Он повернулся и уже собирался спускаться, как вдруг краем глаза заметил движение. Отточенные рефлексы работали в любом состоянии, и Хаз резко развернулся, выхватив кинжал. Перед ним стояла высокая девушка в синем плаще, опоясанном широким кожаным ремнем. Накинутый капюшон скрывал глаза, на темных губах играла хищная улыбка. Хазери подобрался, почувствовав в ней серьезного соперника.

– Ты еще кто? – буркнул он, удобнее перехватывая оружие.

– Я та, кто задает вопросы, – голос у нее был низкий, глубокий, с ноткой угрозы.

– И че те надо?

– Хазери Вале, для уличной швали ты слишком дерзкий, – незнакомка сняла с себя ремень, сложила его, и тот засветился магическими письменами.

– Проклятые ритуальщики, – прошипел Хаз и украдкой прикинул пути отступления на случай проблем.

– Где артефакт, Вале?

– Какой артефакт?

– Шар, который ты спер у Моратте.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Девушка свела руки с зажатым ремнем так, чтобы его половины оттопырились в стороны, а потом резко развела руки. Послышался звонкий щелчок, и спину Хаза обожгла боль, как от удара кнутом. Он дернулся и кинулся на ритуальщицу, но она успела еще раз щелкнуть ремнем – тело опять прожгла полоса боли. Вале оступился и припал на колено. На лбу выступили капли пота.

– Повторяю. Куда ты дел его?

Хаз встал. Спину саднило, он ощущал, как под курткой рубаха промокла и прилипла.

– Да пошла ты.

Парень подобрался достаточно близко и прыгнул. Щелчок. Боль. Хазери зарычал. Девушка отскочила и зашаталась, удерживая равновесие на покатой крыше. Вале заметил позади нее чердачный люк – так она и попала сюда, значит, на высоте она себя чувствует не так комфортно, как Хаз, но он слишком вымотался, чтобы биться в полную силу.

– Мне тебя на кусочки изорвать? – ритуальщица уклонилась от очередного выпада и еще раз щелкнула ремнем.

– Откуда ты взялась тут такая злобная? – парень сдавленно улыбнулся. – Я бы тебя запомнил, если б встретил.

– Такие отбросы, как ты, не бывают там, где можно меня встретить.

– Постой. А ты разве сейчас не в Йер-Велу?

Девушка поджала губы, а Хаз удовлетворенно заметил, что задел ее.

– Я пришла за тобой, Хазери Вале. Точнее, за артефактом, и я знаю, что он у тебя.

– Увы, вряд ли у отбросов водятся столь дорогие цацки. Может, представишься хоть, раз убивать собралась?

– Я Ванесса Эрх, потомственная магесса! И тебе меня не обмануть – артефакт у тебя, я чувствую его энергию на твоих грязных руках.

– Вот и познакомились.

Хаз сделал рывок, атаковал, но оказался слишком медленным – Ванесса предугадала его действия и вовремя отпрянула. Из-за резкого движения капюшон свалился с ее головы, явив Хазу короткие пепельные волосы и ярко-желтые, неестественного цвета глаза. Парень замер. Внутри зашевелилось странное ощущение, будто мысль, которая все время ускользает. Он застыл и получил удар ногой в грудь.

– Кха! – Хазери упал и кубарем покатился вниз, сбивая черепицу.

За пару мгновений до падения он сгруппировался, изогнулся и повис на краю крыши. Нащупал ногой подоконник, который приметил еще вначале странного разговора. Встал на него, слушая вдалеке тщетные щелчки ремня. Значит, истории о том, что ритуальщику нужно видеть объект ритуала, правдивы. Хаз улыбнулся и локтем разбил окно.

Обитатели комнаты, в которую он ввалился, не обрадовались его внезапному появлению, но парень плевать хотел – за ним гналась сумасшедшая ритуальная девка. Он спустился по лестнице внутри здания и вылетел на мостовую, сокрушаясь, что на крыше оборонил кинжал. Поднял голову и огляделся. Ванессы Эрх нигде не было видно. Отдышавшись, Вале поспешил на встречу с Муро и Патриком – он уже немного опаздывал. Рассуждать о чокнутой бабе он будет после, а сейчас – дело чрезвычайной важности.

– А тебя как зовут?

– У меня нет имени, – мальчик вытер лицо рукавом засаленной одежки и встал, глядя на Лоуренса с подозрением.

– Но как-то же тебя называют?

– Белоглазым называют.

– Больше похоже на прозвище.

