Борщ оказался, почти как бабушкин — насыщенный, острый, я сказал об этом деду, просиявшему от похвалы, и аж минут на пять забыл про звонок Ильи, а когда зверский голод утолил, на ум стали приходить догадки.
Что такого срочного могло случиться? Про маму и Наташку, у которых высок шанс влипнуть в неприятности, он знать не может. Что-то с Яном? Отец заболел? Что-то в классе? Вернули Джусиху, и она всех прессует? Нет, вряд ли. Что тогда?
Ничего на ум не приходило, неизвестность выматывала. Чтобы не изводить себя, я подошел к телефону и сделал то, что давно собирался, да все руки не доходили: набрал Чуму, уверенный в том, что все у него хорошо. Трубку сняла тетка, обрадовалась мне, как родному, и похвалилась тем, что Юрка на боксе! Учится он неохотно, еле с тройки на тройку перебивается, но она наняла репетиторов и пообещала Чуме мопед, если закончит год хорошистом. Вот только друзьями он не обзавелся, но и хорошо, а то опять связался бы с плохой компанией, с приличными ребятами-то ему пока говорить не о чем.
— Пусть мне перезвонит после шести и в гости как-нибудь заедет. Он научился ориентироваться в метро?
— Он хорошо адаптируется. Парень способный, но невоспитанный. Передам. И еще раз спасибо!
В семь вечера нас с Ильей наконец соединили.
— Привет. Что случилось? — сразу же выпалил я.
— Привет, — сказал Илья и ненадолго замолчал, словно все еще решая, говорить мне или что-нибудь соврать.
— Ну не томи!
— В общем… Дело такое. Нет у нас больше базы. Отжали.
— Как так⁈ — Сказать я хотел не это, но само вырвалось. — Сука, мало им подвалов? Почему именно наш? Когда это случилось? Это армяне? Мы же их…
Не замечая того, я начал орать. Хорошо, что мопед хранил дома на балконе!
— Утром там уже был замок. Все наши вещи остались там, включая учебники и твой телик! А мы с Яном заметили только днем. Замок — и никого. Пришли остальные… У Борьки твоего случилась истерика, он аж заболел, в школу не пошел.
— Так армяне? — прошипел я, чувствуя, как закипает злость.
— Нет. Быки какие-то. Они с отцом моим поговорили, и он просил меня не лезть. Типа серьезные мужики, такие и грохнуть могут. Ну, я нашим передал, они — на дыбы, особенно Саша, ну, Гаечка, и Алиска. И Рамиль туда же — типа, что они нам сделают, мы же дети…
Я уже догадывался, что было дальше, неясны были только детали.
— И?
— Наши не послушали. Эти, — он выругался так виртуозно, что у меня чуть уши не скрутились в трубочки, — утром пришли, а дверь, замок, стены измазаны дерьмом. Просто толстенный слой говна везде… Эти вечером вломились к нам квартиру, отца к стене прижали, избили и дали нам время до утра, чтобы все отмыли. Сказали, еще раз — подожгут квартиру и нас закопают.
— Твою мать, — только и выдохнул я.
— Да. И мы вчетвером до трех ночи ползали раком, отмывали. Ян Гайку и Алису позвал, Кабанчик еще прибежал. Что они сделают нам, школьникам? Да ничего. А вот родителям… Я тебе ничего не говорил, чтобы не расстраивать. А теперь… — Он вздохнул. — Барику так с нами понравилось, что он не смирился…
— Барику? — закричал я. — Вы впустили Барика на базу? Эту гниду⁈
— Памфилов поднял вопрос. Против был только я и Алиса с Гаечкой…
Вот теперь я ругался грязно и виртуозно, а в воображении я уже притаился в лежке с винтовкой и выцеливал этих гадов…
Илья продолжил:
— Барик проколол колеса их джипу. Они вломились днем. Дома был только я и Ян… И это хорошо. Все разбили, меня приложили башкой о стену, теперь шишка во-о-отакя. — Илья вздохнул, не всхлипнул.
— А Ян? — занервничал я.
— Ян на вожака кинулся, когда тот меня схватил, его просто отшвырнули… Видик, телевизор, всю посуду, диван вспороли, стекла… Все стекла разбили! Только на балконе остались. Я с жизнью проститься успел. Придет отец — что я ему скажу?
