Смех превратился в злобный, угрожающий шепот, но Валери уже не боялась. Она наконец-то справилась, и ее руки снова окутывало сияющее золотисто-зеленое пламя.

— Сгинь, проклятая, и не смей больше приближаться к моему дому! — распахнув входную дверь, Валери вышла на крыльцо, вглядываясь во тьму.

В паре шагов от крыльца стояла Лилиан — с бледным, перекошенным лицом и растрепанными волосами. Взмахнув рукой, Валери создала несколько мерцающих шаров света, и направила их на ведьму, но вокруг той уже расползалось чернильное пятно темноты.

— Ты не справишься со мной, наглая, распутная девка! Всех вас поглотит чума, и даже кости ваши истлеют, пораженные гнилью! Ибо все вы покрыты грехом, и особенно ты, мнящая себя спасительницей! Ведь на самом деле ты служишь вовсе не своему распрекрасному Богу! — голос Лилиан, глухой и суровый, казалось, мог принадлежать самому князю тьмы.

— Но и твоему хозяину я не служу, а Бог не станет мешать мне спасать того, кто осенен Его светом. Еще раз повторяю — убирайся прочь! Ты никого из нас не получишь, хоть всю деревню зарази своей чумой. С твоим убогим колдовством моей силы справиться хватит!

Свет и тьма столкнулись, дробясь на множество частиц. Лилиан, медленно отступая, шипела, как ядовитая змея, но уже ничего не могла сделать. Поняв, что проиграла этот бой, ведьма направила на противницу целое облако тьмы, тут же растворившись в нем. И только голос ее прозвучал в резко наступившей тишине, обещая проклятие всем жителям Темного лога, но и он вскоре стих, унесенный ветром.

Оглядевшись, Валери убедилась, что свидетелей их стычки с Лилиан не было, и поспешила назад, к Адриану. Вернув контроль над своим даром, она чувствовала, что он жив, но его тело и разум повреждены черной магией. Поднявшись по ступенькам, девушка вдруг покачнулась, и тяжело привалилась к стене дома. Боже, помоги! Силы на исходе, даже стоять нелегко, а ведь ей еще лечить этого горе-инквизитора…

Стефан сидел под высоким, раскидистым дубом, напряженно вслушиваясь в гулкую тишину ночи. Бывший тамплиер, а ныне — предатель и убийца, он понимал, что уже зашел слишком далеко, чтобы отступать. Но ситуация не становилась от этого менее безвыходной. Стефан мечтал как можно быстрее вернуться в свое поместье, забрать возлюбленную и пуститься в бега. Благо, денег у него было достаточно, а мир так велик, что затеряться где-нибудь далеко-далеко не составит большого труда. Но для начала, необходимо избавиться от людей Гийома. К тому же, он наконец-то понял, что разлучать Валери с матерью было огромной ошибкой. Заставлять любимую ехать с ним силой Стефан не хотел, а по собственной воле она бы никогда не покинула дочь. Значит, придется забрать Валери из деревни и обставить все это так, словно Гийом отправил убийц именно за ней.

В том, что Валери поверит в его россказни, рыцарь не сомневался. А значит, и ее мать будет благосклонна к нему за спасение дочери. Конечно, она полюбит его, когда устанет тосковать по погибшему Жану. Воображение уже рисовало Стефану восхитительную картину — дом на берегу моря, уютные вечера рядом с любимой женщиной, тихая, сытая жизнь вдали от всех этих дворцовых интриг, опасностей и смертей. В положенный срок она родит ему сына, что окончательно укрепит их связь, а Валери всегда можно выдать замуж, чтобы поменьше толкалась рядом, напоминая о преданном им друге.

Где-то неподалеку раздался странный шорох, и Стефан тут же вскочил на ноги, схватившись за меч. Но кажется, это просто одна из лошадей звякнула сбруей. Убедившись, что все стихло, рыцарь немного расслабился. Он предусмотрительно не разжигал костер, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и трижды менял направление, чтобы сбить убийц со следа. И все же… шут его знает, где сейчас бродят эти головорезы, «посланники» канцлера. Единственное, в чем Стефан ни на секунду не сомневался — они будут искать его, с упорством бешеных собак, идущих на запах крови — ведь этого требовало оскорбление, нанесенное их вожаку.

— Не шевелись, или вспорю тебе глотку, как свинье.

Свистящий шепот и прикосновение холодного, острого предмета к горлу заставило Стефана замереть от неожиданности. Рядом с ним, приставив к шее рыцаря нож, стоял тот самый головорез, упустивший своего коня.

