Внутри убранство приготовили загодя: привезённая на повозках мебель непривычно смотрелась в лесной местности, ковры и драпировки из тёмного бархата увешивали стены, а обилие шёлковых подушек намекало на сластолюбие аристократа. Когда я вошёл, на меня строго посмотрел своими чёрными бусинами облизывающийся английский дог. Он преданно охранял вход в жилище, и я не удержался, протянув руку, чтобы потрепать его за ухом.

Граф откинулся на широченном диване, потирая лоб от усталости. Стоило пройти чуть глубже, как мимо проскользнула то ли наложница, то ли массажистка, пряча лицо в полупрозрачной вуали. Внутри запах сигарет смешивался с благовониями, а на столе заунывно играла грустную мелодию шкатулка.

— Барон, — словно с зубной болью произнёс Алексей и, схватив со стола сигарету, прикурил от свечи. Движением ладони показал, что можно сесть напротив него. Когда я плюхнулся в мягкое кресло, он захлопнул шкатулку, оборвав музыку на середине. Сразу наступила тишина, сопровождаемая звуком выдыхаемого дыма. — Пришли позлорадствовать?

Он выглядел странно, слишком расслабленно. Я посмотрел на стол и увидел разбросанные тут и там коробочки со всякими травами, порошочками и прочим барахлом, предназначенным для «путешествий в иные миры».

— Есть немного, — пожал я плечами, — но, вообще-то, у меня другая цель. Вот прочтите, — я протянул ему листок бумаги.

— Что это? — вяло спросил Бутурлин.

— Рапорт с рекомендацией о вашей ссылке на Камчатку.

Стряхнув пепел, граф, наконец, сел нормально и собрал глаза в кучу.

— Бред какой-то, — уверенно сказал он. — За ваши проступки отвечать мне? Эта бумажка не имеет никакой силы, — он бросил мне её обратно, как богач презренно бросает милостыню нищему пропойце.

— Пока нет, но если дать ей ход, то ближайшие три года вы будете наслаждаться природой. Снега, белые мишки, плавающие льдины — шикарное зрелище.

— Это шантаж? — сразу догадался граф, добавив в пепельницу ещё один скукоженный окурок.

— Скорее предложение сделки: у вас есть интересующая меня вещь, а у меня — возможность превратить это, — я постучал указательным пальцем по документу, — в обычную бумажку, о которой никто не узнает.

— А кто из вас кому подлизывает ты Бенкендорфу или он тебе?

Я щёлкнул пальцем и выпустил приготовленные рунические круги. По шатру расползся прозрачный купол, моё небольшое изобретение — смесь стихии ветра и барьерной магии. Он был устроен так, что не пропускал никакие звуки. Всё, что происходило внутри, навсегда останется между нами.

— Ну либо поступим вот как, — я материализовал светящуюся фиолетовым светом руку-элементаль и крепко схватил ей растерявшегося графа за глотку.

Тот опрокинул ногой столик и задëргался как червяк, собаку же я успокоил ещë на входе, установив друидический контакт.

— Когда я выйду отсюда, ты будешь мирно спать, как наркоман, обожравшийся своей гадости. А часика через три подохнешь от отравления. Никто ничего не узнает, подумают — перебрал. Выбирай.

Если честно, мне очень хотелось, чтобы он сорвался. Бенкендорф, конечно, расстроится, и империя недосчитается очередного недоноска, зато моя совесть будет чиста.

«Давай же, вызывай свою драную лису, выродок».

— С… дел-ка… — прохрипел покрасневший маг воды, боясь касаться моего элементаля голыми руками и правильно поступил — помер бы ещë раньше.

Я развеял заклинание, и Бутурлин, как выброшенная на берег рыба, оттопырил губы, будто ел воздух.

— Я слышал у вашей семьи хорошая родословная и наград в достатке. Сейчас мы оформим с тобой сделку на аренду орденов святого Георгия — отдашь мне их на год. Все.

— У… У нас их всего три, — поморщившись, ответил Бутурлин. — Тебе вообще зачем?

— Не твоего ума дело, — я поднял стол и отыскал писчие принадлежности с чистым листком бумаги на тумбочке в углу. — Пиши.

По лицу графа можно было догадаться, что он ищет во всëм этом подвох. Святой Георгий по полезности не считался лучшим орденом, скорее ситуативным, в отличие от тех же «Невского» или «Андрея Первозванного», что давали физический и магические барьеры на одну минуту.