Мальчик промолчал. Ему не хотелось больше оставаться внизу, его тянуло вверх, где дует ветер, греет солнце и кричат птицы. А его собеседник только мешался. Ребенок пошел в сторону одного из зданий, но кареглазый спаситель от него не отставал.

– Почему ты себе сам не придумаешь имя?

– А зачем? – ему такая мысль даже в голову не приходила.

– Например, чтобы я мог позвать тебя.

Мальчик смерил Лоуренса недовольным взглядом и ускорил шаг.

– Давай я буду звать тебя Риман?

– Не надо.

– Зеаран?

– Не хочу.

– Харав?

– Откуда ты берешь такие дурацкие имена?!

– Это… – голос Лоуренса дрогнул, а веселый настрой угас. – Это сорта винограда, которые любили мои мама и папа. Они… много путешествовали… на караван напали разбойники, и их убили… и я уже больше года… без них, – в карих глазах заблестели слезы, Лоуренс вытер их кулаками. – Сначала у тети жил, но… она не хотела, чтобы я там находился. И я ушел. У меня больше никого нет. Я один. Как и ты.

Мальчик не знал, что делать. Хотелось уйти, но что-то не давало. Ребенок приблизился к собеседнику, помедлил и спросил:

– А что такое виноград?

– О! – выражение лица Лоуренса приняло мечтательный вид. – Такие кружочки на ветке, очень вкусные.

– Ладно, можешь звать меня виноградом. Но по-другому.

– А если… соединить эти названия? Ризехар?

– Нет!

– Зеравман?

– Ты совсем не умеешь придумывать имена!

– Хазери?

– Стой! Хазери, – мальчик задумался.

– Хазери Вале – как тебе?

– Вале – тоже виноград?

– Нет, – Лоуренс смутился. – Так называется одно место в Лауте. Меня туда не брали, но мама всегда говорила, что там красиво…– Барева шмыгнул носом и закусил губу, стараясь скрыть нахлынувшие эмоции. – Прости. Я очень по ним скучаю…

Мальчик взглянул на своего нового друга – крупного мальчугана с добрыми карими глазами. Убежать бы прочь, залезть на крышу, но не хотелось его оставлять. Одного.

– Тогда можешь звать меня Хазери Вале.

Лоуренс Барева, тяжело припадая на больную ногу, наворачивал круги по камере размером два шага в ширину и пять – в длину, с узким зарешеченным окном под потолком. Всю ночь он не мог сомкнуть глаз, размышляя о том, что произошло и чего ждать дальше. В потайном кармане лежал маленький бумажный сверток с ядовитым порошком, и Лоу из раза в раз мыслями возвращался к нему.

Они с Хазом много раз обсуждали, что следует предпринять, если их поймают. Никто не питал иллюзий о своей безнаказанности, они понимали, что могут оступиться. Хазери Вале брался за рисковые дела, общался с подозрительными личностями, да еще и собственная мстительность тянула его совершать хоть и просчитанные, но опасные поступки. Они обдумывали варианты, как вести себя на допросе, как можно вытащить друг друга, но разговоры остались разговорами, ведь схватили Лоуренса в такой ситуации, какой никто не ожидал. Во-первых, именно сейчас он был невиновен и понятия не имел, что произошло. Во-вторых, взялись за него крепче, чем ожидалось, и вопросы задавали странные. В-третьих, чаще в своих рассуждениях друзья видели за решеткой Вале, потому как корнем зла являлся всегда он.

Лоуренс присел на соломенный топчан, служивший столом, стулом и кроватью. Раздраженно почесался. Камера кишмя кишела клопами, блохами и тараканами, что навевало неприятные воспоминания о ночлежках, в которых им с Хазом приходилось обитать в детстве. Лоу ухмыльнулся – чего они только ни пережили вдвоем, стараясь выжить на улицах Вергазы.

Маленький Хаз был диким и агрессивным, будто его воспитывали дворовые собаки. Глядя на него, Лоу иногда так и думал, потому что происхождения своего Хазери не знал. Лоуренс, будучи сам ребенком, прививал мальцу элементарные правила поведения, где-то словами, где-то тумаками, а еще учил читать и считать, насколько сам умел. Цифры дались Хазу легко, а вот с чтением до сих пор оставались некоторые трудности, над которыми они работали. Друзья часто ругались в детстве, и Вале убегал на крыши, будто ободранный кот, но через пару дней, остыв, возвращался к Лоу, принося, как плату за примирение, любимый Лоуренсом виноград, пирожки и прочую снедь, которую удавалось стащить.