У кельтов все же была более подходящая кандидатура на звание кельтского предка дьявола. И звали его Локи. Дюмезиль посвятил ему целый труд, заметив в предисловии, что Локи был «одним из самых удивительных скандинавских богов»[248]. Он — хитроумный шутник скандинавского и германского пантеонов, покровитель и вожак осмелившихся выступить против воли богов волка Фенрира, богини преисподней Тильды, змеи Мидгарды[249]. Локи принимал разные обличья: в кельтских сказаниях он даже упоминается как отец коня о восьми ногах Слейпнира[250]. «Если изучать этимологию его имени, — писал Люркер[251], — можно заметить сходство со словом log (на немецком языке lohe означает дикий огонь)».
И хотя порой Локи менял свой облик, чаще всего он появлялся под видом низкорослого мужичка, почти карлика. Был ли он и впрямь дьяволом? Дюмезиль категорически не согласен с тем, что Локи — банальный шутник и хитрый пройдоха, trickster, некий мифический персонаж, встречающийся во многих религиях, которого можно сравнить с королевским шутом, поддразнивавшим царя богов, но, тем не менее, дорожившим своим местом при дворе. Следует заметить, что на всех изображениях, включая современные колоды карт, он похож на «лукавого» в лучшем смысле этого слова и выглядит эдаким опереточным чертенком. Но самое любопытное заключается в том, что подобный бог встречается в религиях, не имеющих между собой, казалось, никакой видимой связи; в пантеоне проживающей в Нигерии и Того народности йоруба он — слуга всех богов Эшу[252], которого по значению можно, пожалуй, сопоставить с Гермесом-Меркурием. И тем не менее, Дюмезиль, похоже, склонен видеть в Локи злого гения.
Однако Локи находился на посылках у высшего бога неба Одина. У него есть одна отличительная черта характера, которая не встречается ни у одного кельтского божества, кроме Одина и бога грома Тора, чьим приятелем он был: исключительная общительность. Он поддерживал хорошие отношения даже с великанами и чудовищами[253]. К несчастью, он не упустил случая сыграть со своим хозяином плохую, если не сказать жестокую, шутку, результатом которой стала смерть Бальдера и чуть было не наступил конец света.
В германской мифологии Локи — предтеча грядущего апокалипсиса Рагнарока: во времена плаща и кинжала люди станут воевать между собой до тех пор, пока не заполыхает весь мир. Тогда боги возьмут в руки оружие, чтобы покончить с силами Зла: великанами под предводительством Имира, сыновьями Муспелла с Локи во главе, а также Суртуром. Волк Фенрир проглотит великого бога Одина, но погибнет от руки Видара, отомстившего за смерть своего отца. В свою очередь, Тор одержит победу над Мидгардой, но преставится от отравленного дыхания змея. После того как супругу Одина Фрийю победит бог огня Суртур, он подожжет мир. «И померкнет солнце, океан поглотит землю, и с неба посыпятся блестящие звезды»[254]. Как ни странно, описания апокалипсиса во всех религиях похожи!
Итак, конец света должен был произойти по воле бога огня, происходившего от индоарийского божества Агни и отличавшегося от него только тем, что он не был возведен в культ. Тем не менее, его почитали скандинавские крестьяне: «В некоторых пословицах и преданиях упоминается его имя, — отмечает Дюмезиль. — В огонь бросают пенку с молока со словами: это для Локье», что звучит почти как Локи; в разных уголках Швеции, а также среди шведов, живущих в Финляндии, у детей есть обычай бросать в огонь выпавший молочный зуб, приговаривая: «Локье, вместо золотого дай мне зуб костяной!»
Однако можно ли с уверенностью утверждать, что он был богом огня? На сей счет Дюмезиль выдвигает гипотезу о «первых сторонниках натуралистической концепции». В наше время такое словосочетание, как «натуралистическая концепция», своей неблагозвучностью режет слух точно так же, как и давно вышедшие из употребления слова «антиклерикал», «грамотей» или «фармазон». Остается только добавить, что Локи чаще всего отождествлялся с огнем, что говорит о его причастности к нечистой силе. Однако некоторые ученые полагают, что он был богом воды, растительности, потусторонних сил, эдаким «джокером»[255], которому выпала честь перевернуть последнюю страницу мировой истории. Подобная интерпретация идет от желчно-иронического взгляда на судьбы человечества, что можно, например, сравнить с шедшей по четвергам третьей недели поста мистерии[256], когда режиссер-постановщик сначала выводит на сцену вихляющего бедрами актера, чтобы тот, протягивая яблоко Еве, поведал зрителям о том, что происходило на нашей планете, начиная с сотворения мира и кончая последними историческими событиями, включая коронацию, убийства, войну и королевскую свадьбу, а затем посылает на подмостки другого, не менее гротескного актера в шутовском колпаке, с бубенцами на голове, настоящего карлика, наряженного в костюм с желтой и красной штанинами, чтобы тот опустил занавес со словами: «История закончилась, потому что была слишком смешной».