Но больше всего ценились ордена и медали атакующей категории — среди них наивысшей наградой являлся орден Святого апостола Павла с пятью степенями, каждая из которых увеличивала процентиль всей магии на пять единиц.

Более простой вариант — медали. Правда, там уже шло разделение на конкретные виды магии, то есть узкая специализация. Естественно, именно такими артефактами мастера стихий (от восьмидесяти процентилей и выше), могли разгонять свой потенциал до девяносто девяти единиц, иначе говоря, до предела.

Однако с повышением уровня владения атрибутом эти награды становились бесполезными, но оно играло скорее в плюс — потому что такой орден или медаль передавался молодому члену семейства. Себя же, достигшие предельного мастерства маги, усиливали уже другими эффектами.

В дворянских кланах круговорот артефактов — обычная практика и контролировался главой или его помощником ради достижения большей боеспособности рода.

Вот граф и гадал, почему я затребовал столь незначительный откуп за его шкуру. Рука с перстнем макнула перо в чернильницу и продолжила строчить договор аренды, а я откинулся в кресле и ждал. Теперь у меня имелось в запасе не пять, а десять минут дополнительного времени в мире теней с учётом всех степеней.

«Этого всё равно впритык», — сетовал я про себя.

— Завтра пришлю своего человека в Бастион, всё привезёт, — дохнув на печать в перстне, клятвенно заверил Бутурлин.

Нагретый воск растёкся по кругу, а когда дворянин убрал палец, на бумаге нарисовалась обрамлённая в закорючки гербовая лиса. Теперь я счастливый владелец трёх орденов по весьма выгодной цене в один рубль.

— Всего наилучшего, — ответил я, забирая бумагу и щёлкая пальцем, барьер спал, и нас снова стало слышно.

Я покинул резиденцию своего врага в отличном настроении — проблемы хоть и потихоньку, но всё же решались. Затем за вкусным обедом вкратце рассказал остальным то же самое, что и Маэстро с Джоном. Это произвело, как и ожидалось, бурный эффект, но негатива в свою сторону я не заметил.

— Да какая разница? — потрясая куриной ногой, разошёлся Бес. — Ну, может и может сразу во все магии — нам же с этого лучше. В одном Сыче три мага, да вы чего? Он грёбаная боевая матрёшка, пха-ха!

— Ты хотя бы дожуй сначала, деревня, — стряхивая с себя объедки, раздражённо вставил Кишка.

Бухарец одновременно был голоден как до еды, так и до беседы, а некромант как раз сидел рядом с ним, вот и ловил на себе вывалившиеся крошки со слюной.

Проглотив всё и запив квасом, Бес продолжил.

— Вы как хотите, а меня всё устраивает, от собственного отряда я не собираюсь отказываться.

— Мне жалко людей, что ты наберёшь, — снова прогнусавил некромант.

— А не надо их жалеть! — поднял тот палец вверх. — Они будут убийцы без страха и упрёка.

— Мне интересно посмотреть, чем это всё закончится, так что да — я тоже с вами, — подняв кружку, отсалютовал мне Соловей, и я благодарно ему кивнул.

Кишка с Ломоносовым по-любому шли в комплекте, так что я получил обратно почти всех, за исключением Джона и Маэстро. Моя поездка откладывалась до завтра, и за это время надо придумать, как их убедить.

«Впрочем, бегать за ними бессмысленно — всё, что нужно, я уже сказал».

Я свистом подозвал отдыхавшего на ветке нахохлившегося голубя Мамона и тот нехотя слетел к нам на накрытую скатерть. На его птичьем лице был написан только один вопрос: «Чего надо?»

Я вытерся и набросал время нашего завтрашнего отбытия, приказав доставить записку Джону.

«Захотят — придут. Нет, ну значит, будем действовать по другому плану».

Мне он не очень нравился, потому что придётся стать полноправным членом Тайной канцелярии. Церковь не сможет в таком случае открыто покушаться на «еретика».

С Ложей же отношения развернуться по-другому: они не заинтересованы в гибели потенциального Девятого, но всеми силами будут пытаться переманить такого видного союзника к себе — не пряником, так кнутом. Под удар подпадут все Барятинские, поэтому важно будет сразу определиться с фракцией. Канцелярия в этом плане более нейтральна.