Отдельно стоит остановиться и на других толкованиях образа Локи. Как читатель уже знает, он считался богом водной стихии и удивительным образом походил на бога огня Агни, который, как и он, был божеством воды, «где находила успокоение душа погасшего огня». И, как утверждал Дюмезиль, он возглавлял также подземное царство. Как бы я ни старался избегать аналогий, но, что поделать, если этот бог явился, как и Агни, из глубин земли[260].

Не оспаривая выводов Дюмезиля, Элиад все же не сомневается в том, что Локи — самый настоящий дьявол. В самом деле, Дюмезиль доказал, что Локи соответствует сатанинскому персонажу Дуриодхана, «воплощающего, по сути, дела демона нашего времени»[261]. Однако Элиад все же немного увлекся. Безусловно, подобный вывод напрашивается сам собой, но Дуриодхана вовсе не был в «Махабхарата»[262] дьяволом, и меньше всего его можно было бы обвинить в будущем конце света. Действительно, у него был несносный характер, но он совершил большую ошибку, когда обыграл в кости принца Дхритараштра и присвоил себе все его состояние. Наконец, он даже не пытался принять душу у приказавшего долго жить принца, когда тот прибыл на небеса вместе со своим псом и отказался там остаться, узнав, что с собаками вход в рай запрещен.

Затем, раз затронута главная тема в концепции дьявола: спасение души отдельного индивидуума и судьба всего человечества, — иными словами, раз речь зашла о загробной жизни, было бы нелишним высказать свое мнение об одной модной концепции, согласно которой эволюция религий подготавливала приход христианства. Не спорим, что кельтский Рагнарок был ни чем иным, как мировой катастрофой, но по своим масштабам сильно отличавшейся от апокалипсиса, представленного в трех монотеизмах, где говорится о полном уничтожении космоса. В самом деле, после описанной выше кровавой схватки «из морской пучины восстанет обновленная, вся в зелени, прекрасная, как никогда раньше, плодородная земля. На небе снова засветит еще более ослепительное Солнце», — писал Элиад[263]. Заметим только, что его идея вовсе не нова и почти идентична представлению древних египтян времен Нового царства о конце света.

Конец света, о котором идет речь, представляет собой завершение определенного цикла развития Земли, за которым наступает новый этап. Если Локи отведена роль инициатора действа, то только потому, что «германские мифы, воспевая героику войны, по существу являются проводниками идеи, согласно которой войны поддерживают мировой порядок и, уничтожая существующий мир, порождают новый». Это означает, что войны человечеству просто необходимы, ибо они способствуют равновесию сил и обновляют мир. Отражением этого верования стало празднество с раздачей подарков у американских индейцев под названием «потлач», когда в определенный день в году люди разбивают все горшки, чтобы поменять их на новые.

Таким образом, мы впадем в заблуждение, если посчитаем Локи предшественником дьявола. На первый взгляд, он — злой проказник[264]; однако, приглядевшись, мы поймем, что он — та необходимая сила, которая поддерживает мировой порядок, как уже упоминавшийся его коллега Эшу из религии народности йоруба.

Впрочем, у кельтов был особый дар придумывать подобные персонажи. Примером тому может служить Брикриу, «у которого был острый язык». На бога он, конечно, не тянул, так как был всего лишь вождем легендарного племени из Северной Ирландии во времена правления славного короля Конора Мак-Несса. Он также не был лишен тщеславия, ибо хотел, чтобы от организованного у него дома приема у гостей осталось самое приятное впечатление; несмотря на неблагородное происхождение, он воздвиг роскошный замок на зависть соседям. Однако, как гласит легенда «Доля победителя»[265], он был большим любителем интриг. Пригласив к себе ульстерских вождей, он по очереди отводил гостей в сторону и говорил, что королевский кусок — доля победителя — предназначается именно ему. Когда приглашенные расселись за столом, между ними завязалась свара, ибо каждый потребовал королевский кусок. Более того, он попытался соблазнить жен гостей, нашептывая каждой из них на ушко, что она самая привлекательная и желанная из всех присутствующих дам. Таким образом, можно сделать вывод, что сеять раздор между людьми было его излюбленным занятием.

