Пока шут сгущал краски сквозь рупор, обе высокие стороны , не придя к единому мнению насчет спортивных качеств друг друга, решили, наконец, одна метко пробить, а другая цепко схватить.

— Дикси. Физкультури тэ салютант! — коротко сказал царь и замахнулся на мячик ножкой.

— Вонми глас. Укрепи мя, преслабого! — успел обратиться архимандрит и развернулся в воротах во всю свою ширь и высь.

— Уда... — пропищал своим уже слегка сорванным голосом шут, не сумев прорычать последнюю букву слова... И — воспоследовало... Так же неожиданно, как и закономерно. Так же сильно, как и обычно, но страшнее, потому что одновременно. Звон будильника, случайно усиленного нечаянно подставленным рупором, совпал с первым, самым мощным раскатом грома. И с самым мощным выплеском небесных хлябей. Зрители и спортсмены, обративши кверху лица свои с разинутыми ртами, тотчас же получили в последние месячную норму пресной воды. Следующий удар грома был достаточно ужасен, чтобы обе команды и обе трибуны в едином порыве ломанулись к воротам. Которые, по Господней же уравновешивающей доброте, оказались достаточно широки, чтобы никого особенно не помяли...

— Один — ноль... — пробормотал, накрывшись рупором, шут и побежал за остальными. Этих последних слов было вполне достаточно, чтобы матч закончился официально.

В этот день обнаружилось, что льды и снега не вечны, а природа не терпит растительной пустоты долее определенного времени.

— Верба,- сказал царь довольно умильным для абсолютного самодержца голосом,- Распускается, матушка! Того гляди, опять с весной нынче будем!

— Коты вон тоже пораспускались. Орут, будто нанятые. Того гляди, мишек в берлогах раньше сроку разбудят,- сказал шут, и на этом обсуждение сезонных изменений закончилось. С тем, чтобы начаться обсуждению совсем иных дел.

— Эх, нападение бы внезапное учинить! — мечтательно сказал царь.- Ополченьице невеликое бы собрать да границу у реки через мосток перейти. Да по-пластунски на лыжах в гору. Да перебежками по улицам на коньках. При хорошей-то подготовке — полдня на всю оккупацию. Глазом тока моргнут, глядь — а царь-то у их уже импортный.

Шуту хорошо было знакомо такое умонастроение государя. С приходом весны в возбуждение приходили не только коты и кошки. Облеченные властью коронованные особы также ощущали в себе некоторое брожение соков. И тоже чего-то смутно очень желали. Обычно чего-нибудь конно-пехотного с артиллерией на чужой территории. Наименее воинственные государи ограничивались учениями да смотрами, а наиболее...

— Второму полку задача — кузницей овладеть! Дабы для партизан вероятных оружия оттелева не добылось! — голос государя был столь звонок, а речь столь быстра, что шут вздрогнул. И покосился на пограничную сторожку сопредельного государства — не слыхали ли. Но там, слава Господу, не слыхали. Более того, так храпели, что подрагивала на крыше труба. А государь скрипнул валенками по снегу и нервно стряхнул снег же с усов. В голове его уже кипела мощная штабная работа. Отголоски которой вылетали изо рта в виде сбивчивых и коротких тирад.

— Четыре штурмовые колонны повзводно на санках с горки... Заслон сминаем... Из пушки орденами по переднему краю — пускай добудут... Казармы захватываем с маху, склады — с лету, а сам дворец — с ходу через окошки и трубы. За поимку царя — ежедневная пенсия в размере двух ежемесячных...

Шут пукнул. Должность позволяла ему многое из того, что обычные нормальные люди на людях не творят. Особенности его организма допускали при этом несколько большие нагрузки, чем может выдержать обычное нетренированное гузно. А серьезность момента, исходя из опыта, была столь велика, что отвлечь государя от почти уже принятого решения можно было только очень оригинальным и исключительно сильным средством.

Царь упал. Такого звона в ушах слышать ему сроду не приходилось. Разве что после давней контузии во время новогоднего фейерверка, когда сразу три бочки пороха почему-то не дождались полуночи и грохнули посреди площади без пяти. Чудом никого не убило, лишь боярам разметало бороды так, что почтенные мужи стали похожи на шерстяные клубки с глазами.

