была пустой оболочкой общества, с самого начала обреченной на гибель.
По правде говоря, современные историки, которые стремятся во что бы то ни стало отыскать в римской религии ничем не подтвержденные следы мистицизма, идут по пути, проторенному еще в глубокой древности. Ибо уже давно делались попытки доказать, невзирая на очевидные противоречия, что, с одной стороны, «религиозные чувства» римлян не были удовлетворены, а с другой — жители Вечного города ощущали, что им не хватает веры в богов. Об этом свидетельствует история «ненареченного Бога».
Когда в 181 году на Яникуле, одном из семи римских холмов, была открыта гробница, надпись на которой гласила, что в ней покоятся останки Нумы Помпилия, второго царя Древнего Рима, в ней находились, по некоторым сведениям, загадочные рукописи, которые сенат во главе с претором города Квинтом Петилием распорядился поскорее предать огню. Так, никогда и никем не увиденные и не прочитанные рукописи, похоже, действительно существовали, так как о них упоминает Плутарх в жизнеописании Нумы[395]. Историки вначале предположили, что римский сенат избавился от книг, содержание которых противоречило первобытной религии[396]. Позднее было высказано мнение, что рукописи были написаны пифагорейцами, которым покровительствовал Нума[397]. Остается узнать, не было ли это делом рук мошенников высокого класса.
С точки зрения хронологии, подобная гипотеза выглядит по меньшей мере абсурдно, ибо Рим был основан в середине VIII века до н.э. Ромулом. Его преемник Нума никак не мог царствовать в конце VIII или в начале VII веков. Как полагают историки, он правил Древним Римом в период между 715 и 672 гг. до н.э., в то время как Пифагор основал свою школу в Кротоне, дорийской колонии в южной Италии, в 530 году до н.э. Разница в пару сотен лет делает бессмысленными всякие споры. Однако ученые постарались не заметить расхождения в датах, ибо горели желанием вдохнуть мистическую душу в римскую религию, что и сделал в свое время, по всей видимости, рационалистически настроенный римский сенат.
Более подробно эта гипотеза была рассмотрена в наши дни историком Армандом Делаттом, который привел веские доводы в пользу того, что легендарные рукописи были созданы Фульвием Нобилиором[398], жившим во II веке до н.э. Он полагал, что Нума мог быть причислен к пифагорейцам только на том основании, что древний царь хорошо разбирался в небесных светилах. В самом деле, Нума изучал звезды и именно ему принадлежит заслуга в разделении римского года на двенадцать месяцев. Однако он не считался хорошим астрономом, если судить по высказываниям Плутарха[399]. Короче говоря, Фульвий и его сотоварищ Энний Квинт разработали на основании ошибочно истолкованных ими древних текстов, таких, как «Пифагор» Овидия, — повествование, посвященное «ненареченному богу»[400], — традиционную историю Рима в форме греческого эпоса, в которой действует придуманное ими божество «Геркулес Мусагет», то есть покровительствовавший музам Геркулес. Неудивительно, что сенат распорядился предать огню подобные творения. Несомненно, пифагорейская школа оказала влияние на многих римских мыслителей. Однако утверждать, что Нума почитал «ненареченного бога», как предтечу гностического Всевышнего, а сенат задушил в зародыше нарождавшийся римский монотеизм, было бы с нашей стороны слишком опрометчиво.
И не только из-за религиозной практики Древнего Рима, но и отношения жителей Вечного города к своим богам. С самого основания Рима вера предопределяла действия и поступки горожан. «Если человек не сдерживал данного им слова, то это было равносильно нанесению оскорбления Юпитеру», — писал Тацит по поводу заключения торговых сделок[401]. Клятве придавалось такое большое значение, что за тем, как она выполнялась, следил не кто-нибудь, а сам царь богов Юпитер. Будучи государством торговцев и воинов, то есть людей, придирчиво относившихся к соблюдению чести и выполнению данного слова, Рим особо почитал божество, удовлетворявшее запросы блюстителей морали, каким был бог Доверия, Deus Fidius, по всей вероятности небожитель, покровительствовавший торговле, но не вторгавшийся в сферу деятельности Меркурия, покровителя торговцев вообще и жуликов в частности (надеюсь, вы оценили иронию). «Его почитали, — писал один древний автор, — во всех итальянских городах и селениях; его алтари можно было встретить повсюду: на улицах городов, по обочинам проезжих дорог»[402]. Вот кто мог бы поспорить с Каркопино, который утверждал, что участие римлян в религиозных шествиях свидетельствовало о религиозности римлян не больше, чем празднование парижанами Рождества подтверждает незыблемость католических традиций. Продолжая эту тему, можно задаться вопросом: сколько людей останется верующими, если в одночасье будут отменены все религиозные праздники, закрыты культовые здания и запрещены ритуалы?
В конце концов, надо быть либо слишком легкомысленным, либо чересчур злонамеренным человеком, чтобы утверждать, что римляне, воздвигшие на протяжении веков столько величественных и роскошных храмов, понапрасну расходовали огромные средства. У жителей Вечного города было множество религиозных праздников и торжеств, к числу которых относились Carmentalia в честь древней богини Карменты[403], Parentalia в память об умерших предках, отмечавшийся весталками[404] в феврале; кроме того, праздновались Regifugium, Equirria, Fodicidia, во время которого приносились жертвы богине земли Теллус, богине растительности Церере и покровительнице пастухов и животных Палес; в апреле делались жертвоприношения Юпитеру как хранителю виноградной лозы, причем откупоривались бочки вина предшествующего года (Vinalia); отмечались также семейные праздники Lemuria в честь изгнания духов умерших, Vestalia, женский праздник Matralia, а также Nones caprotines, праздник мореходов Neptunalia;, Furrinalia; праздник в честь бога портов и пристаней Портуна (Portunalia); Consualia, празднество, посвященное божеству мудрых советов, созревших хлебов Консу; Fontinalia, Armilustrium, Saturnalia... Не говоря уже о торжествах Lupercales, так шокировавших историков прошлого из-за того, что обнаженные молодые люди устраивали танцы вокруг Палатина, одного из семи холмов Рима. А еще были игры, очистительные ритуалы, многочисленные торжественные шествия, устраиваемые коллегиями жрецов, куриями, фламинами, понтификами, весталками, авгурами[405]. Мы бы погрешили против истины, если бы утверждали, что возведение храмов было пустой тратой средств. К тому же богохульство у римлян считалось преступлением и каралось смертной казнью.