И все же Локи был не дьяволом, а кем-то вроде прорицателя или пророка[266], и, как отмечает Дюмезиль, он предстает в более поздних текстах в образе мудреца, ollam. Если же и случалось, что он проявлял к людям некоторое недоброжелательство, то только потому что у него вскочила бы на лбу огромная, величиной с кулак, шишка, если бы он держал язык за зубами и не выдавал чужих секретов.

Другим злым проказником был Эвниссиен. Он только и делал, что сеял раздор между друзьями. Порой этот мерзкий тип выглядел просто отвратительно, когда жестоко калечил лошадей, подаренных королю Ирландии, который только что женился на его двоюродной сестре, из-за чего в конечном счете и разгорелась война. В другой раз его проницательность сыграла положительную роль, когда он раскрыл хитрость ирландцев, спрятавших воинов в мешках и пронесших их в зал, где готовилось празднество по случаю заключения мира[267].

Дюмезиль предлагает причислить к проказникам во главе с Локи и Брикриу другого сказочного персонажа, Сирдона, героя народного эпоса исчезнувшей народности нартов, традиции которых сохранили многие кавказские народы: осетины, последние потомки скифских племен, сарматы, алены и роксоланы, а также татары, восточные и западные черкесы, чеченцы и ингуши[268]. Сирдон, так же как и другие весельчаки, любил зло подшучивать над богами и людьми, и недаром он стал «бедствием нартов». Потеряв всякий стыд и совесть, он совершал гнусные проделки и глумился не только над здоровыми людьми, но и не щадил умирающих. Впрочем, ему приписывали самое что ни на есть дьявольское происхождение: согласно одной легенде, он был сыном дьявола и прекрасной девушки из племени нартов, в то время как в соответствии с другим мифом его матерью была случайно забеременевшая ведьма.

Вот еще один, на первый взгляд, весьма достойный кандидат на место дьявола. Увы! Нарты часто обращались к Сирдону за помощью, как к арбитру в спорах, ибо тот славился своей мудростью. Несмотря на жестокие проделки, он приходил на помощь людям и, например, вызволил из беды нартов, попавших в ловушку, которую им подстроили великаны, пригласив сесть на смазанные дегтем стулья, чтобы взять в плен. Он удивительно напоминает Одиссея, пустившегося во все тяжкие, чтобы освободить друзей, попавших в плен к Полифему[269]. Или еще один пример: Сирдон нашел для нартов дичь, что, надо признать, было поступком вовсе не дьявольским. В мифе «Нарт Уризмаг, Ааэрп и Эельдар»[270] он даже совершает благородный поступок, помешав славному Уризмагу ввязаться в любовную историю и опорочить тем самым свою незапятнанную репутацию. Там же говорится о том, что бог сотворил Сирдона исключительно для того, чтобы тот помогал нартам. Согласитесь, что такое предназначение никак не соответствует роли дьявола и отношениям, сложившимся между ним и Богом.

Напрашивается вывод, что Сирдон, Эвниссиен, Локи, Кушулен, Брикриу являются сказочными персонажами, олицетворяющими характер кельта — человека задиристого, хвастливого, жестокого, изворотливого, но в то же время мудрого и в душе отзывчивого. Они были двоюродными братьями Ходжи Насреддина и Тиля Уленшпигеля и принадлежали к когорте тех хитроумных шутов, которые своими ужимками и грубоватыми шутками заставляли народ по вечерам покатываться от хохота. Когда шут обводил вокруг пальца жандарма, олицетворявшего божественную власть, раздавались жидкие аплодисменты, но, если этот несносный тип и сам оставался в дураках, зрители приходили в восторг и радовались от души. Промышлявший воровством скота Гермес походил на этот персонаж. А он уж точно не был дьяволом.