— Родственница торгует гвоздиками, — Влад кивнул в сторону цветочного ряда, — посоветовала обратиться к вам по поводу, — дальше он едва слышно проговорил: — долгосрочной аренды торгового места.

— Слушаю вас, — настороженно проговорил Анатолий.

— Нам нужно место на постоянку в овощном ряду. Получше такое место. И чтобы только наше. Так, чтобы никто туда не встал, если придет раньше меня. Сколько будет стоить месячная аренда?

Если бы не сжимающиеся-разжимающиеся пальцы и не бесконечные притопывания, ни за что не сказал бы, что Влад волнуется.

— Две тысячи в день, — припечатал Анатолий.

Интересно, кем он тут работает? Завхоз? Начальник охранников? Мы переглянулись, я кивнул, и Влад сказал:

— Устраивает. Покажите, пожалуйста, свободные места, я выберу.

— Идем.

Начали мы с внутреннего ряда, не проходного. Анатолий указывал на бетонные прилавки, отделанные белой плиткой с наружной стороны. Все они были заняты торговцами, перекупов тут не наблюдалось. Я косился на Влада, вышагивающего с гордым видом, заведя руки за спину, а он поглядывал на меня, рассчитывая, что я дам ему знак, когда появится нужное место.

— Здесь вообще по тридцать тысяч, — сказал Анатолий и глянул вопрошающе, но Влад мотнул головой.

Подходящее место нашлось во втором ряду, между кавказцем, торгующим овощами, и старушкой с зеленью.

— Это, — проговорил я, глядя на старушку с лисичками и боровиками, занявшей свое бывшее место.

Грибы скоро закончатся, и она ничего не потеряет, ей нечего будет продавать. Картошка, лук и морковь — товар ходовой, как и зелень, у этих продавцов наверняка есть прикормленные покупатели, которых может заинтересовать и наш товар. Влад вынес дополнительное условие:

— Два дня пробных и пятнадцать тысяч аванса, когда эти дни пройдут. Если все пройдет гладко, то есть не будет конфликтов со случайными людьми, которые захотят тут обосноваться…

— Не будет, — уверил Анатолий. — Завтра приходите — убедитесь. И поговорим более предметно.

— Сколько стоит ежедневная аренда места? — спросил я.

— Триста рублей. Стоимость весов включена.

Влад, который не умел пользоваться всеми этими гирьками, нервно сглотнул, и его острый кадык дернулся. Ничего, научимся, я тоже не умею.

— До завтра. — Анатолий протянул руку. — Как к вам обращаться?

Влад представился и пожал ее. Меня колобочек, естественно, не замечал.

Мы уставились вослед удаляющемуся человечку, смешно перебирающему ножками. Память будущего завопила, что нужны гарантии в виде договора, расписки, хоть чего-нибудь, но нынешний опыт велел ей замолчать. Длинные витиеватые договора — в будущем, пока они ничего не гарантируют, все на честном слове и вместо печатей скрепляется таким вот рукопожатием и взаимной выгодой. Если захотят кинуть, никакой договор никого не остановит.

Влад протяжно выдохнул и вытер испарину со лба.

— Спасибо. Ты был великолепен! — похвалил его я. — Выручил так выручил.

— Это такие мелочи в сравнении с тем, что сделал для меня ты!

Я слышал, что сидельцы очень следят за языком и не дают пустых обещаний. Очень хотелось в это верить, да и выбора особого не было.

— Если нужна помощь, выйду завтра, — пообещал Влад. — Самому интересно, как что сработает.

— Плачу двадцать процентов от прибыли, — сказал я. — Если демпинговать…

— Что⁈ — удивился незнакомому слову Влад.

— Ставить цену намного ниже, чем у всех, — объяснил я. — Если это делать, нас возненавидят местные продавцы и будут нам гадить. А с такой наценкой, как здесь принято, можно и зарплату тебе повысить.

Влад просиял, хотел возразить, но передумал, представив месячную выручку.

Я прикинул планы на пятницу. Свою торговлю придется свернуть. С остатками, немного винограда, груш и орехов, поставлю Влада, научу пользоваться весами. Сам рвану за новой партией товара, привезу сюда, часть — в Перово. Там, глядишь, Олег освободится, поторгует вторую половину дня, надо урвать последние теплые деньки. Поставлю его, потом — сюда за выручкой, после — к Олегу. Хорошо если к пяти освобожусь.