С дальней ели беззвучно ссыпался снег. На противоположной стороне ударная волна согнула тоненькую березку и навсегда сделала заиками и мышковавшую под нею лису, и трусящих под снегом мышей.

Издали от дворца уже бежал народ и слышались тревожные крики, а государь все лежал в снегу, вытаивая лбом округлое углубление. Шуба на нем завернулась самым постыдным образом, обнажив весьма зимние, с густым начесом, портки. Мыслей в царской голове не было ни одной. Было лишь осознание того, что существуют в мире такие силы, с которыми может сравниться лишь только Божья.

— А то пойдем... Медком полечимся. Бражечкой. А то живот с утра что-то пучит,- раздался рядом знакомый голос. Царь обернулся. Шут стоял, несколько скособочась и подрагивая спиной. Но говорил спокойно и внятно.

— Прям такого легкого поведения организмик-то мой сегодня... Ветреник, одно слово. Ты уж извини, надежа. Коль испужал тебя. Надо, поди, бадану-корню, что-ли, попить...

Царь встал, и они пошли назад, ко дворцу. Навстречу бегущим людям. Которым следовало сказать, что мартовская гроза — штука редкая, но возможная. Слава угодникам, более возможная, чем мартовская война.

В этот день, как и во многие до него, ничего существенного не случилось. Разве что погода выдалась на диво ясной и на радость сухой. В укромных местах стоически дотаивал грязный, как намеренья скотоложца, снег. Вороны на деревьях громко обсуждали свои по большей части незаконные воровские дела. Коты грелись на солнышке, вспоминая недавно прошедший март и свои личные за данный период времени достижения. Государь же с присными, облаченными в одинаковые синие халаты, решительно и деятельно боролся за чистоту.

— ... ибо субботник есть не только что проведение времени в бесплатном ненаемном труде, но и в целом а также где-то в общем деятельное превзойдение собственной архилености! Потому как не за награду и не из страха ради работаем, а по зову осознанной необходимости чистоты.

Наклоняясь за мусором отнюдь не реже других, государь одновременно читал исполненную личного убеждения лекцию о пользе труда.

— Человек как нравственно-моральное существо завсегда должон окружать свое бытие не токмо и не стокмо жизненными удобствами, скока бережливо сберегать то, чем от зверства фаунического отличен. А именно ...

Государь задумался в неудобной позе. Правая рука его в садовой перчатке сжимала ручку наполненного прелыми листьями ведра. Левая самостоятельно, но несколько бесцельно шарила по мокрой земле. Меланхолический шут, занятый скорее укаблучиванием пространства, чем его очищением, выразил свое, несколько отличное мнение.

— А я так думаю, надежа, что мусорить надо меньше. Ты вон по осени конфетных оберточек нашвырял, а теперь спину ломишь, сбираючи. Да еще, понимаешь, философа по капле из себя давишь. Вместо чтоб просто-напросто не сорить.

— Это ты лучше к себе с воззванием обратись! — ответствовал ему царь, — Окурок-то чей вон в кусту валяется? Что-ли мой? Дак вроде я в табачном дымлении не замечен. По детству пробовал, каюсь, за что детским же троном по выпуклым местам был отхожен. А боле не пробовал. Так что, как говорится, на себя, кума, вылупись...

— Да будет вам! — вмешалась царица. Привычная к однообразному труду, она работала ловко и эффективно. В отличие от царевны, которую сильно отвлекало пение птиц и яркая синева неба. И в отличие от бояр, которые больше охали, чем утруждались, и чаще приседали, чем нагибались.

Затем был обед, малопримечательный в смысле поданных блюд и довольно бледный в отношении застольных бесед. Разве что государь, допивая редечный сок, заметил, что употребление данного напитка есть ни что иное как оральная клизма, а потому должна быть запрещена Гаагской конвенцией. Потому что, как он сказал, введение витаминов в организм через "не хочу" угнетает личность, а также прованивает и без того душную атмосферу ротовой полости человека. На что царицей было отвечено, что коли так, то в следующий раз сок будет подан не редечный, а березовый из поленьев. К чему шут тут же присовокупил свое мнение о том, что и блины в таком случае проще не жарить, а собирать в поле. И пространно, с удивительным знанием тонкостей, рассмотрел преимущества бычьих перед коровьими. После чего впечатлительная царевна, покидая помещение, ошиблась и отодвинула не свой стул, а всеобщий стол вместе со всеми за ним сидящими.