Стало так обидно, что аж в горле заскребло. Вот так делай красивое, душу вкладывай, а потом придет тот, кто сильнее, пнет тебя под зад, отберет то, что было тебе дорого, а ты и пикнуть не посмеешь. Как защититься, когда ты слабее?
Пока есть только один способ — не высовываться, не провоцировать, а дальше… Имею ли я право выть по-волчьи, живя с волками? Но, с другой стороны, если не отращивать когти и клыки, я никогда не смогу ничего изменить глобально!
Эй, память взрослого, смогу ли? Но опыт той жизни сказал, что проще застрелиться, чем дрейфовать в отбросах среди дерьма. Не смогу, не с моим характером, слишком много грязи там, наверху.
С армянами тогда повезло, у них не было достаточно сил, чтобы рыпаться на местных, эти же в себе уверены. И уверены, что, если покалечат человека, им за это ничего не будет.
Чем, интересно, привлек братву наш подвал? Уж точно не видеосалон и не качалку там будут делать. После такого к ним никто не пойдет с подачи обиженных ребятишек. Притон с сауной и баней? Подпольный цех? Просто склад? Да какая разница! Факт, что мы потеряли точку сбора, нам больше негде тренироваться. Нас вышвырнули на улицу, как безродных щенков.
Кулаки сжались. И как-то само собой отошло на второй план появление в нашей компании гнилушки-Барика.
Что сказать Илье? Как его ободрить? «Держись»? «Сочувствую»? Пока я искал правильные слова, он сказал упавшим голосом:
— Ты когда назад? Хреново без тебя, дурдом какой-то.
Он думает, что я найду управу на беспредельщиков? Я-взрослый не имел такого опыта, жил по уставу. Договариваться с такими бесполезно, остановить их можно единственным способом: путем отстрела, чем в конце девяностых и займутся менты.
— Планировал в конце месяца, теперь подумаю, что можно сделать и как побыстрее вырваться. Все ж в…
Чуть не сказал: «…деда упирается неходячего. Так-то по квартире он скачет, но сможет ли себя обслуживать» — но дед мог почувствовать вину и загрустить.
— Короче, как только, так сразу. Подумаю, что можно сделать.
Помолчав немного, Илья сказал:
— Да чем ты поможешь? В общем, зря я позвонил, только расстроил тебя.
— Все правильно, не…
Связь прервалась и «не бери в голову» — я договаривал уже сам себе. Прошелся по комнате, потирая подбородок. И правда, чем я помогу? Застрелю из дробовика уродов? Одного, второго, третьего, так их там целая стая, подвал я не верну.
Натравлю ментов, ведь батя мент? Не подпишется он за меня, он в деле Алисы помогать не очень-то хотел. Да и был бы хотя бы майором или подполковником, тогда к нему прислушивались бы, а так что скажут, то он и делает.
Насмерть сцепились два желания: наказать уродов и вернуть базу любой ценой и — забыть, потому что так безопаснее, и строить свое. Только в одном они сходились: я нужен там. Но ведь и здесь нужен! Допустим, я могу попросить Олега или Егора присмотреть за дедом. Допустим, полностью делегирую полномочия, и Влад будет заниматься фруктами от и до, а выручку сдавать деду. Рискованно, потому что у него так большой соблазн подворовывать, но решаемо, если бабушка будет писать накладные, сколько и чего передала.
Но запчасти кто будет закупать? С каждым разом я делаю закупки на всё большие суммы, уже все изучил. Кому можно доверить это дело? Один вариант — набить закрома на две недели вперед и рвануть домой, а когда деду снимут гипс…
Да что толку! Ему ногу разрабатывать еще недели три, он не может ездить на авторынок.
Дед, привалившийся к стене и наблюдающий за моими метаниями, спросил:
— Что стряслось?
Рассказывать? Очень хотелось поделиться, казалось, если не спущу пар, у меня снесет крышу, как крышку с перегревшегося чайника.
— Давай пройдем в спальню, — предложил он.
Дед расположился на диване, а я принялся мерить шагами комнату, размахивать руками, с трудом сдерживая ругательства, захлебываясь злостью и бессилием. Он слушал, не перебивая. Когда наконец я закончил, он резюмировал:
— Это ведь не первый захват помещения, так?
— Да, — буркнул я.
— Подвал муниципальный, так? То есть он на балансе ЖЭКа…