Так к моменту, когда деду снимут гипс, процесс будет налажен, останется лишь его возглавить. Ему и торговать не нужно будет, только развозить товар да на авторынок мотаться. А я со спокойной совестью поеду домой, по друзьям соскучился — просто жуть. Илюха аж приснился. К тому моменту должно накопиться тысячи две долларов, и можно воплотить что-нибудь глобальное.

Проснулись мечты о своей комнате. Дом! Большой собственный дом с верандой, где будут собираться друзья. Отдельно — спортзал. Отдельно — приют для тех, кому некуда идти, но кто готов меняться. А дальше…

Дальше скрывать достаток будет сложно, и придется лавировать. Хорошо бы к этому времени достичь хотя бы совершеннолетия и научиться навязывать свою волю не только тем, у кого нет своей. Иначе меня просто сожрут, а играть по их правилам мне нельзя.

Вот Влад. Как сложилась его судьба в параллельной реальности? Он умер от воспаления легких? Выжил, но покатился по наклонной? Я никогда этого не узнаю. Главное, что теперь у него все будет в порядке.

На кольцевой наши с ним пути разошлись. Я встал в поезде у окна и, глядя на свое отражение, думал о кругах, разбегающихся по реальности от каждого нашего шага. Мне выпало сотрясать ее, чьи-то шаги едва заметны. Но теперь я точно знаю: каждый шаг может стать точкой бифуркации в судьбе любого человека.

Забрав выручку у Олега и расплатившись с ним, я покатил домой пустую тележку, улыбаясь ласковому солнцу и купающимся в пыли воробьям, и прохожие улыбались мне. Какая мягкая осень! Скоро я вернусь домой, в такую же погоду, а здесь пойдет дождь, и тепло закончится до самого мая.

Как же я соскучился по друзьям, по родным пейзажам! В той реальности все это было отравлено бессилием и бесправием, а в этой, да еще на контрасте с московским спальным районом, где из окна виден только двор и соседняя пятиэтажка, я понял, что живу в раю, нужно только немного его локально откорректировать и подогнать под себя. Устал я от дедовой раскладушки. Дома тоже нет своего угла, и особенно остро это чувствовалось, когда была только память взрослого, а так — терпеть можно, вот только зачем мучаться?

Надо строить дом, чтобы ничто не омрачало радости от жизни.

Так, чуть ли не вприпрыжку, я влетел в квартиру, скинул куртку, ноздри уловили запах стряпни, и кишки заплясали в предвкушении, но из спальни крикнул дед:

— Паш, тебе три раза звонил Илья. Просил срочно его набрать.

— Ничего не передал? — насторожился я.

— Ничего. Но был расстроенным, насколько можно судить по голосу.

Три раза? Не похоже это на него. Что случилось? Почему такая срочность? Хотелось прямо так, в берцах метнуться к телефону, но я расшнуровал их, набрал диспетчера и попросил соединить с нашим городом, надиктовал номер Ильи и взмолился, чтобы поскорее — дело очень срочное! Если сейчас не соединят, я ж изведусь весь! Аж аппетит пропал.

Но свободное окошко оказалось только через полчаса. Дед в зале завозился, поднимаясь. Цокая костылями, выглянул в прихожую.

— Пойдем на кухню. Я борща сварил с курицей. Нажористый получился! Сам не ел еще, тебя ждал.

Желудок рыкнул, отвечая вместо меня.

— Ладно.

Борщ был еще горячим, и я разлил его по тарелкам, нарезал хлеб, достал из холодильника горчицу и соленое сало с мясными прожилками, пахнущее чесноком — бабушка свинью заколола и передала гостинец. А еще пожаловалась, что Каналья ополоумел: баб домой водит, да каждый день разных. Как-то вечером две одновременно приперлись и подрались. Крику было — вся деревня слышала.

Я сказал, что это от неразделенной любви к маме, хотел добавить название явления — сексорцизм: попытка избавиться от безответного влечения с помощью других половых связей, но придержал юмор при себе. Эдакая попытка заполнить пустоту.