Не будем спорить, что спектакль действительно получился бы забавным, если бы в роли режиссера выступил Локи. Остается только выяснить: был ли он дьяволом или же приходился ему близким родственником, кем-то вроде племянника персидского Аримана? Что весьма сомнительно, ибо он происходил из рода богов Аэзир[257] и обитал на скандинавском Олимпе Эсгарде вместе с такими полубессмертными божествами, как Один, Тор, Тир, Бальдер (который погибнет от руки Локи), Херимдал, а также богинями Фрийей, Наиной и Сифой. Кроме неподтвержденной гипотезы, у нас нет доказательств того, что Локи был настоящим демоном, а тем более дьяволом. Ибо дух загробный не может проживать на одной лестничной площадке с духом небесным. Однако посмотрим, куда нас заведут последующие рассуждения.
Похоже, можно отказаться от предположения, что Локи был богом растительности: одна из проделок Локи состояла в том, что он посмел отрезать волосы у прекрасной Сифы, супруги бога плодородия и грома Тора, притом кудри не простые, а золотые, которые олицетворяли пшеничное поле, колыхавшееся под легким ветерком, что прекрасно сочеталось с предназначением северной Сивиллы, богини урожая и растительности. Если бы проходимец Локи был и в самом деле богом растительности, ему бы ничего не оставалось, как покончить жизнь самоубийством после прикосновения хотя бы к одному локону волос бедной Сифы. Таким образом, богом урожая он никак не мог быть.
Кстати, какова же была реакция богов на хулиганские действия, жертвой которых оказалась Сифа? «Когда Порр (другое имя Тора в «Эддах»[258]) узнал о случившемся, он чуть было не переломал Локи ребра, если бы тот не поклялся, что прикажет черным эльфам изготовить для Сифы новые золотые волосы, которые будут выглядеть не хуже настоящих». Короче, Локи, испугавшись кулаков супруга оскорбленной дамы, пообещал достать парик. Кельты не придавали такого большого значения гневу богов, как греки. Поэтому Локи удалось выпутаться из затруднительного положения без особого ущерба для себя, расплатившись париком! Что и превратило всю эту историю в фарс.
Из рассказа следует, что Локи, не сдержавшись, обрезал волосы богини, весьма гордившейся, по всей вероятности, роскошной прической, а Тор заставил проказника раскаяться в содеянном. И это не единственная проделка Локи: в другой раз шутник узнал про то, что Фрийя только и мечтает о том, как бы заполучить ожерелье работы четырех карликов, а те согласились уступить его при условии, что богиня, похожая на похотливую Белоснежку одного из вариантов сценария известного фильма, подарит каждому из них ночь любви. Локи предупредил о сделке супруга богини Одина, который поручает ему выкрасть ожерелье. Обернувшись мухой, Локи влетает ночью в спальню Фрийи, жалит в шею и, воспользовавшись испугом женщины, крадет ожерелье. Следует отметить, что подобные, достойные водевиля, эпизоды удивительным образом напоминают гротескные истории из греческой мифологии, как, например, историю Вулкана, заставшего Венеру в постели с Марсом и накинувшего на любовников сеть из тончайшей проволоки, а затем выставившего их, как говорится, в чем мать родила, на обозрение всему Олимпу. По всей вероятности, боги прямо-таки покатывались от хохота при виде сладкой парочки. Можно было бы и не упоминать о комичном эпизоде из жизни богов, если бы подобное проявление юмора не было редким в мифологии. Столь забавные приключения небожителей свидетельствуют об ироническом отношении простых смертных к сверхъестественным силам и показывают, насколько обостренным у кельтов было стремление к свободе, особенно наглядно проявившееся в мифе, где злоумышленник похож как две капли воды на противника жандармов и хвастуна Тиля Уленшпигеля или Полишинеля[259].