Не отвечая, Стефан резко отклонился влево, и тут же дернул нападавшего к себе. Потеряв равновесие, тот вскрикнул и упал ничком. Его жизнь оборвалась буквально через пару секунд — меч тамплиера, просвистев в воздухе, глубоко вошел ему в шею, перерубив сонную артерию. Кровь, струей хлынувшая из раны, окатила Стефана, попав даже на грудь и лицо. Брезгливо утершись рукавом, рыцарь раздраженно пнул еще подергивающееся тело, вытер клинок и бесшумно убрал его в ножны.

Тихо подойдя к лошадям, Стефан отвязал их и забрался в седло. Ощутив запах крови, конь всхрапнул и дернулся, но, почуяв знакомую руку, смирился, и направляемый Стефаном, поскакал обратно к дороге.

Рыцарь не хотел знать, где находятся оставшиеся двое убийц. Если они разделились — хорошо, проще будет покончить с ними по одиночке. Если же нет… чтож, все равно будет куда лучше, если он превратится из добычи в охотника, и примет бой там, где сам сочтет нужным.

Следующие несколько дней Стефан изучал окрестности, постоянно меняя свое местоположение. Затем он добрался до деревни, и убедившись, что там все тихо, понял, что люди Гийома еще не сделали свой ход. Ночью он незаметно проник в Темный лог и обошел деревню, пытаясь найти Валери. Как ни странно, удача была на его стороне — Стефан уже собирался вернуться в лес с пустыми руками, когда дверь ближайшего к нему дома распахнулась и на пороге появилась девушка. Дойдя до колодца, она набрала ведро воды и вернулась обратно, напоследок бросив встревоженный взгляд на темные, укрытые туманом проходы между домами. Именно в одном из них как раз стоял Стефан.

Итак, Валери он нашел, но подходить к ней сразу было слишком опасно. Если люди Гийома следят за ним, выжидая удобного момента, они могут использовать девушку против него. Поэтому, несмотря на все проволочки, Стефан решил дождаться наемников канцлера. Если никто из них не вернется в Париж, Гийом будет считать его и своих головорезов мертвыми, что, в свою очередь, даст ему дополнительное время. К тому же, нельзя забывать и про инквизитора, по чью душу Гийом отправил целый отряд. Последний беспокоил рыцаря больше всего — Стефана страшно раздражало, что об Адриане не было практически никаких сведений. Где он? Чем занят? Насколько опасен? Одни сплошные вопросы.

Вернувшись в лес, Стефан спрятал лошадей и затаился, решив понаблюдать за тем, что будет происходить дальше, чтобы вмешаться в самый выгодный для него момент. Но прошло еще два дня, а люди Гийома так и не объявились. Время от времени он видел Валери, занимавшуюся своими делами — кажется, девчонка не растерялась, оказавшись на новом месте, и стала местной знахаркой. Деревенские относились к ней несколько настороженно, но за помощью ходить не гнушались. Значит, пока она здесь в безопасности…

Тем не менее, инквизитора Стефан не увидел ни разу. Все это злило его, заставляя медлить, а ведь с момента его отъезда из Парижа прошла уже неделя. Измученный бесплодным ожиданием, он решился пойти на риск — дождавшись ночи, забрать девушку и сразу пуститься в бега. Не самый продуманный план, но тратить время попусту он больше не мог — не дождавшись возвращения подельников, Гийом отправит других, и все станет только хуже…

Тем временем, Валери с ног сбилась, тщетно пытаясь помочь Адриану. С того самого злополучного вечера он так и не пришел в себя, и Валери даже не могла толком его покормить. Взяв со старосты слово сохранить все происходящее в тайне, она пригласила его в дом, и вдвоем они переложили Адриана на кровать, где он теперь и лежал, неподвижный и бледный, как снег.

Валери поила инквизитора молоком и отварами из лечебных трав, но он стремительно угасал, и смерть все глубже запускала в него свои когти. Единственным, что еще поддерживало в нем жизнь — был дар Валери, по капле сжигавший поселившуюся в Адриане тьму. Но сколько бы девушка ни пыталась изгнать ее из тела инквизитора целиком — ничего не получалось. Злясь на Лилиан и собственное бессилие, Валери из знахарки превратилась в сиделку — за Адрианом нужен был постоянный присмотр, ведь самостоятельно он не мог удовлетворить даже самые простые нужды своего тела. Девятнадцатилетней девушке было стыдно и неловко помогать молодому, красивому мужчине в таких вещах, но дергать старосту по сто раз на дню она не смела, а больше помочь было некому.